Как я за тремя зайцами ходил

Декабрь прошлого зимнего охотничьего сезона выдался у нас малоснежным и относительно теплым. Со своей первопольной выжловочкой русской гончей мы практически ежедневно бывали в угодьях и постигали мудреную науку охоты на косых.

Вот и сегодня, встав пораньше и выйдя во двор, почувствовал, что денек удастся: с вечера неглубокое снежное покрывало присыпала свежая пороша, в воздухе было мягко и тихо. Самая погода для гона.

Наскоро позавтракав, я быстро уложил в свой охотничий ЛУАЗ ружье, термосок с кофе, посадил свою гончую по кличке Шумка –  и вперед в лес, где после прошлогоднего ветровала было много искореженных деревьев. Миновав поселок Лесной, заехал в сосновый бор по просеке, вдоль которой тянулась линия электропередач до соседней деревни.

Не доезжая до намеченного пункта, наткнулись на ночной заячий малик, пересекающий просеку, ведущий из одного лесного квартала в другой. Недолго думая, останавливаю машину, достаю ружье из чехла, выпускаю собаку. На радостях, сделав несколько кругов вокруг машины и оправившись, Шумка несколько раз ткнулась в следы и бодро скрылась по ним за близстоящими деревьями. Я же не торопясь пошел по прогалу, перпендикулярно подходящему к просеке и параллельно уходящему следу. Прошло уже минут тридцать, а побудки зайца все не было слышно.

Решил пойти навстречу предполагаемого поиска собаки. Через несколько десятков метров прохожу жировочную многоследицу белячка, но следов собаки не видно. Значит, Шумка до него не дошла. А что же ее остановило? Продвигаюсь какое-то расстояние дальше и вижу следы нескольких косуль, которые, судя по присыпанным лежкам, кормились несколько дней на этом участке леса.

Ах, Боже мой! Уведут ведь гончую. Уж больно у них след пахучий для собачьего носа. И «круг»-то у них немаленький. Так и есть. Натекла моя Шумка на этих мелких представителей оленьих, спугнула и погнала, опять же, судя по следам, вначале по-зрячему. Но почему без голоса? Может потому, что не встречалась с ними ранее. Перемахнули они просеку метрах в 40 от машины – и в следующий квартал. Это теперь надолго.

Идти за собакой по следу бесполезно, косуля – дичь непредсказуемая, где она выйдет в сплошном массиве леса, одному богу известно. Остается уповать на сообразительность и инстинкты собаки. Решил, пока суть да дело, поискать зайчишку, следы которого пересек ранее. Вернулся, начал внимательно распутывать след. Обрезал сдвоенные, а то и строенные тропы, разобрал сметки и скидки.

Вроде жировочный участок небольшой, выходного следа нет, но место изобилует завалами деревьев, да и погода хмурая – не любит зайчишка в такую погоду зря ноги колотить. Вот и лежит он себе где-нибудь рядом, в усы ухмыляется, ждет, пока наступлю. И наступил через некоторое время.

Тихо так, внезапно выскочил из-под ближайшего завала –  и ну деру между соснами. Вскинул ружье. Мягко, но настойчиво полуавтомат толкает в плечо, сухо и приглушенно звучат выстрелы. Один, второй – бежит косой. Да широко так скачет – матерый, видно, заяц – меж деревьев петляет, ими прикрывается. Третий выстрел – опять промах.

Неужели уйдет? И вот выскочил он опрометчиво на небольшую полянку метрах в пятидесяти, тут-то я его и достал четвертым последним выстрелом, хотя и не надеялся уже. По инерции пролетел белячок еще метров десять, да и ткнулся, растянувшись, с размаху в белоснежную страничку этой истории, поставив на ней окончательную точку.

Подошел к нему, поднял – хорош косой. Полностью перелинявшая пушистая белая шубка вызывает ощущение мягкости, уюта и теплоты. И лишь небольшое пятнышко крови напоминает о случившемся здесь.
Достал шнурок, который постоянно лежит у меня в кармане охотничьей куртки: не люблю носить рюкзак. Связал зайца за лапки, перекинул через плечо и, решив сделать небольшой крюк по лесу, пошел к машине. Один увал преодолел, другой.

Опять заячьи следы. Обошел их по краю – выходного следа нет. Значит, покормился ночью, поглодал кору с молодых осиновых веточек, посточил торчащие из снега травинки и улегся потихоньку в середине жиров – следующего вечера дожидается.

Неторопливо и монотонно иду вдоль направления следов. Натроплено меньше, чем в первом случае, что значительно облегчает задачу.

Одна сдвойка, другая. Опять погрызы. Наконец, вот она, сметка, которую не враз можно заметить среди невысокой, пробивающейся сквозь неглубокий снежный покров травы. Заданным темпом продвигаюсь по следу, ведущему к кроне сваленной осины, одновременно взглядом, настроенным  на движение, осматриваю окрестности. Прохожу вдоль вершины – след пропал. Обхожу ее с другой стороны – выходного следа не видно.

И тут краем глаза, скорее почувствовал, чем увидел, движение в кроне в полутора метрах от себя. Пригляделся – вот же он, родной. Вжался в снежную ямку меж темных, слегка заснеженных осиновых веточек с кое-где оставшимися бурыми кружевными пятаками листочков, и только легкое шевеление коричневато-розовыми крыльцами мочки носика да угольки глаз и кончиков, уложенных на спинку ушей, выдают затаившегося зверька.

И ведь не убегает – надеется на свою идеальную маскировку. Что делать?

С одной стороны, не хочется упускать зайчишку, а с другой – неспортивно как-то стрелять дичь вплотную на лежке, тем более что один трофей сегодня у меня уже есть. Быстро осмотрелся, местность вроде бы простреливается. Решил выпугнуть его из укрытия. «Кыш», говорю ему вполголоса,   –  «кыш»!  И вот надо ж ты, зверек «неразумный» не захотел расставаться со своей шкуркой, шмыг на ту сторону кроны и, прикрываясь ею как щитом, невидимо быстро удалился от меня на недосягаемое расстояние. Где уж тут стрелять, когда увидел-то я его уже далеко.

Меня даже смех разобрал, про себя, конечно:  негоже зря в сказочно-зимней тишине пугать лесных обитателей громкими человеческими эмоциями. Вот ведь зайчишка какой! Ай да молодец!!! Вот тебе и пострелял по-спортивному. И ведь даже порадовался за него, за смышленого. А что? Повторяюсь: один-то у меня уже есть. А этот пусть живет.

Продвигаюсь к машине. Времени прошло достаточно, пора бы уже и собаке вернуться. Выхожу на просеку – тишина. Несколько раз стреляю в воздух. Шумка всегда выходила ко мне на выстрелы. Прошло еще какое-то время. Попил горячего кофейку – легкую усталость как рукой сняло. Собаки все нет. Решил проследовать по торному следу, чтобы определить направление движения вспугнутых косуль и преследующую их гончую. День уже перевалил на вторую половину, и светлого времени оставалось еще часа два.

Продвигаясь по лесу, и  время от времени постреливая в воздух, прошел несколько километров в сторону от просеки. День постепенно заканчивался, и начавшие сгущаться сумерки незаметно стали опускаться на молчаливый зимний лес.

Подумывая, что пора бы уже и возвращаться, внезапно в очередной раз наткнулся на ночной заячий малик, ведущий в молодой сосновый подрост, разбежавшийся по обеим сторонам лесного увала. Снова «обазартившись», решаю засветло потропить еще одного зайчишку. В мыслях промелькнуло: если собака вернется к машине, то уже никуда от нее не уйдет, или же, найдя мой след, по нему и до меня доберется. С такими мыслями и пошел за косым.

А он почти по прямой пропечатал соснячок, спустился и поднялся с одного увала на другой, забежал в гущу молодого тонкомерного осинника, где вдоволь накружил и натоптал несколько расходящихся под разными углами тропинок и, сделав солидный прыжок в сторону, ушел в толстоствольный лес. Покружив за ним еще с километр, заметил, что заяц собрался на лежку.

А сумерки все плотней и плотней вытесняли день из леса. Как-то внезапно замолкло щебетание зимних птах средь крон деревьев. Пора бы закругляться. В ночном зимнем лесу не очень-то приятно бродить во тьме. Как один мой знакомый говорит, можно и глаза на ветках оставить.

Видимо, и зайчишка решил закругляться: длинная сдвойка, скидка под углом в сторону и сначала далеко отстоящие печатные следы друг от друга, затем все более сближающиеся, направляются к сломанной и наклоненной к земле негустой березовой кроне. Все опять повторяется. Только патрон в стволе у меня остался один, и патронташ пуст: все патроны израсходовал в воздух. На этот раз, подойдя к месту предполагаемой лежки метров на пятнадцать, внимательно всматриваюсь в сплетение веток. И вот оно, движение зверька внутри своего укрытия.

По инерции делаю еще несколько шагов, поднимая ружье, и да простят меня «эстеты», в хорошем смысле этого слова (патрон-то остался один), беру его на мушку. Заяц не выдерживает, вон из укрытия –  и деру. Тщательно прицеливаюсь, благо сосны здесь стоят достаточно далеко друг от друга и нет мелкого подроста, автоматически беру упреждение и плавно жму на спуск.

Зайчишка спотыкается, пару раз переворачивается через голову и, взметнув коротким фонтаном снежок, прекращает свой бег. Судя по не до конца перелинявшей спинке, белячок этого года, хотя по размеру он догнал матерого зайчину. Вот и еще одна желанная добыча этого удивительного дня.

К машине вернулся уже в сгущающейся темноте. Моя «помощница» так и не пришла. Повозившись еще немного, оставляю пропитанную потом безрукавку на месте стоянки, завожу мотор и отправляюсь на поиски.

Проехав по нескольким квартальным просекам, нашел-таки свою гончую невдалеке от соседней деревни рядом с отличным заячьим «лазом», где мы несколько дней назад совместно добыли желанный трофей. Как мы с ней обнимались!!!

Так и закончился этот замечательный зимний денек. До свидания, зайцы!