БРАКОНЬЕР ЛИ?

Изрядно уставший Василий Храбров возвращался к своему мотоциклу, оставленному на лесовозной трассе.

Кумач, собака Василия, навострил уши, нервно поглядывая на дорогу, уходящую дальше в тайгу, и не зря – вскоре на горизонте появился уазик-буханка. Василий прикрыл ствол ружья сверху курткой. Машина, поравнявшись с охотником, остановилась. Из нее лихо выскочил новый поселковый охотинспектор с кокардой на лбу и бляхой на груди, да еще и с карабином в руках. Великолепное настроение Василия покатилось как с горы на лыжах. Старая его тулка досталась от отца в наследство, и все как-то не находилось времени переписать ее на себя. Не раз даже участковый говорил ему об этом.

– Привет, Василий.

– Здорово, Володя.

– Откуда?  Куда? И зачем?

– Тон у тебя, Володя, какой-то неродной, бляха что ли обязывает, говори проще.

– Ну, если проще, – твои документы на оружие и лицензию на право охоты.

– Честно, не успел, Володя, взять бумагу. Позавчера с вахты приехал, а тут выходные подкатили, просто времени всегда в обрез, везде надо успеть.

– Так, понятно, а разрешение на оружие.

– Да отцовское это ружье, знаешь ты про него, тоже не успел на себя зарегистрировать.

– Браконьер ты, однако, буду писать протокол.

Василий посмотрел инспектору прямо в глаза.

– Ты, Володя, словами такими перестань кидаться, они как камни, я с детства отцом учен, что и как в тайге надо делать, я при прямой угрозе голода самочку не трону.

Рука блюстителя лесного порядка потянулась к оружию Василия. Кумач сидевший возле хозяина приоткрыл пасть, оголив громадные белые клыки. Василий только что снял с себя сырую рубаху, запихнул ее в целлофановый пакет, а на себя одел сухую.

– И дичи, вижу, нахлопал полный рюкзак, вон как плечи горят.

Василий слыл на поселке спокойным, веселым мужиком. Выпить любил, но в пьяницах никогда не ходил. Да и куда ему было пить, настругал аж шесть детей, один другого за полу теребит. До двадцати пяти лет ничего у него с женой не получалось, а потом словно прорвало, стали на свет появляться как из рога изобилия. Мужики шутили над ним, мол, ты чего, Вася, краник забываешь перекрывать вовремя.

– Ну раз, Володя, ты решил по мне протоколом пройтись и авторитет в своих органах заработать, так пиши, а мне пора домой. Оружие не ты мне выдавал, не тебе и забирать. Тайга, она мне как мать родная: и накормит, и напоит. Еще ты тут что-то про законы говорил, так вот в тайге они одни: закон тут тайга, а прокурор – медведь, любой пацаненок в деревне тебе их растолкует, стоит только его об этом попросить. И знаешь, Володя, не вставай на моем пути, у меня большая семья и денег, которые я зарабатываю на вахтах, ей не хватает. И если бы не тайга рядом, было бы очень хреново. Так что, давай рисуй, что хочешь, а меня оставь в покое.

– Ты чего, белены объелся? Я ведь при исполнении, давай сюда свою фузею.

Не обращая внимания на выкрики и требования земляка, Василий завел мотоцикл и поехал домой. Разгневанный инспектор сел в свою машину и на бешеной скорости обогнал старенький мотоцикл. Не доезжая до поселка примерно с километр, Василий спрятал рюкзак и ружье под корягу и со спокойной душой покатил к дому, у которого, как он и ожидал, его ждали местный участковый и охотинспектор.

Милиционер поздоровался с Василием за руку и сразу взял его словами за глотку.

– Вась, ты чего творишь, ну набедокурил, так отвечай.

– И в чем же моя провинность?

– Ты что мне тут козленка из себя безвинного строишь. Давай-ка, в коляску заглянем.

– Да, пожалуйста, Кумач уже выскочил из нее.

Володя заглянул внутрь, но там, кроме сырых одежек, ничего не было.

– Он все спрятал, Михаил Иванович, клянусь, все своими глазами видел.

– Ну Василий, по-человечески не понимаешь, будем по-другому, веди в дом и показывай свой сейф, в котором, как я знаю, у тебя должно стоять два ружья.

– Ну тогда ордер на обыск, двое понятых, тогда я Вас впущу.

Нахлобучив на лица раздражение, представители власти покинули дом Василия.

Ночью, когда небо украсила луна со звездами, охотник поехал за своими вещами, а на обратном пути его взяли в оборот милиционер и инспектор. Было изъятие ружья, протокол, судебная волокита. Володя обещал сгноить Василия в тюрьме, если он еще хоть раз нарушит закон.

Май месяц следующего года. Василий Храбров, побывав утром на очень хорошем глухарином току, брел домой уставший, но безмерно счастливый. Тяжелая ноша на спине придавливала к земле, приходилось часто останавливаться на перекуры. Пока выкуривалась сигарета, он любовался тайгой. Что может быть краше для охотничьей души, чем эта райская пора.

Журавли, успевшие заселить болота, перекликаются между собой, на небе то тут то там появляются строчки из гусиных стай, лебедей, уток. Рябчики пересвистываются, и почти в каждой луже – утки. На зимнике, по которому шел охотник, следы сохатых, медведей, зайцев, волков, куличков, тетеревов и глухарей. Не забывают и куропатки напомнить о себе бесовскими воплями. Пахнет прелым листом, набухают почки на деревьях, по бокам зимника разбежались желтые цветки горицвета – любимого весеннего корма медведей и лосей.

Бессонная ночь и бурные охотничьи страсти выкачали из организма Василия почти все силы, но надо идти, ведь на то он и мужчина. Надо принести домой этих четырех птиц, еще раза два сходить на другие тока, и мясная проблема будет надолго решена. Потом сразу на озера, пока рыба буйная, и опять на вахту. Господи, как он устал, но кормить семью надо. Детишек он любит больше всего на свете, а жена у него какая: и умница, и хозяйка золотая, без него со всем справляется.

До трассы осталось пять километров. «Обязательно вскипячу чаю, – думает Василий, – а не то точно за рулем усну».
Оба ствола ружья заряжены «тройкой», оно как гиря оттягивает то одно плечо, то другое, а то усядется на шею. Гуси в ясную погоду да еще днем летят очень высоко, но все равно рука по инерции ищет ложу с курком, когда округа заполняется их гоготом. Так пережевывая и раскладывая мысли по полочкам, он медленно продвигался к дороге. Вдруг в пяти шагах от него, как из-под земли появляется громадная фигура медведя. Неловкий какой-то прыжок, и хозяин тайги в одном метре от него, как пружина разжимается, и вот он уже на задних лапах. Пасть открыта до такой степени, хоть заезжай туда на машине, а рев так силен и гневен, что у Василия перехватило дыхание, он не осознавал, что делает.

Как бы ни было, ружье оказалось у плеча, и два снаряда дроби влетели в открытую пасть гиганта. Выхватывая пулевые патроны из патронташа, Василий видел, как туша зверя рухнула на спину, а огромные лапы чудовища рвали самого себя за горло. Еще два выстрела в голову прекратили агонию зверя. Василий сел вместе с рюкзаком на зад, дрожавшие ноги просто не держали тело, а рот ловил и ловил воздух. Когда все шурумбики в его голове встали на свои места, охотник поднялся на ноги и с любопытством стал разглядывать тушу зверя. На правой задней лапе медведя красовался огромный капкан. Обрывок троса говорил о том, что зверь каким-то образом перетер его, а потому неплохо передвигался. Кто-то из наших сработал. Узнаю – накостыляю по шее.

Через несколько минут заполыхал костер, зарычал котелок с водой, и крепкий ароматный чай начал возвращать силу мышцам. Топтыгин оказался еще очень жирным зверем, на крупе сала было в три пальца, а в боку – две дыры от карабинных пуль. Они прошли по кишкам, не задев важных органов, поэтому он был жив и страшно зол. Покончив с медведем, веселый и жизнерадостный охотник засеменил к своему старенькому мотоциклу.

Отдыхать мне, наверное, сегодня не придется, и я, возможно, справлюсь с усталостью, а мой тарантас выдержит ли длительные переезды – не знаю.

Пули он теперь из стволов не вытаскивал, на практике зная, что тайга горазда на всякие фокусы. Пройдя с километр от туши зверя, слева и чуть впереди его треснул сучок. В доли секунды ружье у плеча, а глаза сверлят округу. Еще один сломанный сучок подливает масла в огонь, слышится какая-то возня. Еще две пули из подсумка оказываются в ладони охотника. Мысли лихорадочно работают, во прорвало на медведей, видимо, задрал лося и кормится, надо обойти стороной – как за шкурой и мясом пойду, подкараулит – и баста. Собрав все мужество в кулак, Василий двинулся навстречу судьбе, предыдущая победа окрыляла его. Напряжение росло с каждой секундой, и вдруг по ушам как током ударило. Человеческий стон и возня впереди. Мурашки поползли по всему телу Василия. Еще несколько шагов, и его глазам открылась страшная картина. За крупной валежиной лицом вниз лежал окровавленный человек, руки его пытались ухватиться за сучки дерева, но силы, видимо, совсем покинули его. Василий подскочил к нему, подал голос и повернул человека на спину. Залитое кровью лицо он не узнал, да и как узнаешь, когда волосы с головы вместе с кожей закрывают его. Но он узнал бляху на груди. «Во как встретились», – пронеслось в голове у охотника. Василий, пересиливая себя, вернул на свое место лохмотья кожи, пригладил их, достал бинт из кармана, перебинтовал голову и с жадностью закурил. Володя узнал Василия и тоже, наверное, вспомнил осень, в его глазах была жуткая боль, они просили помощи, но он ничего не говорил. Выкурив две сигареты кряду, Василий пошел к рюкзаку, одел его на плечи и направился к своему старенькому мотоциклу. Он шел пьяной походкой, на глазах у него появились слезы, чем он дальше уходил от беспомощного человека, тем слез было больше. Ему не стало хватать воздуха, мысли путались. Осенью этот человек издевался надо мной, а я все стерпел, сейчас по его вине меня чуть не убил медведь, и, не будь  раненым, он бы опять придрался ко мне. Василия бросало из стороны в сторону, мысль, что он отмщен, на дыбы становилась перед мыслью, что он бросил человека в беде. Слезы перестали течь, наверное, обида вся вытекла из него. Решительно Василий сбросил с себя рюкзак и почти бегом побежал обратно. Володя лежал на том же месте, видимо, смирившись со своей участью. Острый нож охотника разрезал бушлат, гимнастерку, рубаху, все места, где было много крови. Рука прокушена, нога разорвана, на спине все пять когтей зверя прочертили страшные полосы, ребра сломаны. Располосовав свою и его рубаху, он забинтовал кровоточившие раны. Срубил ножом две березки, очистил их от коры, чтобы стали скользкими. Обе куртки, привязал веревочками к жердям, перевалил туда Володю, своим ремнем привязал грудь, его ремнем – ноги, из карабинного и ружейного сделал лямку ремня, впрягся в нее и через три часа  уже был у своего старенького мотоцикла. Володя, с трудом выговаривая слова, сказал, что недалеко стоит уазик, а ключи в его кармане.

В завершение хочется добавить, что Василий и по сей день ездит по вахтам, охотится, рыбачит, собирает ягоды, грибы и забывает перекрывать краник вовремя, отчего людей в нашей стране становится больше.

Володя выздоравливал очень долго, он по-прежнему охотинспектор и самый первый друг Василия. Еще одна приятная новость: Володя подарил Василию новенькое двуствольное ружье. А милая тайга как всегда рада им обоим.