Нет, уважаемые читатели, я не пытаюсь придумать новое очеловеченное прозвище зверю, которому посвящена эта статья. Именно так называли бобра, веками сосуществовавшего рядом с человеком, американские индейцы.
Так они пытались воздать должное бобру за его великие достоинства. И многочисленные авторы, которые живописали бобра, также нередко не могли обойтись без образного упоминания о «кровном родстве» человека с бобром. Есть ли необходимость сейчас идти проторенной дорожкой? Боюсь, что это необходимо из-за угрозы, нависшей над европейским бобром. Ситуация в нашей стране постепенно складывается по известному афоризму: «Я тебя породил, я тебя и убью». Возможно, и не было бы такого тревожного впечатления, если бы не недавняя «вкусная» статья о «...копченой бобрятине» охотоведа М.Д. Перовского («Бобровые деликатесы», «РОГ» от 26 ноября – 2 декабря 2008 года).
МЯСО СЪЕДОБНОЕ, НО МОЖНО ОТРАВИТЬСЯ
Михаил Дмитриевич заставил меня перенестись мыслями в 50-е годы прошлого столетия. Изучая бобров в бассейне реки Воронеж мы нередко сталкивались с живым интересом рыболовов, охотников, луговых сторожей. Их привлекал образ жизни бобра, его удивительные повадки. Многих бобр интересовал с чисто потребительской стороны: а съедобно ли у бобра мясо? По-видимому, некоторые этим мясом уже лакомились, а иные запасались информацией на всякий случай. Необходима была бдительность в ответах.
Со временем мы, воронежские бобрятники, выработали такую форму ответов: да, у бобра мясо съедобное. Горчит, правда, немного, запах имеет непривычный от избытка содержащихся в коре ивы таннидов. Но, в общем-то, съедобное. Здесь полагалось сделать перерыв, и, честно глядя в глаза вопрошающему, добавить: только очень осторожным надо быть, не исключено, что отравишься. Может попасться бобр, наевшийся ядовитых трав, а таких – примерно один зверь из 20–30 и – конец! Ты слышал ведь, какая цикута ядовитая, а бобры ее очень любят... Не уверен, что всегда эта антипропаганда действовала безупречно, российского мужичка на мякине не проведешь, однако напрасной она не была. Но прибегать нас к такой предосторожности заставляла серьезная забота о возрождающейся популяции бобра и тревога за ее непрочное будущее. Сохранился ли такой подход у современных охотоведов?
«ДЕСТРУКТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ» ЛЕСНОГО ИНЖЕНЕРА
В серии статей, появившихся в СМИ, преобладает тревога, нагнетается напряжение. Коварный лесной инженер, чья численность недостаточно регулируется промыслом (и это правда!), пошел в наступление на хозяйство человека! Добывать зверей больше, значительно снизить их численность – вот лейтмотив этих выступлений. Причем нередко доходит дело до крайностей. В маленькой газетной заметке охотоведа из Алтайского края деятельность бобра названа... браконьерской! Не хватает нам двуногих браконьеров, так пополним их ряды четвероногими и хвостатыми «коллегами».
Профессионалы-природоохранители из соседней республики, чтобы не убивать бобра, придумали нечто сногсшибательное: вырубить в поймах все деревья и кустарники, которыми питаются бобры, и они сами исчезнут, прекратят свою зловредную деятельность.
Для того чтобы не дойти таким образом до природоохранного маразма, возникшую проблему необходимо обсудить обстоятельно, с учетом мирового опыта. Мне уже приходилось писать о серьезной «бобровой угрозе», возникшей в Северной Америке в двадцатых годах прошлого столетия, и о путях ее преодоления. Этот длительный и болезненный кризис показал, что забывать об активности бобра и упускать адекватный контроль за его популяциями очень опасно. А именно это происходит сейчас в регионах России и Белоруссии.
СТРОИТЕЛЬ НОВЫХ ЛАНДШАФТОВ
Я уже писал об американском опыте преодоления «бобровой угрозы». Главное в нем – организация адекватного и оперативного управления конкретными популяциями бобра в природе, в том числе и в процессе массового промысла этого зверя на шкурку (до недавнего времени вполне доходного). Не исключалось и переселение бобров в безопасные водоемы и другие методы. В нашей стране серьезные исследователи продолжают изучать роль бобра в водно-болотных экосистемах. Сошлюсь на замечательную книгу П. Данилова, В. Каньшина, Ф. Федорова «Речные бобры Европейского Севера России» (2007). Значительное внимание уделено совмещению жизнедеятельности бобра и хозяйственной деятельности человека, хозяйственному использованию бобра. Приведу весомый научный вывод, сделанный авторами:
«...жизнедеятельность бобров определяет флористическое, фаунистическое и эколого-топологическое разнообразие прибрежных биогеоценозов. На месте прежнего прибрежного лесного ценоза формируются экотонные (опушечные – В.Д.) и болотные сообщества, представляющие собой мозаичную структуру с разными типами растительности и водно-болотного минерального питания, химическими и физическими параметрами среды». Какому еще виду отечественной фауны свойственно такое разнообразное и глубокое вмешательство в жизнь природных сообществ, к тому же осуществляемое на обширных пространствах?
Переводя это на общедоступный язык, можно сказать следующее. Оценки роли бобра в биогеоценозах давно уже начали приходить из Северной Америки. Канадским бобрам обязаны своим происхождением так называемые «бобровые луга» (beaver meadow). Сотни поколений этих трудолюбивых зверей запруживали своими плотинами долины лесных ручьев и рек. В образовавшихся запрудах оседали ил, почва, приносимая талыми водами. На месте оставленных и разрушенных плотин оставался мощный слой осадочных почв. Поскольку плотность и численность бобров была очень высокой, Северная Америка со временем обогатилась новым, широко распространенным типом ландшафта – бобровыми лугами. В низких местах эти луга заросли обильным разнотравьем, в более высоких – мягколиственными породами деревьев и кустарников – осинами, тополями, ивами. Естественно, они стали прекрасными местами обитания многих видов растительноядных зверей – оленей, лосей, зайцев, различных видов птиц. Бобровые луга значительно обновили и увеличили экосистемное и видовое биоразнообразие континента.
Такое же явление, но, конечно, в меньших масштабах, свойственно и России. Однако ведь и в Северной Америке, и в нашей стране имеется множество не бывших, а действующих бобровых запруд с открытыми водными и прибрежными заболоченными пространствами, с заливами, протоками, ериками и т.д. Они отличаются собственной растительностью и животным миром. У этих водно-болотных биогеоценозов, равно как и соседних бобровых лугов, высокая биологическая продуктивность, устойчивость. Они дают приют многим околоводным и водным птицам, в том числе и охотничьим. В них поселяются различные виды рыб. Сюда приходят на кормежку дикие копытные животные, зайцы.
ЖИТЕЛИ БОБРОВЫХ ПОСТРОЕК
Мой учитель, воронежский профессор И.И. Барабаш-Никифоров, еще в 40–50-е годы обратил внимание на богатый животный мир, возникающий в бобровых поселениях. В 1950 году он опубликовал замечательную монографию «Бобр и выхухоль как компоненты водно-берегового комплекса». В ней автор констатировал, что «хатками и норами бобров пользуются пресмыкающиеся (уж обыкновенный, уж водяной, гадюка обыкновенная, медянка, веретеница, ящерица живородящая, черепаха болотная), земноводные (лягушки: травяная, остромордая, озерная, прудовая; обыкновенная и зеленая жабы, чесночница, краснобрюхая жерлянка). Входные участки нор, расположенные в воде, посещают рыбы (сом, налим, щука, вьюн, шиповка и многие другие). Здесь же можно встретить выдру, норку, ондатру, выхухоль, водяную крысу».
Как отмечал далее ученый, «верхние части брошенных бобрами нор периодически посещают лисицы, енотовидные собаки, мелкие представители семейства куньих. Иногда эти хищники используют бобровые жилища в качестве убежищ и выводковых нор. В весенних хатках бобров находят приют дрозды, соловьи, зарянки, обыкновенные горихвостки и другие птицы». Всего 24 вида позвоночных животных. Число же видов и подвидов беспозвоночных животных, которые обитают и встречаются в бобровых жилищах и убежищах, исчисляется многими десятками и сотнями.
МЕЛИОРАТОР, КОНЦЕНТРАТОР И ТРАНСФОРМАТОР
Последние десятилетия принесли нам информацию о некоторых неожиданных амплуа бобров. Амплуа мелиораторов, а также концентраторов и трансформаторов энергии. Еще в 30-х годах американские зоологи подметили, что бобровые запруды часто препятствуют распространению лесных пожаров и оценили стоимость каждой запруды в среднем в 300 долларов. У Барабаш-Никифорова имеются наблюдения за тем, как зимой, при наступлении заморных явлений, рыба концентрируется у подводных выходов из бобровых жилищ, в которых, благодаря передвижениям грызунов, происходит аэрация воды, насыщение ее кислородом. Это помогает выживанию рыбы. Но особо интересные и оригинальные наблюдения были проведены в Воронежском заповеднике, а затем в Латвии, талантливым ученым Мартином Балодисом. Они заставили нас значительно переоценить биосферные функции бобра.
По словам Балодиса, в поселениях бобров образуются «хорошо согреваемые солнцем водохранилища, настоящие оазисы ландшафтов с буйной жизнью в воде и прибрежной зоне, интенсивными потоками энергии. Происходит приток питательных веществ (т.е. приток энергии) от удобряемых полей, привлечение к сваленным бобрами деревьям копытных и мелких грызунов, а за ними – хищников. Зеркало пруда привлекает к себе водоплавающих, а постоянный уровень воды пруда и более равномерный сток воды в ручейки улучшают условия жизни и нерест рыб. Функционирующий бобровый пруд создает новые трофические и топические ресурсы. Это мощная энергетическая система».
Развивая свои представления о бобре, ученый далее пишет: «Экологическая ниша бобра – явление уникальное. Ее влияние охватывает огромные территории и действует в течение многих миллионов лет. Экосистемы бобра – первичного консумента – оказались способными импортировать энергию извне, образовывать обратные связи, накапливать энергию и освобождать ее из системы в преобразованном виде».
Комментарии (0)