Изображение Утиный царь
Изображение Утиный царь

Утиный царь

Солнце едва занялось. Мы шли вдоль русла старой мелеющей речки Гнездки, заросшей по обеим сторонам непролазным камышом, рогозом, за нашими высоко поднятыми болотниками оставались два жирных росных следа.

В отличие от меня, Федор был в лучшем расположении духа, на его тороках болтался чирок, а в руках трепыхался крупный зеленоголовый крыжень. Успех утренней зорьки в основном предопределяло то, кто первым пройдет по потяге.

Вот и сегодня ни свет ни заря Федор оказался первым, наши пути пересеклись в том месте, где речушка резко уходила пологим берегом в сторону возвышающегося на угорчике чахлого сосняка. Федор взглянул на часы и сказал:

— До десяти — лета не жди, пора чай пить… — потом растянул крыло, выдернул из крыла еще живого крыжня маховое перо. Птица в его руках дернулась. Я смотрел, не понимая, что он задумал.

— Дедовский метод, проверенный, — насупился Федор, встромил в шею подранка крыжня острый наконечник пера и бросил зеленоголового в пожухлую, слегка свалявшуюся траву:

—Теперь не улетит. — И тут же стал доставать из выгоревшего на солнце солдатского рюкзака выпивку и закуску. В день удачной охоты Федор считал не грех пригубить вишневой настойки «на крови»:— Так это ж своя, не паленка, какой с нее вред?

Федор уже немолод, но не улеглась на дно его души охотничья страсть, молодым фору даст. С раннего утра до темна пропадает он на болотах. Денег не хватает, дочка развелась, подрастает внук. Не ахти какой, но с охоты есть добавок к столу. На его лице, как дань охотничьему братству, жидкая бороденка, какие носят восточные люди, уже седая, и Федор напоминает мне монгола из какого-то сериала.

Над нами проносятся несколько куликов, Федор поворачивает голову в сторону камыша. Вдруг раздается шум, оборачиваюсь и вижу: хлобыща крыльями, поднимается свечкой крыжень, вот он уже почти набрал высоту, готовый сменить траекторию полета.

— Фу ты ч-е-р-т! — встревожено и в то же время растерянно кричит Федор. Он вскакивает, оглядывается, ища ружье, наконец, вскидывает его и, не целясь, нажимает на курки. Вместо выстрелов слышатся щелчки бойков. Мы стоим и, разинув рты, провожаем устремившегося в синь неба крыжня — Федор жалостным, а я восхищенным взглядом. Один раз крыжень во всю мощь своего горла жвякнул, что на птичьем языке, видимо, означало: «Будь здоров, Федор!»

Дикая утка улетала с торчавшим у основания головы маховым пером. Я смотрел и думал: «Вот… летит не простой крыжень, а утиный царь, которого «короновал» Федор за неимоверную тягу и любовь к жизни».
 

Что еще почитать