Так уж получилось, что сам того не ведая, я заразился очень опасным, но благородным вирусом – вирусом охотничьей страсти. Еще мальчишкой мечтал заиметь охотничий билет и ружье, прикоснуться к неизведанному, окунуться в поиск приключений.
В семье охотников не было, отец – любитель рыбалки, так что мои стремления никто не поддерживал.
С белой завистью смотрел я на проходящих мимо нашего дачного домика охотников, экипированных, как говорится, до ушей. А вечерами с тоской провожал взглядом пролетавшие стаи гусей. Услышав их манящие голоса, я вскакивал с постели и выбегал на улицу. Сердце переполняли неизвестные мне тогда чувства. Я смотрел на птиц, любовался их величием, красотой и грацией.
Шли годы, но стремление к неизведанному в моей душе не угасало, а наоборот, разрасталось с большей силой.
Однажды представился случай, и я приобрел старенькое ружье ИЖ-17, 16-го калибра, 1960 года выпуска. Сбылась долгожданная мечта. Сколько было радости! У одного мужичка удалось приобрести позеленевшие латунные гильзы; порох и дробь купил в магазине, а «центробой» подарил тесть.
Подробно изучив «Справочник охотника», стал снаряжать патроны. Кстати сказать, первый опыт был удачным. Ружье било резко и кучно.
В общество охотников и рыболовов я вступил в конце февраля, так что первая моя охота была весенней. Весна в тот год выдалась поздняя. Стоял жуткий холод. Шел снег.
Как и все охотники, я проводил время в томительном ожидании открытия охотничьего сезона, первого в моей жизни. Наверное, раз сто вычистил и смазал ружье, изучил всю имевшуюся на прилавках магазинов справочную литературу, купил патронтаж, камуфляжный костюм и вещмешок. Пришла долгожданная пора. Зазвенела капель, по мостовым побежали озорные ручейки. Снег почти весь растаял. Весело защебетали птицы. Природа проснулась после зимнего сна.
После недолгих, но тщательных сборов скромные пожитки были упакованы. Будильник завел на четыре утра. Вдруг не позвонит, подумал я с ужасом. Подстрахуюсь, попрошу соседа (он рано уходит на смену) разбудить меня, так надежнее.
Но ночь оказалась бессонной. Встал раньше положенного. За окном темно – то, что нужно. Наскоро позавтракав, побежал на автобусную остановку. И вот уже сельский пазик несет меня навстречу долгожданной мечте. Проверяю, не забыл ли чего.
За окошком замелькали ладные деревенские домики, вскоре они стали появляться все реже и реже. Наконец-то добрались. Места изумительной красоты. Пройдя несколько метров полем, подхожу к речке. Вниз по течению – заветный пруд. Решил пройти берегом, дабы насладиться прелестями здешней природы. Мне повезло. С утра был морозец, так что грязь месить не пришлось.
Густой туман застит глаза. Видимость порядка тридцати метров – мало, но стрелять я не собираюсь. Свежий деревенский воздух сдавил грудь, дышать стало тяжело: привык к городской загазованности. Пройдя почти с километр, опьяненный запахами молодой травы, реки и проснувшейся после спячки земли, натыкаюсь на двух селезней, сидящих под кустистой ветлой. Ничего не подозревающие красавцы подпустили меня на выстрел, но, опомнившись, поднялись на крыло и стремительно ринулись в заоблачную даль. Полюбовавшись их изящным и великолепным весенним оперением, продолжаю путь. Светает. Туман рассеялся, солнышко своими ласковыми лучами стало пригревать все сильнее. То тут, то там слышны трели соловья.
Я шел и наслаждался живописной природой, не переставая удивляться ее богатству и разнообразию.
Высоко в небе, «гакая», пролетали косяками гуси. Что манит их в наши края, подумал я. Из года в год летят они к своим северным гнездовьям одним и тем же маршрутом, преодолевая холод и голод, спасаясь от выстрелов браконьеров. Взглядом провожаю пролетную птицу и продолжаю путь.
Тишину и умиротворение нарушают выстрелы. Бах! Бах! «Неужели опоздал», – подумал я. Да, уже поздновато. Солнце совсем высоко, утреннюю зарю я уже пропустил. Но что поделаешь? Первый автобус прибывал к заветному месту лишь в половине седьмого. «Теперь всех уток перебили», – вслух размышлял молодой охотник. На душе заскребло. Непонятная ревность заполнила душу.
Вскоре перед глазами предстала деревушка, состоящая всего из четырех домов. Жители неторопливо управлялись со скотиной.
От деревни до заветного пруда оставалось минут тридцать ходьбы. Вскоре череда немногочисленных домиков закончилась. Перед глазами стали возникать все ярче очертания плотины. Птицы, взлетевшие прямо из-под ног, нервно защебетали. Не бойтесь, милые, я не браконьер, я вас не трону, гнезд не разорю. Дошел, слава богу. Дорога оказалась нелегкой. На пруду показываться сразу не стал, спрятался за холмом, покрытым травкой, который, кстати, и служил плотиной. Снял рюкзак, положил ружье, набрал хворосту и прилег буквально на пару минут, закурил. Ветер дул со стороны водоема, так что сидевшие утки учуять дымок не могли. Перекурив, медленно пополз на плотину. Раздвинув перед лицом траву, понял, что проявлений жизни никаких нет. Отчаиваться не стал. Распаковал сумку с чучелами и начал приготовления. Сухой травой, в изобилии лежавшей на берегу, покрыл куст. Получился прекрасный шалаш, из которого можно было вести прицельный огонь, оставил место только для бойницы. В тридцати шагах расставил чучела.
Место для шалаша выбрал с расчетом, чтобы солнце светило в спину, не мешало выстрелу. Когда все было готово, огляделся. Вокруг никого не было. Значит, никто не помешает. Со стороны мое убежище напоминало стожок сена и четко вписывалось в картину окружающей местности. Обнаружить меня не смогли бы не только утки, но даже опытный охотник. Настала пора томительного ожидания. Шли часы. На горизонте без изменений. Выкуриваю уже не одну сигарету. Легкий, прохладный, по-весеннему свежий ветер ласкает лицо. Высоко поднявшееся солнце отражается на водной глади, покрытой мелкой рябью. Патрон в ожидании застыл в патроннике. Может, место не то выбрал, подумал я, но потом вспомнил поговорку про плохого танцора и отогнал пессимистические мысли прочь.
В конце концов, ведь смысл охоты не в том, чтобы убить, а в созерцании прекрасного, родного, русского. И на душе вдруг стало легко, чувства переполняли меня. Я оглянулся и как-то совсем по-иному посмотрел на мир, перестал спешить.
Много испытал тот, кто родился охотником, кто увидел в окружающей нас природе ту особую красоту жизни, которую она дарит нам. Я по сей день благодарю судьбу за то, что она преподнесла мне дорогой подарок – охоту.
После полудня на горизонте показалась небольшая стая уток. Я приготовился, начал манить. Неожиданно косяк повернул в мою сторону. Пролетев прямо надо мной, утки сделали круг и снова приблизились на расстояние выстрела.
«Стреляй! – сказал я себе. – Ты же этого так хотел». Нет, бить в стаю – это варварство, можно по ошибке попасть в самку, а охота на них весной запрещена. Да и с детства я усвоил одну простую истину, что стрелять нужно не просто так, а наверняка. Не уверен, сомневаешься – не надо стрелять. Зря не палить, беречь патроны и дичь. То есть естественные человеческие принципы, к которым совсем не приучены многие современные охотники.
Вскоре утки раскусили обман и не сели. Улетели, на прощание взволновав воздух и оставив на воде несколько перьев.
Через некоторое время в небе появилась еще одна стая пернатых, видно, с запозданием начался лет. Маню. Это были селезни, матерые и упитанные. Я взвел курок, сердце трепетно заколотилось, еще немного – и оно выскочит из груди. Выстрел!
Вслед за пыжами в воду камнем плюхается красавец-селезень. Вот он, долгожданный трофей. От радости бросаю ружье, выскакиваю из шалаша. Бегу к воде. Достаю, еще теплый. Не могу успокоиться. Готов бежать в соседнюю деревню и рассказать о своей удаче всему свету. Беру себя в руки. Выстрел распугал остальных уток, есть время перекусить. Улыбка не сходит с лица даже во время обеда.
В этот день я выполнил норму добычи за зарю: взял двух селезней.
Довольный собрал вещи и отправился в обратный путь. Дорога домой кажется всегда короче. Вскоре я был уже на остановке.
Подошел сельский автобус. Сажусь. Приятная усталость.
– Ну что, земляк, как поохотился? – спрашивает водитель.
– Хорошо, – скромно отвечаю я и на глазах у изумленной публики достаю из рюкзака два трофея.
Я хвастался, как мальчишка. В тот момент испытал такое удовлетворение, что не передать словами.
Вечером за свой труд и терпение я был сполна вознагражден. Вы когда-нибудь ели двух– килограммового селезня, тушенного с картофелем, луком, морковью, приправленного перчиком? Нет? Советую попробовать.
Комментарии (0)