От шоссе Кременчуг – Кировоград до места охоты надо было преодолеть по проселочным грунтовым дорогам километров тридцать. А в мягкие украинские зимы со снегами и дождливой осенью в ноябре по чернозему ехать было трудно. Нас выручал послевоенный грузовичек «ГАЗ» с двумя ведущими мостами и откидными сиденьями в кузове, как у американского «студебеккера».
Вот на этом газончике нас и возил Иван Васильевич Булаенко, шофер нашего гаража. Доезжали мы на нем и до границы с Днепропетровской областью. Здесь, на стыке двух областей, была овражистая местность, сухие балки с холмами и мало сел. Зайца было – море!
Согласно положению, на охоту с подхода разрешалось идти коллективом не более шести человек. Лесов рядом почти не было, и мы, растянувшись подковой, обходили одно место за другим. За селом Лозоватка заехали по местной дороге в балочку и начали заходку. От дороги шла полоса вспаханной земли (по-украински «реля»). На сапоги сразу же начал налипать чернозем, и идти было тяжело. Я вновь был в цепи почти крайним слева. На края ставили тех охотников, которые считались хорошими ходоками и не «мазилами».
Вдруг где-то справа раздался выстрел. Охотники, стоявшие в цепи, упали лицом в чернозем и притаились. Заяц шел далековато в направлении справа налево. Отдуплетилось уже несколько охотников, а заяц как ни в чем не бывало бежал рывками, подгоняемый выстрелами. Я перезарядил ружье, поменяв патроны на самую крупную дробь, и стал ждать. Скоро заяц поравнялся со мной. Взяв упреждение, я выстрелил.
Русак несколько раз ткнулся мордочкой в чернозем, а затем снова побежал. Но бег его стал медленнее и какой-то необычный, и через некоторое время он сел. «Что-то тут не так», – подумал я. Поднялся и побежал к зайцу. Он посидел еще немного и снова побежал, но слабо – значит, ранен. Бросать подранка нельзя. По пашне в полупудовых сапогах от грязи я побежал за ним.
Расстояние понемногу сокращалось. Я остановился и, выцелив, сделал выстрел. Заяц пробежал немного и снова сел. Я уже шел к нему, поскольку бежать не было сил. Заяц тоже двинулся «пешком» от меня. Так мы шли, пока не кончилась реля.
Выйдя на траву, сбил с сапог грязь. Ногам стало легче, и я побежал за зайцем, русак бежал с моей же скоростью. Где-то после третьего выстрела он лег. Я подходил к нему такой мокрый, что от меня валил пар, как от паровоза, и меня от усталости слегка покачивало. Когда стал осматривать бедолагу зайца, то обнаружил, что у него были перебиты обе передние, и без того короткие лапы, и он бежал по пашне, отталкиваясь мордочкой. Вся голова у него была черной от чернозема, да и сам был весь перепачкан землей.
Загонка кончилась, и мы собрались отдохнуть и перекусить недалеко от машины, на которой подъехали на чистое место. Начали кушать, и тут кто-то сказал в шутку, что вот сидим, едим, а вдруг выскочит заяц и никто не выстрелит, поскольку наше оружие стояло в пирамидке. Я и еще один парень пошли к ней и взяли свои ружья.
Уже порядком позавтракав, стали перекидываться байками, и вдруг Иван Васильевич, шофер, показывая рукой вправо. зашептал: «Смотрите, заяц!» Схватив ружье и обернувшись, я увидел, как заяц почти по-пластунски отползал от нашей компании. Я соскочил, но соскочил и заяц и, дав свечку, побежал.
Мой выстрел остановил его бег, и он упал метрах в двадцати пяти в пожелтевшую траву. Подобрав трофей, я нашел то место, где он лежал в ямке под кустом травы. Потом мы долго рассуждали: почему заяц сразу не убежал, когда мы рассаживались и начали трапезу, а соскочил позже. Начали вспоминать случаи, когда косые на чистом месте подпускали охотника и выскакивали или прямо из-под ног, или когда охотник уже прошел его. Хорошая маскировка по чернотропу в еще высокой траве или в кочковатой местности позволяла зайцам не раз обманывать охотников.
Такого случая долго ждать не пришлось. Через недельку мы снова были на охоте в тех же краях, благо поднятых зайцев в прошлый раз было очень много, а добыли мы столько, сколько полагалось по норме. Проходя по тем же местам, где ранее было много зайцев, мы подняли вновь большое количество, но зверьки были уже напуганными и чуткими и уходили от нас, не подпуская на выстрел. Тогда поменяли тактику и свои заходы начали делать с полей в сторону забурьяненных овражков. Зайцы стали сбегать в них.
После обеда мы решили тщательней прочесать овражки, осматривая почти каждый куст или кочку. И тут отличился мой кум. При заходе его в одну из балочек зайцы начали выскакивать один за другим, иногда по два сразу, как будто они собирались здесь на свое заячье совещание. Кум Володя шел в середине цепи, где зайцы выскакивали напротив него. Он стрелял чаще других, добыл трех русаков и шел сияющий и довольный. А когда сошлись внизу балки, все охотники стали его поздравлять, встав в кружок и шумно гомоня.
Осматривая добытых русаков, сцеживали «бензин» с зайцев, надавливая на низ живота. И когда собрались идти к машине из-под одного куста как ошалелый выскочил насмерть перепуганный заяц и, делая свечки, рванул от нас в гору. Разразилась канонада, и русак упал. Конечно, никто не претендовал на авторство трофея.
Разделив зайцев по-братски (всем по одному), мы потом спрашивали Володю Григоренко, которому достался последний заяц, много ли дроби было в нем. Он нам поведал, что заяц был «нафарширован» ею.