На Занеманских потяжинах

Изобилие в Белоруссии копытных охотничьих животных не новость, а признанный факт. Как и то, что организация и ведение охотничьего хозяйства осуществляются грамотно и контролируются эффективно.Люди довольны, и государство не в накладе.

Идет охота. Стою на номере. Слышны голоса загонщиков, заработала и стихла собака. Внимательно наблюдаю и терпеливо жду. Неожиданно треск сломавшейся ветки и шорох сзади. За моей спиной метров тридцать разреженного леса и обрыв к реке. Река глубокая и быстрая. Берег хорошо просматривается. Дальше, сколько хватает взгляда, заболоченная луговина. Что за чертовщина! Кто и откуда там взялся? Слева и справа другие номера. Охотников знаю хорошо. Люди опытные, зверя не проспят. Быстро оборачиваюсь.
Двое в форме, с автоматами. Госинспекция по охране животного и растительного мира. Приближаются, улыбаясь, прикладывают палец к губам. Делают извиняющийся жест: продолжайте, мы не мешаем. Присаживаются на корточки в нескольких шагах. Мысленно я им аплодирую. Появились неожиданно, расположились правильно, мой сектор стрельбы свободен, а улизнуть невозможно. Всё вежливо и очень профессионально.
Заканчивается загон, выходят загонщики, снимаются номера. Встают, здороваемся. Признательный за проявленную деликатность, расстегиваю карман с документами. Спрашивают фамилию егеря, с которым охотимся. Называю. Документы не проверяют, егеря знают, обстановкой владеют. Идем по дороге к машинам. Беседуем. Интересуются возможно встреченными в лесу или у реки людьми. Любезно поясняют причину внезапного появления и такого интереса. Приток Немана у нас за спиной – одно из немногих мест обитания хариуса и форели в Белоруссии. Краснокнижные виды, охраняются тщательно. Пожелав друг другу удачи, прощаемся. Моя благонамеренность и законопослушность оказалась для них очевидной. В противном случае, полагаю, общение развивалось бы по другому сценарию. Профессионалы и отличные ребята. Снимаю шляпу.
Тридцать километров юго-западнее. Месяц спустя. Белая тропа. Местность «дышит» историей. Близкие окрестности замка Радзивиллов. Множество хуторов. Окопы, оставшиеся после Первой мировой. Развалины старинной мельницы среди леса. Фрагменты Екатерининского тракта, вымощенного булыжником, возникают в лесу неожиданно, пропадают через километр-другой. С современными дорогами не совпадают. Кажется, ведут в никуда. До Налибокской пущи рукой подать.
Первых кабанов встречаем прямо на дороге, метров за пятьсот от условленного места общего сбора на лесной развилке. Начало хорошее, и «вечер обещает быть томным». Кабаны нам не рады и быстро убегают. Мы прощаемся с ними ненадолго. Ночью выпал свежий снежок, и следы как на ладони. Подъезжаем к точке рандеву. Народ уже в сборе. Охотиться будем одной группой с охотниками из этих мест. Большинство из них знают друг друга «тысячу лет». Им есть что вспомнить и над чем посмеяться. Чужим себя не ощущаю. Товарищи по охоте доброжелательны и приветливы. Смех, шутки, подначки по-доброму. Вспоминают, как директор охотхзяйства в бытность свою милиционером умудрился поймать тракториста за превышение скорости. С таким не пропадешь. Короткий, но информативный инструктаж, расписываемся за технику безопасности и по машинам. Лес ребята знают как свои пять пальцев, и предполагаемый маршрут движения стронутых кабанов известен более или менее точно. Вопрос в том, где они остановятся и как их лучше перехватить. А пока мы кружим по лесным дорожкам, фиксируем в памяти свежие следы и строим догадки: те кабаны или не те. Правда, последнему не придается особого значения. Мало ли кабанов в этих местах!
Кабаны отслежены, выходного следа нет. Без спешки, суеты и лишнего шума расставляются номера. Урочище это именуется странно – Хайка. Как попало название японского четверостишия в местную топонимику, для меня загадка. При случае расспрошу. Заходят загонщики, пускают собак. Несколько лаек и ягдтерьер. Собаки классные, быстро причуяли зверей и насели на них. Начинается представление. Я на ближнем к месту событий номере. К моему великому огорчению, не только не участник, но даже не зритель, только слушатель.
Собаки, подняв кабанов, раскручивают стадо и откалывают несколько особей. В зимнем лесу акустика отличная. В какофонии звуков солируют собаки, визжат свиньи, трещат сучья, кричат и суетятся люди. Слышно нас должно быть в ближайшем райцентре. По рассказам непосредственных участников, реконструкция произошедшего выглядит следующим образом.
Первым оказывается в эпицентре событий Коля Х. Персонаж в этих местах почти фольклорный. Охотится сколько себя помнит. В этих лесах знает каждый сучок и кочку на болоте. Весельчак, балагур, озорной пройдоха. Непревзойденный загонщик, отличный знаток и владелец охотничьих собак. К добыче равнодушен, ценит процесс. Близко дружит с «зеленым змеем», но головы не теряет. Немного философ. Как и все талантливые люди, добр и рассеян. Рассказов о его приключениях хватит на три книги. Горжусь своим с ним знакомством.
Оказавшись в гуще свалки, Коля видит, что собаки растянули на снегу и держат сеголетка. Стрелять невозможно. Ножа c собой нет. Эка невидаль, бывало и похуже. Поросенок не очень крупный. А что если ухватить его за ногу и приложить затылком о сосну? План замечательный, но поросенок против. Зла по малолетству он от людей еще не видел, но, видимо, наслышан. Коля решается, отставляет в сторонку ружье и, изловчившись, поднимает поросенка в воздух. Кабанчик делает сложный кульбит, вырывается и опять попадает в собачью «кучу малу». В свою очередь Коля с выбитым пальцем на руке и разбитым носом летит в другую сторону, его очки в снег. Далее следует сложный набор идиоматических выражений. Очарованный услышанным, вопреки драматизму момента, не могу не рассмеяться. Развитие событий продолжается. Николай блажит на весь лес, матерится через слово. Требует нож и жаждет расправы. Где-то на стрелковой линии звучит выстрел. Собаки заливаются азартно и яростно. Свин визжит еще пронзительнее. Звуки всеобщей свалки возрастают, переходя от крещендо к фортиссимо. Самое время впадать в истерику.
Мне до места событий метров двести, охотничий нож у меня есть. Но сходить с номера до окончания загона считается у нас дурным тоном. И потом, мне и здесь хорошо слышно, а о том, что происходит, я могу только догадываться. На сцену выходит новое действующее лицо – Леня Л. Мой старинный друг и надежный товарищ. Знаток охоты и природы. Всегда улыбчив и невозмутим, как тибетский далай-лама. В этих местах вырос, лес этот ему как родной. За период немногим больше года в этих угодьях у него погибли три собаки. Не сдался. Его новый и подающий большие надежды воспитанник писклявым голосом выделяется из общего собачьего хора. Участь поросенка предрешена. Сверкнул клинок, кровь пролилась. Только мне кажется, что звереныш еще до этого умер от смеха над незадачливыми охотниками.
До закрытия лицензии, как у нас принято, поросенок остается на месте. Собаки убегают в погоню за остальной частью стада. А герои дня выходят на гравийку, по которой расставлены номера. Они полны впечатлений и нуждаются в аудитории. Ближайший благодарный слушатель – это я. Я все слышал, но впечатления непосредственных участников дорогого стоят.
Мы хохочем, передаем в лицах происшедшее. Легкомысленно полагаем загон законченным. Неторопливо бредем вдоль стрелковой линии к машинам. Ближайшие номера присоединяются к нам по мере движения. Остальные охотники остаются на местах, но их внимание отвлечено на нас. Растерянно наблюдаем, как метрах в двухстах, точно посередине между двумя охотниками, из придорожных кустов, черным утюгом выдвигается кабан. Останавливается, как бы спрашивая: «Ребята, а что вы здесь делаете?». Ответа не ждет и торопливо семенит через дорогу. Дорога широкая, на снегу он виден прекрасно. Мы орем, размахиваем руками. Разини и мазилы – по-другому их не назвать – запоздало салютуют. Подбегают к следу посмотреть результат. Крови нет. Попали в белый свет, как в копеечку. Виноваты, конечно, мы: идем, галдим, отвлекаем.
Леня, вспоминая о своем долге загонщика, сходит с дороги и по снежной целине направляется вглубь леса. Как раз вовремя. Снова дали голос собаки. Раздается несколько выстрелов. Стреляют в середине загона. Разбегаемся по номерам, охота продолжается. Появляется ощущение некоего сумбура в происходящем. Кто-то куда-то бежит, где-то с перемолчками работают собаки, раздаются выстрелы. Предпринять что-либо осмысленное невозможно, остается ждать.
Далекие звуки через некоторое время концентрируются в одном месте, постепенно приходя в какую-то систему: лай собак, короткая пауза, выстрел. И так три или четыре раза. Потом все стихает. Надеемся на победный исход. Скоро становится известно, что Леня, поспешивший на помощь собакам, застает всю свору в непролазной чаще. Остановили и держат кабана. Он не очень крупный и, возможно, ранен. Кабан ощетинился, клацает зубами на собак, но из спасительного гущара не выходит. Видно плохо, стрелять неудобно. Леня выбирает небольшой прогал между кустов. Кабан виден и стоит удобно. Леня вскидывает ружье, резко кричит и топает на собак. Псы отскакивают. Выстрел. Кабан дернулся, но стоит. Собаки опять насели.
В ружье добавляется патрон. История повторяется. После третьего выстрела кабан заваливается на бок и, конвульсивно дергаясь, доходит. Охотник и собаки торжествуют. Как уже сообщалось, Леня Л. человек сдержанный, поэтому ликование длится недолго. Звонит нам по мобильному, объясняет, где он и как его найти.
Дошли, нашли, выслушали. Теперь охота повернулась к нам своей прозаической стороной. Из вольных стрелков и добытчиков мы превращаемся в мясников и носильщиков. Звоним директору хозяйства. Сообщаем примерный возраст и пол добытого животного. Эта информация нужна для закрытия лицензии. С формальностями покончено. Теперь за работу. Управились быстро. Пока возились, низкое зимнее солнце успело подняться в зенит. До вечера еще далеко, и послеобеденная охота впереди. Праздник продолжается.