Никогда не приходилось наблюдать тягу в июне специально. Видеть тянувших поодиночке и парами летающих лесных куликов в июне доводилось, когда, будучи на рыбалке, расставлял жерлицы
на речке или возвращался домой. Было это всего пару раз, больше моя память ничего не сохранила. А вот так, как в этот раз, – впервые. Ведь я направлялся на Всероссийский учет вальдшнепа.
Собрался быстро, отгоняя мысли об усталости и ноющих суставах, прихватив баллончик с аэрозолем. Подумалось о раскладном стульчике, но, вспомнив, в каком он состоянии после последней рыбалки, решил оставить его дома. Не держатся они у меня: то ли денег никогда не хватало на хороший, то ли стульчики разовые, а я тяжеловат, но только решил я, что честно отстою эти два часа на ногах.
С выбором места оказалось все не так просто. Там, где весной все устраивало и был нормальный обзор, теперь остановиться для наблюдения было невозможно из за бушующей зелени, а точнее, из-за выросшей листвы на молодых березках и осинках.
Пришлось сориентироваться и выбрать место повыше. Им оказалась неширокая полянка, метров в тридцать, довольно-таки длинная, с хорошим обзором на восток и в сторону заката. Забегая вперед, скажу, что большинство протянувших вальдшнепов видел именно там, над закатным лесом, где и стоял я на тяге раньше.
Теперь же поднявшийся молодняк отбирает заветные места. Так вот, стоять на этой полянке в апреле было нецелесообразно – слишком открытое место, – разве что под занавес (иногда я практиковал такое, когда темнело, а теперь, в начале июня, получалось самое то). Надо было всего лишь не спеша, пооглядывавшись, повнимательнее походить, повыбирать.
Поднимающаяся поросль позеленела, погустела, давая неплохую возможность для выбора места, и я стал возле небольшой березки, величиной в два человеческих роста, кажущейся кудрявой из-за нераспустившихся маленьких, бледно-зеленых молоденьких листочков. Освещенные лучами заходящего солнца деревца выглядели очень нарядно.
Да и полянка эта была красивой: с островками малиново-красных полевых цветов (к стыду своему, не знаю их названия), похожих чем-то на гвоздику, только меньшего размера, редких бледно- голубых колокольчиков, желтых цветов, называемых в наших краях куриной слепотой или лютиком. И еще: полянка эта была перспективной.
На ней было много земляники с еще не осыпавшимися белыми лепестками цветов и крохотными пупырышками зеленых и начинающих розоветь ягодок. Кругом орали кукушки, звенели комары, робко пару раз ударил перепел и затих. Ветра не было, солнце опускалось и было ярким, и я стал за березкой, укрывшись от его слепящих лучей…
Четвертый пролетевший мимо вальдшнеп, как только я подбросил свою камуфляжную панамочку, сразу подвернул ко мне. Так я и замер, полуприсев с протянутой рукой, боясь шелохнуться, пока этот дуралей разглядывал происходящее на земле, почти остановив полет надо мной. Не давая мне опомниться, еще один озабоченный жених вышел прямо на меня, едва я отметил время появления последнего.
Хоркая, он спокойно, как показалось, чуть ли не степенно, но деловито проследовал в том же направлении, что и предыдущий. Всего за два часа я насчитал двенадцать птиц. Время вышло, заря закончилась. Пора было уходить. Но покидать полянку не хотелось.
К машине я возвращался слегка продрогший. В одной руке был практически готовый, только что не связанный березовый веник – завтра Духов день; в другой – букетик цветов для внучки, в кармане – блокнотик с записями наблюдений. На востоке смутно угадывалась на небе как бы размытая луна. Пел соловей, надрывался коростель.
Комментарии (0)