За весной на север

Вот и закончилась весенняя охота в Подмосковье. Десять дней — короткий срок для удовлетворения охотничьей страсти и потребности в общении с природой. Собравшись в конце апреля для обмена впечатлениями и для обсуждения итогов, мы решили продлить для себя охотничий сезон, бросившись вдогонку за шагающей на Север весной.

Созвонившись со старинными друзьями, я напросился к ним на охоту. Они дали добро, и сразу после Дня Победы Михаил, Клуныч, Саша и я, оперативно собравшись, отправились на недельку в Северную Карелию, чтобы продлить себе весенний охотничий праздник. Основной целью нашей поездки были глухари.

Озеро Кереть, одно из красивейших в Северной Карелии, имеет чрезвычайно изрезанную береговую линию и разделено на ряд озер-плесов, где очень много островов. Его берега покрыты хвойной тайгой. Места эти находятся вдали от автодорог. Даже по зимнику добраться до них сложно, летом же, по словам егерей, сюда можно только приплыть на лодке. Ну а наше путешествие в первой половине мая превратилось, несмотря на гусеничный вездеход, в экстремальное.

Крепкая избушка стояла на самом берегу озера на гранитной плите. К воде вели широкие мостки, куда можно было пришвартоваться. Вокруг стояли постройки хозяйственного назначения. Мои друзья организовали себе хорошую охотничью базу для круглогодичного пребывания.

Охотиться мы решили на глухарей и тетеревов на токах и селезней в закраинах, недалеко от избушки, поэтому сразу же спустили на воду пластиковую лодку. На берегу, среди прошлогодних камышей, постороили несколько засидок-шалашей и перед ними на чистую ото льда воду высадили и заякорили более двух десятков пластиковых чучел. Как сказали егеря, при массовом прилете утки мы обстреляемся, не отходя от избушки.

На следующий день наши охотничьи тропы разошлись. Клуныч, Владимир, Петр и я отправились на глухариные тока, а Михаил с Сашей все свое внимание сосредоточили на селезнях.
Идти было недалеко, но мы хотели быть на месте заранее, чтобы осмотреться, изучить охотничью позицию и понять ситуацию. В Карелии много глухих, совсем не посещаемых людьми мест, где боровые птицы чувствуют себя в безопасности. Соответственно, и токов и токующих птиц там значительно больше, чем в Центральной России.

Снег в лесу еще лежал, от него освободились только открытые бугры и поляны. Половодье набирало силу, поэтому мы передвигались по вершинам таежных грив. Володя хорошо знал дорогу и вел меня на свой любимый глухариный ток, который находился на сухом краю большого мохового болота. «Там у меня шалашик крепкий построен, уже несколько лет стоит. К нему все звери и птицы давно привыкли, и мы его сейчас используем. Ты увидишь ток, глухарей, их игры — настоящую карельскую охотничью сказку, — рассказывал Владимир. — С этими местами меня в свое время познакомил старик карел. У него не было детей, и он нам с Петром передал свои знания этих мест».

 

Друг вывел меня на большую поляну, подвел к широкому низкому шалашу, и мы вползли внутрь. Там были деревянные лежаки и удобные чурбаки для сидения. Мы удобно расположились около амбразур, накинули теплые бушлаты — с утра подморозило — и стали ждать начала глухариного тока. Как объяснил Владимир, мы находились примерно в его середине, и потому нам надо быть незаметными и бесшумными. Мы сидели и слушали звуки живой тайги: журчание талой воды и ручейков, уханье проседающего снега, скрип деревьев под напором ветерка, шелест и хруст под копытами и лапами. И наконец послышалось то, ради чего мы сюда пришли. Я хотел сразу вылезти из шалаша и привычно начать охоту — скрадывать глухаря, но Володя остановил меня: «Не торопись, успеешь взять своего петуха. Лучше посмотри, что дальше будет, в Подмосковье такого не увидишь». Я удивился и послушно сел на чурбак. Глухари уже задорно токовали вокруг нас. Их количество все росло, и вскоре я насчитал более десятка птиц. Один петух сел прямо над нами и с упоением щелкал и скрежетал, перебирая лапами, на верхушке дерева. Так прошло некоторое время. Стало светать. И тут как по команде тяжелые птицы слетели на землю и стали бегать по полянке между деревьями, распустив роскошные, веероподобные хвосты. Их невесты — глухарки-копалухи — находились неподалеку. Время от времени очередной мошник прекращал беготню и задавал своей невесте любовную трепку, а затем как ни в чем не бывало продолжал весеннюю песню, солидно прохаживаясь между деревьями или гоняя молодых петухов. Иногда сами «старики» сходились в ожесточенной схватке — только перья летели в разные стороны, — и глухарки сразу же окружали их, выбирая себе достойного.

Уже совсем рассвело, а грозные тяжелые птицы все бегали вокруг нашего шалаша. И тут в разгар очередного боя на двух схватившихся глухарей камнем упал крупный ястреб-тетеревятник. «Вот кого я ждал и хотел тебе показать. Я давно знаю этого ястреба. Лесной разбойник каждый год забирает с тока жертву», — восхищенно прошептал Владимир. Ястреб прижал одного глухаря к земле своими крепкими когтистыми лапами. И как ни дергался петух, пытаясь сбросить «наездника», как ни бил его своими крепкими крыльями, ему это не удавалось. А в это время другой глухарь, недавний соперник поверженного, «набычившись», подскочил к ястребу и атаковал его — яростно, со всей решимостью, силой и удалью. Хищник явно этого не ожидал и сначала растерялся, а затем, подняв мощную когтистую лапу, стал отбиваться, не отпуская поверженного, все еще живого глухаря. Но нападавший был настолько мощен, что ястребу ничего не оставалось, как освободить и вторую лапу и обороняться уже двумя. Он подпрыгнул и, «железно» схватив противника, повалил его на землю. Долго, отчаянно сопротивлялся герой-глухарь, но силы были неравны. Кривые когти ястреба все глубже и глубже проникали в грудь смелого бойца, и он вскоре затих. Тогда ястреб клювом добил противника и начал его потрошить. А первый глухарь, воспользовавшись освобождением, тихо-тихо отполз в сторону, но силы оставили его. «Дадим ястребу наесться, а первого глухаря возьмем с собой. Выходит, мы результативно поохотились на глухаря с ловчей птицей», — сказал Владимир.

Я был потрясен. Что заставило глухаря не спасаться бегством, а атаковать хищника? Глухариная смелость, инстинкт или что-то другое? Стрелять и брать еще одного глухаря я не стал, тем более на земле, при свете, без соревнования с ним во время его знаменитой весенней песни. Вышли мы из шалаша после разлета всех птиц, подняли погибшего от ран, но целого глухаря и пошли назад через весеннюю, очаровательную при солнечном свете тайгу.

Наши «утятники» в то утро отохотились тоже результативно. Такого разнообразия пород уток они в Подмосковье не встречали. Тут были традиционные кряковые и серые, а также необычные для нас свиязи и шилохвости. Даже несколько широконосок им удалось взять. Селезни были все как на подбор — в ярких, красочных весенних «кафтанах» и «беретах».

Следующее утро я встретил в километре от избушки, в шалаше на самом берегу озера. Передо мной на якорях плавали пластиковые чучела уток разных пород, а мой манок призывно и с любовью приглашал пролетавших селезней заглянуть на мой участок закраины и присоединиться к нашей компании. Уже пару раз в предрассветной мгле я прозевал селезней, подплывших со стороны и пытавшихся нагло соблазнить пластиковых уток. Но третьего ухажера я все-таки рассмотрел, и он остался плавать вверх брюшком рядом со своей неразделенной любовью.
На другое утро у нас была запланирована охота на тетеревиных токах. Но Саше и Клунычу так понравилась утиная охота, что они решили остаться на озере, а я с Михаилом и егерями еще с вечера похлюпал на ближайший ток. Придя на место, мы накинули маскировочные сетки на прошлогодние, достаточно вместительные и крепкие шалаши егерей, замаскировав особенно тщательно их нижние части, так как тетерева, бегая по земле, очень внимательно смотрят понизу. Устроились мы в шалашах попарно: я с Владимиром, а Михаил с Петром. Ночь пролетела быстро. С рассветом на поляну с ближайших деревьев и кустов слетели черные краснобровые косачи. И было их больше двух десятков! У меня глаза загорелись при виде такого обилия боровой дичи. Но с выстрелом я не торопился — все никак не мог налюбоваться картиной весеннего соревнования, вихря страсти и петушиного задора. Под лучами восходящего солнца ток выглядел еще ярче и выразительней. Выбрав пару крупных, азартно дерущихся чернышей, я сфотографировал их и стал ждать развязки боя, чтобы вернуться к друзьям с великолепными трофеями. Владимир меня не торопил и тоже любовался изысканным представлением. Михаил уже отстрелялся и был в полном восторге от результатов. Тетерева, взлетевшие от его выстрелов, сели недалеко от меня и продолжили поединки. Вдруг ток замер, а затем как по команде все тетерева резко поднялись в воздух. Мы от удивления даже привстали. По центру тока с косачом в зубах проскакала крупная росомаха. Ах вот кто спугнул ток! Вот кто не дал досмотреть спектакль до конца!

Возвращались мы все вместе. Обсуждая перипетии охоты, вышли на берег озера — егеря хотели показать нам начавшийся нерест щуки. В закраинах, на мелководье, собралось огромное количество этих хищниц, и вода «кипела» от их активности. Мы медленно шли вдоль уреза воды. Щуки при нашем приближении отплывали от берега, но недалеко. Двигаясь в сторону избы, мы вышли к большому мелководному плесу, уже освободившемуся ото льда, и увидели большого, лохматого, а точнее, клокастого после зимней спячки медведя. Он время от времени прыгал в воду, нырял с головой и вытаскивал на берег одну щуку за другой. «Оголодал, рыбки захотелось, ягода вся еще под снегом», — сочувственно произнес Петр. «Вот у топтыгина мы рыбку и попросим», — смеясь, сказал Владимир и выстрелил в воздух. Думаете, медведь сразу убежал? Ничуть не бывало! Он встал на задние лапы и оценивающе на нас посмотрел. Видя, что мы, несмотря на его недовольное рычание, продолжили свой путь, он выскочил на берег и сделал несколько угрожающих выпадов в нашу сторону. Затем, глухо ворча и схватив самую крупную щуку, лежавшую на берегу, он медленно, с достоинством, часто на нас оглядываясь, скрылся в тайге. «Ну вот и рыбка, правда, слегка надкушенная, но еще живая. Собирайте!» — весело сказали егеря, и мы последовали их совету.

Оставшуюся пару дней мы гуляли по весенней тайге, еще разок побывали на токах и наблюдали, как весна уверенно вступала в свои права у полярного круга. Очень жирная точка в весенней охоте была нами наконец поставлена.