Пахнет сеном. Я сижу у костра и смотрю на горящие дрова. Дым сизыми струйками поднимается вверх, растворяясь где-то среди бесчисленных звезд.
Взрослые ушли в палатку, а мне не спится. Мне все интересно. На востоке начинает светать. Первой ухнула выпь. Где-то в заводи, среди бесчисленных Волжских заливов, прокричала кряковая утка… Джим вылез из палатки и лезет целоваться. Одиночество мое нарушено.
— Ты так и не ложился? — слышу удивленный голос проснувшегося отца. — В детстве я такой же был, что перед рыбалкой, что перед охотой.
— Да тут так здорово, что спать совсем не хотелось, — отвечаю я.
— Дрова небось все спалил? — шутливо продолжает отец. — Ну, иди дрова собирай да чайник вешай. Скоро на зорю пойдем. Тулку-то когда смазывал?
Отец разминает мышцы приседаниями с вытянутыми вперед руками и кричит:
— Серега, вылезай! Пора чай пить.
Из палатки выходит дядя Сережа. Вид у него заспанный. Подойдя к берегу, он умывается бодрящей речной водой и присаживается к столу из листа фанеры, положенного на три пенька. Пьем чай, попутно обсуждая план предстоящей охоты…
Через полчаса мы с отцом уже стоим на перешейке между двумя озерами, которые вклинились в большой Волжский залив. У каждого своя сторона обзора и обстрела. Джим вдруг настораживается и начинает тихо скулить. Взгляд его обращен в небо. В следующее мгновение нас буквально накрывает большой табун крякв, заходящих на посадку.
Четыре выстрела, но только два шлепка о воду с папиной стороны. Джим плывет в камыши и выносит сначала одного, а затем второго крякового селезня. Отец открывает «Дефурни». Слышится щелчок эжекторов, и вот уже две красные бумажные гильзы плавают в воде недалеко от его сапог.
— С полем! — поздравляю я отца, завистливо поглядывая на висящих в тороках кряковых.
— Не спеши стрелять, цель надо видеть на планке, — поучает меня папа.
Светает. И тут и там видны силуэты летящих в разных направлениях уток. Вот одна стремительно мчится на меня. Встаю, и утка, расправив крылья, зависает передо мной. Жму спуск и вижу падение добычи в воду. Джим плывет за ней и скоро возвращается с широконоской в зубах. Важно пройдя мимо меня, он садится перед папой, отдавая ему мою добычу. Тот протягивает утку мне.
— Ну и тебя с полем, сын! — говорит он как-то особенно ласково. — Пойдем на стан. На шулюм нам дичи хватит.
Дядя Сережа вычесывает колтуны из шерсти своего спаниеля Дика. Тот время от времени недовольно ворчит или взвизгивает. Я горд своей добычей. Пока взрослые готовят завтрак, я лезу в палатку и засыпаю. Сплю как убитый, и мне ничего не снится. Папа будит меня уже вечером.
— Иди шулюмчика похлебай да на вечерку пойдем, — говорит он, протягивая мне деревянную ложку.
Смеркается. Мы стоим в том месте большого залива, где он заканчивается баклужинами, под лесом. Первые утки пролетают в стороне от нас. Наконец тройка кряковых протягивает над лесом, в конце залива разворачивается и начинает снижаться. Одновременно вскидываем свои ружья. Стреляем. Куда стрелял я и первый и второй раз, помню плохо — такой азарт охватил. Огонь из стволов меня ослепляет. Через долю секунды я слышу три последовательных шлепка о воду.
— Молодец, сын! В моего отвернувшего после дуплета подранка попал и свою утку четко положил, — поздравляет меня отец.
Утром на катере плывем по протокам на другой остров. Там я бессовестно мажу пять раз подряд по сработанным Джимом бекасам. Папа каждый раз исправляет ситуацию, достреливая улетающего долгоносика.
— Иначе Джимка обидится и охоту прекратит, — резюмирует он.
Шестая стойка в некошеной траве. Посыл и подъем рыжего коростеля. Его лапы висят, как перебитые, летит он прямо и, как мне кажется, не очень быстро. Ловлю его между курками на планку, жму — и довольная рыжая морда приносит нам очередную добычу. Меня Джим почему-то игнорирует, отдавая всю добычу только отцу.
Просыпаюсь и отчетливо понимаю, что все это мне уже не вернуть...
Комментарии (3)
Александр Арапов
Хорошо!!! Тоже вспомнил многое...
Юрий Любимский
Золотая осень
Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.
Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.
Липы обруч золотой —
Как венец на новобрачной.
Лик березы — под фатой
Подвенечной и прозрачной.
Погребенная земля
Под листвой в канавах, ямах.
В желтых кленах флигеля,
Словно в золоченых рамах.
Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.
Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.
Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска
И зари вишневый клей
Застывает в виде сгустка.
Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.
Борис Пастернак
1 ответ
Филипп Стогов
Прекрасное стихотворение, спасибо, Юрий, что вспомнили о нем. Думаю, что и автор (Игорь) несомненно откликнется на такой комментарий, а потому, хочу попросить его рассказать нам об испытаниях легавых по вальдшнепу, в одном из рассказов, Вы, Игорь об этом упомянули. Думаю, что данная тематика будет интересна многим легашатникам. Всех с "бабьим летом" - красивейшая пора...