Мюнхенский детектив

Недавно позвонил приятель с предложением посмотреть интересное ружье. Понятно — понесся. Ружье, казалось, было очень старым, но прилично сохранившимся. Оно было явно штучной выделки, причем совершенно необычной.

На первый взгляд это была курковая двустволка со стволами из дамасской стали. Общая архитектоника ружья, характер граверных миниатюр, форма приклада и резьба по нему создавали впечатление, что оно сделано в XVIII веке. Однако конструкция его главных частей убедительно свидетельствует, что оно не могло появиться раньше последней трети XIX века.

Взяв его в руки, почувствовал какой-то подвох — курки не взводились, хотя брандтрубки были на положенном месте. Подумал, что есть какой-нибудь секрет, но ничего не нашел. Отвел вправо рычаг управления затвором, и ружье приоткрылось. Приложив умеренное усилие, нажал на стволы и услышал, как дружно взвелись внутренние курки, расположенные на боковых досках, на дневной поверхности которых были видны торцы винтов и шпилек.

Стало ясно, что у ружья «полные» подкладные замки с боевыми пружинами, которые «смотрят» вперед. Мелькнула мысль, что, может быть, наружные курки — это дублирующие взводители, но они оказались неподвижными, другими словами, просто декоративными. Вот здесь появляется важное соображение. Внутренние курки на европейских охотничьих ружьях стали появляться лишь в шестидесятых годах XIX века. Более того, до семидесятых годов того же века на дробовых ружьях не делали дульных сужений. По крайней мере, первый патент на чоки был получен американцем Ф. Кимбеллом именно в 1870 году. Для исключительно педантичных отметим, что редчайшие случаи выделки ружей со «спрятанными» курками, равно как и стволов с конической сверловкой, были и значительно раньше. Но, пожалуй, все сомнения снимает система запирания. Она тройная. В два подствольных крюка входит рамка Перде, и продолжение прицельной планки в форме «кукольной головки» фиксируется в колодке. Кстати, «кукольная головка» — изобретение Вестли Ричардса, запатентованное им в только в 1862 году, содержало в себе еще и горизонтальную запорную планку, входящую в паз «головки». В «нашем» ружье такой планки нет. Известно, что от нее отказались позднее.

Колодка ружья имеет очень сложную для изготовления форму, напоминающую колодку ударно-капсюльных ружей. Ключ управления затвором представляет собой художественное произведение, настоящий шедевр граверного искусства.

В этом ружье есть еще неожиданные механизмы — на обоих спусках французские или задние шнеллеры. Каждый из них имеет собственную, независимую регулировку усилия, доступную даже на собранном ружье. Напомним, чтобы взвести шнеллер этого типа, нужно спусковой крючок отжать вперед до щелчка. Если этого не сделать, то усилия спуска будут обычной величины — около двух килограммов. Понятно, что эти устройства известны уже много веков, однако установка их на дробовик — исключительный случай. Знаток оружия и разносторонний стрелок Сергей Мироничев как-то удачно сформулировал: «Дробовику шнеллер не нужен потому, что на его спуск мы тупо давим, в то время как винтовочный — деликатно обрабатываем». Это сказано замечательно — ярко и правильно. Таким образом, совокупность конструктивных признаков поддерживает предположение о времени выделки ружья — последняя треть XIX века.

СТВОЛЬНЫЙ БЛОК

Конечно, в первую очередь бросается в глаза, что стволы в этом ружье из сложного и дорогого дамаска, который в России называли «английским, трехполосным, букетным». В нашей старой оружейной литературе этот вид дамаска называли «кроле». Это слово, очевидно, происходит от французского слова «crolle» — завиток. Длина стволов 740 мм. Они 16-го калибра, с короткими (65 мм) патронниками. Интересно, что переходные конусы (снарядные входы) необычно короткие (около 4 мм) и очень крутые. В обоих стволах одинаковые чоки.

Их диаметры на дульном срезе составляют 16,3 мм. У ружья несколько широковатая «коническая» прицельная планка, сужающаяся от 12 до 8 мм, с широкой (5 мм) белой костяной мушкой. Вероятно, это сделано для удобства прицеливания при плохой освещенности. На прицельной планке золотой всечкой выполнена надпись: «Stiegele jun, in Munchen» — Штигеле-младший, в Мюнхене. В доступных оружейных справочниках (наших и заграничных) немецких мастеров-оружейников с такой фамилией найти не удалось. Общий технический уровень изготовления ружья довольно высокий, что, вероятнее всего, значит, что ружье изготовлено мастером, который не оставил на нем своего имени, а фамилия Штигеле принадлежит продавцам. Разумеется, это лишь предположение, но такое встречается довольно часто.

Ствольный блок сделан по весьма распространенной в то время схеме. Подствольные крюки, как отдельная деталь сложной формы, и продленная прицельная планка, также представляющая собой сложную призму, спаяны со стволами твердым припоем. Следует отметить, что стволы довольно тонкие и легкие. Толщина их стенок в казенной части составляет 3,2 мм. Напомним, что С.А. Бутурлин рекомендовал в казенном срезе стволов иметь стенки около 6 мм. Это позволяет думать, что первоначально ружье проектировалось для использования дымного (черного) пороха. Однако запаса прочности стволов хватило для того, чтобы успешно выдержать государственные германские испытания стрельбой бездымным порохом.

В свое время ружье порядочно поработало, после чего было серьезно отремонтировано и испытано вторично на Государственной испытательной станции в Зуле. Об этом говорит специальное клеймо, которое проставлено на подушке колодки, — литера «R», выбитая под короной. Эти испытания были проведены в 1912 году (есть соответствующее келймо). О времени этих испытаний можно определенно судить и по форме клейма, подтверждающего, что отстрел производился бездымным порохом.

Только с 1912 года при успешном испытании рядом со «старым» клеймом (литера «N» под короной) стали пробивать слово «Nitro». Наверное, для особо недоверчивых на этом ружье, вероятнее всего, по просьбе мастера-ремонтника эти свидетельства испытаний бездымным порохом поместили на казенной части ствольного блока. Необычно, что они выбиты не на подушках стволов, а на левой и правой сторонах так, что они видны на собранном ружье. В канале левого ствола (в передней четверти) есть следы серьезного несимметричного раздутия, повредившего и поверхность канала ствола. Наружная геометрия тщательно восстановлена ствольным мастером. Сейчас нельзя установить, когда это раздутие произошло: до повторных испытаний или после них. Однако дефект является серьезным.

Цевье ружья вполне современной формы и конструкции, с сектором для выдвижения экстрактора, призмами, взаимодействующими с взводителями курков и подпружиненной защелкой. Единственной его особенностью является мельхиоровый ложемент на границе со стволами. Думается, что это неплохая находка для защиты тонких деревянных краев от скалывания. Эта пластина хорошо подогнана и не только не портит внешнего вида ружья, но даже его украшает. Мельхиоровая же пластинка слегка «выглядывает» из-под крышки магазина для четырех патронов, устроенного в нижнем гребне ложи.

ПРИКЛАД

Приклад, как и цевье, выполнен из эбенового (черного) дерева. К сожалению, текстура которого, и без того неярко выраженная, перекрытая многочисленными слоями лака, почти не видна. Форма приклада, заметно более полная и округ­лая, чем было принято делать в конце XIX века, позволяет предположить, что он изготовлен значительно раньше, чем все ружье. Кроме того, в конце XIX века в Европе черное дерево для изготовления прикладов практически не использовалось. На дорогих ружьях неизменно был орех. Если посмотреть на немецкое оружие, сделанное в XVIII веке и ранее, то черное дерево прикладов там будет встречаться, хотя и не часто. Оно интересно сочетается с полированными стальными поверхностями и воронью стволов. В результате ружья с черными прикладами имеют особую элегантность. Думается, что прекрасные механические свойства и высокая плотность «черного дерева» оставляют ему перспективу использования в прикладах мощного и тяжелого оружия, включая стендовые ружья, для лучшего баланса.

Вернемся к прикладу нашего ружья. Его художественное оформление рассмотрим чуть позже. Обратим внимание на то, что винт, стягивающий верхний и нижний хвостовики колодки, длиннее, чем необходимо, примерно на 2 мм. Отметим, что торец винта украшен гравировкой. Кроме того, нижняя поверхность ключа управления затвором не параллельна верхнему хвостовику, а отходит от него под заметным углом. Это было первыми указаниями на то, что приклад был заменен, причем на более старый, по сравнению со всем ружьем. В нижнем гребне приклада находится магазин на четыре патрона с подпружиненной крышкой. Такие магазины обычно делали в прикладах нарезного или комбинированного оружия. Характерно, что диаметр гнезда, равный 12 мм, значительно меньше диаметра гильзы патрона 16-го калибра. Это окончательно подтверждает гипотезу о замене приклада. Качество резьбы по дереву приклада уступает уровню граверных работ по металлическим частям.

ЭСТЕТИКА РУЖЬЯ

В целом ружье пропорционально и гармонично по формам. Его архитектоника соответствует классическим эталонам конца XIX века. В результате у ружья хороший баланс и прикладистость. Его художественное оформление, по крайней мере металлических частей, выполнено под влиянием французской оружейной школы начала XIX века. Большое количество золота и серебра, использованное для граверных работ разного характера, вероятно, выполнено по пожеланию заказчика, делает ружье похожим на работы французов Гастинна-Ренетта, Фату или Буте. Думается, что заказчик специально хотел придать ружью видимость старинного. Декоративные курки, искусно выполненные в виде мифических существ, подтверждают это. Обилие золота и серебра сочетается с обронной и тонкой штихельной гравировкой.

Особый разговор о прикладе. Резьба на нем выполнена на более низком уровне по сравнению со всем остальным ружьем. Более того, элементы растительного орнамента, которым он украшен, не совпадают с элементами гравировки остальных частей ружья, что в «хороших домах» обычно наблюдается. Интересно, что на затыльнике приклада изображен охотник в костюме XVIII века. Более того, весь затыльник выполнен в совершенно иной граверной технике по сравнению с другими частями. Кстати, на ружье есть изображение охотника в костюме конца XIX — начала XX века. Видимо, при изготовлении ружья или его капитальном ремонте был использован «чужой», сделанный много раньше приклад и затыльник.

Хотя пока и не удалось ответить на многие вопросы, связанные с происхождением этого ружья, оно представляет собой интересный памятник европейской оружейной культуры.