Начало см. РОГ № 24
Неожиданно сзади меня с квохтаньем на сосну садится глухарка. Не успел я сориентироваться, как петух с треском срывается с земли и проносится мимо меня по направлению к ней. Я успел поймать его на мушку, но стрелять влет все же не стал. Понял, что это самый крупный и матерый глухарь, если можно так выразиться - “токовик”, хотя, конечно, понятие это к глухариному току применимо весьма условно. Ведь это все-таки не тетеревиный ток. Определение это тут же получило подтверждение. Отлетев метров на сто, глухарь уселся на сосну и снова запел. В этот момент к нему со всех сторон начали слетаться глухарки. Их собралось вокруг него штук пять! С громким квохтаньем они перепархивали вокруг своего избранника, который, однако, казалось, не обращал на них внимания, но в азарте закладывал одно колено песни за другим.
А тем временем на мшарине распелись и другие глухари. Выбрав одного их них, ближайшего, я пошел к нему, стараясь обойти “токовика” так, чтобы не спугнуть его. Мне это удалось, но сделал я слишком много лишних шагов, и, когда оказался на краю мшарины, стало уже совсем светло. А до ближайшего мошника еще метров сто! И место довольно открытое - мелкие ярко-зеленые сосенки, торчащие из мха. Особенно не схоронишься. Понадеялся на свой маскхалат, который неоднократно меня выручал в тайге. Но увы, здесь он меня не выручил. Взошло солнце, осветив всю панораму токовища, заиграв отраженным светом на стволах ружья. Глухарь меня заметил, потому что сидел на макушке низкорослой кривой сосны. Он отлетел еще метров на сто, спокойно уселся на другую сосну, защелкал и опять распелся. Он играл со мной в игру: “Близок локоть, да не укусишь!”
Слева пел еще один мошник. Я повернул к нему. Тут вышло еще хуже. Глухарь сидел на полу, меня тут же засек, несмотря на все мои ухищрения (временами я даже полз к нему по мху), и стал перепархивать в глубь болота, не подпуская меня на выстрел. А токовик по-прежнему резвился в окружении глухарок. Тогда я тоже решил схитрить. Что если отступить к краю мшарины? С пятью копалухами главному не справиться. Наверняка другие к нему подлетят. Вот тут-то я их и встречу, влет, конечно. Отойдя к краю бугра, я встал между двух сосенок высотой в мой рост. Расчет оказался верным. Не прошло и нескольких минут, как на меня из-за зеленой хвои буквально вынырнул глухарь. Расстояние до него было метра четыре! Я сдуплетил навскидку, но... мимо! Оставалось только удалиться с гордо поднятой головой.
Выйдя на визиру, я увидел любопытную картину. На высокой сушине пел глухарь. В лучах яркого солнца он казался коричневым. Полная уверенность его в своей безопасности, подкрепляемая расстоянием в две сотни метров, меня, однако, не раздражала, потому что сегодня я видел хороший ток - семь поющих петухов. Для средней полосы России это даже очень здорово! Подошел Саша. Ему тоже не повезло. К “своему” мошнику ему пришлось идти очень долго - подход был сложный, до рассвета он подойти не успел, а потому случилось с ним примерно то же самое, что и со мной. Налюбовавшись одиночно поющим мошником, мы отправились в лагерь. Теперь нужно было сделать перерыв, чтобы осмыслить произошедшее, и мы после полудня уехали в Москву.
Вернулись мы через четыре дня что называется “во всеоружии”. Но тут нам неприятный сюрприз преподнесла погода. Задул холодный северо-западный ветер, принесший мелкий моросящий дождь. Низкая облачность нависла над полигоном. Все вокруг стало унылым и серым. Тем не менее на утренней заре на ток я все же сходил. Безрезультатно, конечно. Слышал всего одного глухаря, да и тот пощелкал-пощелкал да и замолчал, так и не исполнив ни одной песни. Стало совсем тоскливо. Мы даже решили, что кто-то на нашем току уже успел побывать и его разогнал. Чтобы как-то поднять себе настроение, мы решили, попробовать поискать новый ток. Одно такое подходящее место мы заприметили во время предыдущей поездки и решили его проверить, благо до него можно было проехать на машине. Вернувшись в лагерь и наскоро перекусив, мы отправились на поиски. Когда мы подъезжали к облюбованному месту, прямо с дороги слетел глухарь. Это обнадеживало. Однако, обследовав предполагаемое токовище, мы никаких убедительных признаков тока не обнаружили. Впрочем, при такой погоде это неудивительно. Дождь продолжал лить с завидным постоянством, холодный ветер пронизывал до костей. Немудрено, что все обитатели леса попрятались. В полдень, правда, погода немного разгулялась. Дождь прекратился, что вселило в нас некоторый оптимизм.
Решили мы так. На подслух сходим в новое место, и если там ничего не услышим, то утром опять пойдем на наш ток, потому что другого выбора у нас просто не оставалось. К вечеру опять полил дождь, но дождь теплый, потому что ветер сменился. Он дул теперь с юго-запада. На подслухе мы просидели до половины десятого. Полная тишина. Выйдя к машине, мы попытались успеть на тягу, но и тут неудача - из-за дождя стемнело очень быстро, и нам удалось только успеть послушать хорканье последнего вальдшнепа.
Дождь лил всю ночь не переставая. Но нас с Сашей это не остановило, и на решающий штурм мы вышли из лагеря, как и положено, - минут в двадцать четвертого. Только теперь мы действовали иначе. Мы взяли ток как бы в клещи: я тихонечко прошел до середины бугра, перешел его и, дойдя до мшарины, остановился. Саша, подождав пока я закончу свой маневр, прошел по левому склону бугра, также занял позицию на краю болота. А в это время дождь, как по мановению волшебной палочки, кончился! Только крупные капли с шумом падали с деревьев на густой, тяжелый мох. Легкий туман заполнил низины. Сосновый лес пронизал воздух озоновой свежестью. Темный свод из сосновых веток, образованный густыми кронами высоченных сосен, чуть запестрел над головой, предвещая надвигающийся рассвет. И тут: “ Тэк, тэк, тэк, тэки-тэки-тэки-тэки...”- гулко раздались в сыром туманном воздухе первые раскаты глухариной песни.
Такого мощного начала я еще никогда не слышал. За ним последовало второе колено песни, громкое, четкое. Я даже сделал несколько шагов под песню. Но тут за моей спиной запел еще один петух. Сразу все стало понятно. Первым, как и положено, запел “токовик”, и иду я за ним. Нет, это мы уже проходили. Развернувшись под песню второго глухаря, я устремился к нему. Теперь надо спешить, спешить, иначе рассветет, тогда все пропало. Впереди болото. Теперь только прыжками, но аккуратно. Прыжок. Еще прыжок! Звук песни стелется по самому мху. Неужели глухарь опять на полу? Я остановился под кривой сосенкой, изо всех сил напрягая зрение, всматриваюсь в то место, откуда идет звук. Ничего кроме кочек. Наверное, он за ними спрятался. Неожиданно звук начал перемещаться по земле слева направо вокруг меня. Первое, что пришло мне в голову, что глухарь бежит по мху. Но я не вижу птицы. Да и звук перемещается слишком быстро. С такой скоростью она бежать не может. Пораженный внезапной догадкой, я поднял глаза вверх и... увидел глухаря. Он сидел на макушке той самой кривой сосны, под которой я стоял. В трех метрах от моих глаз! Дальше все произошло автоматически. Машинально вскинув ружье, я нажал спуск. Птица упала ко мне под ноги. Это и хорошо, что почти не целился, а то бы мог стволами зацепить или разбил бы вдребезги. Заряд дроби чиркнул глухаря по правому боку и чуть не оторвал крыло. Фантастическая развязка! Я до сих пор не могу понять, как такое вообще могло произойти. Но тем не менее случилось.
Взяв мошника под мышку, я пошел выходить с тока. В это время с той стороны, куда ушел Саша, прогремел выстрел. За ним еще один. Судя по паузе между выстрелами, вторым он добивал глухаря. А тем временем совсем близко запел еще один глухарь. Держа под мышкой трофей, я, смеха ради, начал подскакивать к нему. Длилось это, однако, недолго. Пропев три-четыре песни, глухарь замолчал. Я попробовал разглядеть его, но тщетно. Сидел он очень высоко, в густой кроне сосны, так что высмотреть его не получилось. Повернувшись, я направился к визире. Замолчавший глухарь тут же слетел, мелькнув в прогале между верхушками сосен.
Выйдя на визиру, я положил мошника на кочку и стал дожидаться брата. Туман уже рассеялся, серая облачность на небе сменилась голубоватой дымкой, сквозь которую пробивались лучи восходящего солнца. Наконец на тропе, идущей вдоль визиры, среди росших вдоль нее сосенок появилась темная, расплывчатая фигура человека. Двигалась она медленно, тихо, словно плыла по болоту. Постепенно она приняла четкие очертания, превратившись в молодцеватого охотника. Из его шляпы торчало глухариное перо! Он пришел с полем. Молча Саша положил своего глухаря рядом с моим. Они были абсолютно одинаковые, словно близнецы-братья, весили они по 4,6 кг. В отличие от меня, у Саши все получилось классически. Глухарь сидел на высокой сосне на краю мшарины, после выстрела начал планировать, и только второй выстрел оборвал его полет.
Мы выходили с тока. Когда прошли бугор, то вновь услышали песню глухаря. Сомнений не было. Это пел самый главный “токовик”, как бы провожая нас с токовища и давая понять, что ток будет жить, если относиться к нему так же бережно, как делали это мы в течение последних двадцати пяти лет.
Комментарии (0)