В путь-дорогу
Разве можно отказать начальнику? Особенно, когда он предлагает поехать на охоту в новое место. Тем более, до этого дня в окрестностях Нижнего Новгорода я был только на рыбалке. Оказалось, наш давний автор Борис Соколов приглашает к себе в гости, на весеннюю охоту, а нас, как говорится, два раза звать не надо!
Загрузив охотничий скарб, собаку, подсадных уток — тронулись в путь. За разговорами восемь часов в пути пролетели незаметно. В Нижнем встретились с Борисом и, пристроившись в кильватер его тюнингованного «монстра», помчали в угодья. Несмотря на конец апреля в лесу было по колено снега, а Ветлуга, только начала освобождаться ото льда. Речные старицы, на которых предстояло охотить «жвякишей», вообще были скованны льдом, и лишь в нескольких прогретых солнцем местах, по закрайкам, виднелись небольшие открытые участки воды.
Благо прогноз Гидрометцентра обещал резкое потепление, которое давало надежду на хорошую охоту в последующие дни. Съезжаем с бетонки в лес, включив полный привод ползем вперед, разгребая усиленными железными бамперами слежавшийся ноздреватый снег. Вскоре дорогу начинают преграждать поваленные ветром деревья. Борис бензопилой пропиливает дорогу, но чем дальше мы продвигаемся к месту предполагаемой стоянки, тем ветровала становится все больше. Уходим от непроходимого завала в сторону, пробивая в снежной каше и негустом лесу новую дорогу, но в очередной низине наши «боливары» сели на брюхо.
Беспомощно вращая колесами, встал сначала люфтованный УАЗ Бориса, следом уткнулся и я. Лебедка нам в помощь, и вскоре мы поползли дальше, пока не уперлись в такой сильный завал, что дальше рыпаться не было ни какого смысла. Очищаем место под бивуак на прогретой солнцем полянке, разбиваем палатку, разводим костер и готовим обед. После сытного перекуса, расходимся по старице в поисках подходящих мест, где можно установить шалаш для завтрашней охоты. Через пару часов собираемся в лагере и делимся результатами разведки.
Мы смогли найти всего пару оттаявших береговых закраин, откуда подняли отдыхающих уток, а значит завтра у нас все же будет шанс. Ставим шалаши, благо у меня и Александра Ивановича быстро устанавливающиеся переносные скрадки, отлично зарекомендовавшие себя за годы охот. Тем более, прирусловой лес состоял из лиственных пород с малым количеством травы. Для нас эта особенность лесного ландшафта не имела значения, а вот с Борисом, забывшим свою масксеть, сыграла злую шутку.
Вечер плавно перетек в звездную ночь. Под треск костра ароматы, исходящие из бурлящего котелка и охотничьи байки, время летело не заметно и, скорее всего, мы бы встретили предрассветные сумерки у костра, но усталость от пройденного за долгий день пути, пьянящий весенний воздух, сделали свое дело. Веки с каждой минутой наливались пудовой тяжестью, и держать их открытыми становилось все тяжелее. До подъема оставалось всего пару часов, так что, по общему мнению, чуток вздремнуть было совсем не лишним...
Открытие
Перед самым рассветом выдвигаемся к своим шалашам. Дорога в сумерках среди лесных завалов показалась в два раза длиннее, чем при свете дня. Справа угадываются две сопки, поросшие дубами, между которых спрятался уютный залив, рукавом заходящий со старицы и прикрытый от ветра со всех сторон. Вчера при разведке в этой заводи мы подняли несколько крякашей. Там мы установили шалаш Александру Ивановичу. И сейчас в предрассветной тишине оттуда послышалось утиное кряканье. Шепотом желаю ему ни пуха, ни пера, а сам ухожу дальше. Через четыреста метров находится мой шалаш. Иду тихо вдоль берега, постоянно перелезая через стволы упавших осин, стараясь не трещать сухими ветками, наваленными вокруг. Над головой прохрипел лесной гуляка – вальдшнеп. Вот, наконец, и мой залив.
Напугавшись моего приближения шлепнула хвостом по воде нерестящаяся щука. Сопровождаемая несколькими кавалерами, она с плеском и шумом ушла под лед. Покрытый инеем шалаш идеально сливался с пожухлой лесной подстилкой, но вот залив по сравнению с вчерашним днем затянуло льдом больше, чем наполовину, и открытыми остались лишь береговые закраины, шириной не более двух метров. Ну, что есть – то есть.
Высаживаю утку справа под берегом, в пятнадцати метрах от шалаша. Озноб бьет от предвкушения и азарта. Тихо занимаю место в шалаше и, навострив зрение и слух, замираю в ожидании. Утица, промочив горло, дала первую квачку, следом вторую…
В тот же миг, в глубине леса за моей спиной послышался нежный ответ селезня, услышавшего ее голос. Щипа дала длинную осадку, после которой я услышал свист крыльев и жвяканье. Буквально через несколько секунд, сделав полукруг, к ней подсел жаждущий любви кавалер. Полоса открытой воды была очень узкой, и селезень моментально сблизился с подсадной уткой, так что стрелять в данной ситуации я не мог, чтобы не задеть свою помощницу. Благо «жвякиш» вел себя по-джентльменски и не пытался овладеть дамой в первые секунды знакомства.
Наконец, Щипа отплыла от берега, разорвав опасную близость, дав мне, давно держащему селезня на мушке, спустить курок. Гром выстрела гулким эхом прокатился по застывшей старице, отразившись от стены леса. Битый селезень, перевернувшись на спину, несколько раз помахал оранжевыми лапками и замер, уткнувшись в ледяной закраек. Через несколько минут донеслось эхо выстрела со стороны Александра Ивановича. Ну, вот и открылись – с полем!
Постепенно утренний свет проникал сквозь голые стволы лиственного леса, делая картинку более насыщенной и яркой. С первыми солнечными лучами ударил утренник, да так, что оставшаяся с ночи водяная закраина на глазах стала покрываться ледяной коркой. Почувствовав это, утка мигом выскочила на берег и, нахохлившись, принялась сушить и приглаживать свое оперение. Да я и сам почувствовал как холодок пробирается под одежду, хотя одет был достаточно тепло. В такой холод не очень-то хочется думать о любви, поэтому, поняв настрой своей напарницы, потянулся за манком.
В этот момент грянул второй выстрел со стороны Александра Ивановича. Несмотря на холод, птица есть и она более или менее активна, а значит и у меня еще есть шанс. Выдуваю квачки, делая недолгие перерывы, во время которых прислушиваюсь к морозной утренней тишине. Тем временем, ярко рыжий солнечный диск появился между стволов деревьев, залив золотым светом коричневую листву, покрытую седым колючим инеем, от которого тот заискрился, переливаясь всеми цветами радуги.
Щипа мирно дремала, спрятав клюв под крыло, совершенно не обращая внимания ни на звуки манка, ни на треск стаи чирков-трескунков, которая делала над нашей замерзшей заводью уже второй круг. В очередной раз они снизились над шалашом, но заложив резкий вираж вправо сели на незамерзший пятачок воды в кустах, что был в пятидесяти метрах от меня. Место там было привлекательное, но совершенно не подходило для постановки шалаша и высаживания подсадной.
Только подумал об этом, вспомнив, что вчера стоял у этой заводи, как услышал жвяканье пролетающего селезня. Даю осадку, вторую, и он, услышав зов мнимой утки, направился ко мне. Крутит вокруг уже пятый круг, пытаясь рассмотреть зовущую его утку, но куда там, она спит и даже клювом не ведет! Наконец, селезень не выдерживает и садится между стаей чирков и шалашом. Осмотревшись, он заметил сидящую утку и двинулся вдоль берега в мою сторону. Я медленно поднял ствол курковки, просунул в бойницу и, когда расстояние сократилось до тридцати метров – спустил шершавый ледяной курок. Чирки, напуганные выстрелом, шумно взмыли вверх, а мой трофей остался лежать на льду, разбросав вокруг себя выбитые дробью пепельные перышки.
Выхожу из шалаша, разминая застывшие ноги, гоня от себя колючий озноб. Собираю битых селезней даже не замочив сапоги. Знать бы что так получится, не стал бы тащить с собой лодку. Но ничего, тяжело в мучениях – легко в раю! Зато согреюсь. Рюкзак с шалашом на спину, лодку на грудь, чехол с ружьем на плечо, корзину с уткой и селезнями в руки, и вперед, с препятствиями по пересеченной местности. Когда пришел в лагерь, по пути согрелся так, что избыток тепла стекал по спине в сапоги. Благо костер горел, солнце пригревало, и просушить мокрые вещи не составило большого труда. Сварганив завтрак, расселись вокруг потрескивающего костра и стали делиться пережитыми за зорьку эмоциями…
С каждым часом становилось все теплее, не было сомнений, что тяга сегодня вечером будет великолепной. Борис на правах хозяина и знатока своих угодий обещал отвезти нас на его любимую полянку, на которой, по его словам, из года в год была замечательная тяга. Слушая его замечательные рассказы о прошедших охотах в голове невольно рождались картины предстоящего вечернего таинства. Так, под треск костра, запах походной кухни и нескончаемые мужские разговоры, незаметно пролетел остаток дня. Настало время сворачивать лагерь и выдвигаться на тягу. Выехали, как и заезжали: с ревом, лебедками и килограммами налипшей грязи на кузове…
Заколдованная поляна
Любимая Борина поляна находилась в высоком сосново-еловом бору и была полностью покрыта тридцатисантиметровым слежавшимся снегом. Несмотря на все уговоры остаться, мы все же решили пройтись и осмотреть ближайшую вырубку, которая светлым пятном угадывалась в плотном ряду сосен и елей. Если в лесу, и в пятнадцати метрах от его края, лежал снег, доходящий до колена, то ближе к центру вырубки его совсем не было. Место на первый взгляд выглядело многообещающе. Правый ее край порос осиновым мелятником в два человеческих роста, левый - редкими, не высокими елочками. Старая тракторная колея делила вырубку пополам и уходила в поросшую мелким кустарником низину, где бежал не широкий ручей.
Выбрав приглянувшиеся места, расчехлили и зарядили ружья. Вечерело. Воздух, прогретый за день, постепенно отдавал тепло. Влажная земля источала терпкий хвойный аромат. В воздухе роились комары-толкуны. Вдалеке послышался гусиный гогот, с каждым мгновением голоса гусей становились все отчетливее и громче, похоже, что стая летит в нашу сторону. Меняю патрон с девяткой на единицу и над верхушками сосен появляется гусиный клин. Увидев охотников, птицы берут левее, облетая нас стороной.
«Ну, что же, гумеши, летите к дому без потерь!», - сняв шапку, прошептал им в след. Меняю патрон в стволе одностволки и с наслаждением слушаю окружающую природу. Крякающая дикуша, сопровождаемая женихом, просвистела крыльями, направляясь в низину к ручью. А вот и долгожданное вальдшнепиное хорканье, послышалось со стороны осинового мелятника. Поднимаю ружье в надежде, что кулик вылетит на меня, но он краем леса направляется точно на поляну Бориса.
Гулкий одиночный выстрел говорит о том, что он начеку. Буквально через минуту появляется второй, с противоположной стороны, и снова вне выстрела также устремляется к Борису. Второй его выстрел опять результативен. Постепенно опускаются сумерки, а вместе с ними усиливается тяга. Со стороны низины тянет очередной вальдшнеп, точно на Александра Ивановича. Когда кулик вылетел перед ним, он вскинул свою двустволку и раз за разом продырявил вечернее небо. Длиноносик сделал вираж и, продолжая хоркать, полетел дальше, пока не скрылся в лесу. Следя за ним по голосу, я понял, что вальдшнеп летит вдоль лесной дороги прямо на Бориса. Ну, словно заколдованная поляна! Его выстрелы не заставили себя ждать…
Еще несколько куликов, проигнорировав меня, вылетели на волшебную Борину поляну, но он, как правильный охотник, взяв норму, пропускал их без выстрела. Несмотря, на то что ни разу не выстрелил, я получил огромное удовольствие от прошедшей зорьки, от увиденного и услышанного, и искренне радовался успеху нашего нового товарища. Поздним вечером, сидя за столом, мы подняли «полтишок» за отличное начало сезона и за гостеприимного хозяина. Русская печь, потрескивая дровами, наполняла уютный деревенский дом ласковым теплом. За круглым столом в дружеской непринужденной обстановке время летело незаметно. От пережитых эмоций спать совсем не хотелось, но вставать нужно рано, и пару часов вздремнуть не мешало.
Ледокол Челюскин
В 2:30 запел звонок будильника. Быстро встав, готовлю завтрак, кипячу чай. Мужики неохотно вылезают из нагретых постелей, подтягиваясь к столу на запах приготовленного завтрака. Быстро перекусываем, собираемся и выходим во двор. На небе круглая луна в окружении бесчисленных звезд. Свежий, морозный воздух бодрит, выгоняя остатки тягучей дремоты. Завожу машину и, не теряя времени, иду к сараю за подсадными утками, которые заслышав меня, выдали несколько осадок. Подсвечивая налобным фонарем, ловлю уток и рассаживаю по корзинам. Все в сборе – выезжаем к месту охоты, которое вчера присмотрели перед выездом на тягу. Когда прибыли, оказалось, что освободившаяся ото льда старица за ночь покрылась сантиметровой коркой льда, и чтобы перебраться на противоположный пологий берег на резиновой лодке, придется хорошо попотеть. Благо, разлив, затопивший часть леса, где мы хотели поставить переносные скрадки, не был скован ледяным панцирем.
Надуваем лодку, грузим скарб Александра Ивановича и, оттолкнувшись от берега, пробивая лед веслами, рывками продвигаемся к месту охоты, находящемуся в двухстах метрах впереди. Это оказалось труднее, чем я думал, но мы же не ищем легких путей! Высаживаю моего пассажира на уютном островке, посреди тихой, спрятанной в кустах заводи, а сам возвращаюсь за ждущим на том берегу Борисом. Постепенно темнота уступает место серому рассвету. В затопленном лесу раздается кряканье потревоженных нами уток. Сердце взволнованно забилось при звуках желанной и любимой «музыки». Таких островков, как у Александра Ивановича, увы, нет, так что мы пытаемся найти подходящее место для шалаша, в глубине леса, а время уже работает против нас. Наконец, оно найдено.
Быстро выгружаемся, ставим шалаш на краю заводи, прячем лодку в лесу и, высадив уток на воду, скрываемся в шалаше. Через минуту подготовительная суета остается позади, после которой время начинает идти совсем по-другому. Серость предрассветной дымки незаметно растворилась. Воздух стал прозрачен и кристально свеж. Вспотевшее от нагрузок тело стало холодить морозным утренником. Утки ополоснулись и, перекрикивая друг друга, заголосили словно торговки на базаре.
В утренней тишине их голоса далеко разносились по округе, резонируя с зеркальной гладью воды, в которой отражалась красота окружающей нас природы. Голосам наших уток вторила манная помощница Александра Ивановича. Буквально в тот же момент к его шалашу подлетел селезень, сев на воду чуть поодаль, он внимательно осмотрел все вокруг и, не заметив подвоха, направился к утке. Мы с Борисом, затаив дыхание, наблюдаем за происходящим со стороны. Вдруг плывущего селезня словно плеткой хлестнула дробовая осыпь, доли секунды спустя до нас донесся раскат выстрела. Дружно в пол голоса поздравляем удачливого охотника с полем.
Утки перекликаясь, продолжают созывать кавалеров, но на наш плес пока никто не подлетел. Между тем из-за верхушек деревьев показалось солнце. В его лучах заиграли разноцветными бликами куски ломаного льда, заискрились, переливаясь бриллиантовыми искрами кристаллы инея на прошлогодней осоке. Казалось, что с появлением солнца станет теплее, но это было обманчивое чувство, на глазах закрайки нашей заводи стали сковываться ледяной коркой. Руки обжигал холод ружейной стали, которую невозможно было долго держать в руках. Внимание привлек свист чирков-свистунков, которые сделав круг, снова подсели к шалашу напротив. Стайка, насчитывающая 10 маленьких пестрых уточек потихоньку двинулась к плескавшейся утке.
Все повторилось, вода вскипела вокруг крайнего селезня, мгновением позже грянул раскат выстрела, после которого стая взмыла вверх и скрылась за кустами, отделяющими заводь от основного русла. Снова время застыло, словно вода в тихой старице, скованная прозрачным сверкающим на солнце панцирем. Прошел уже час после последнего выстрела Александра Ивановича, а мы с Борисом пока выступали в роли зрителей и до сих пор не прожгли стволы. Подсадные утки молчали и только при появлении редких птиц подавали голос.
Прошел еще час прежде чем я услышал долгожданное жвяканье летящего вдоль русла селезня. Наши утки, очнувшись, затараторили в ответ, и в тот же момент жених изменил направление полета, и направился в нашу сторону. Мы, затаив дыхание, внимательно следили за его полетом, надеясь что селезень подсядет к уткам, но он, не долетев до нашей заводи, сел за кустами, напротив шалаша Александра Ивановича. Он мог стрелять, потому что обзор был круговой, но его бельгийка молчала. Жених долго и настойчиво звал утку к себе, но не почувствовав взаимности, взлетел и направился дальше по руслу. Когда селезень пролетал напротив нашего шалаша, подсадные взорвались чередой страстных осадок. На наше счастье зеленоголовик клюнул и тут же направился к нам.
Утки оживились и лезли из перьев вон, чтобы понравиться кружившему над ними ухажеру. Наконец, после третьего круга, селезень сел на воду справа от шалаша. Предоставляю Борису право первого выстрела. Нарядный жених застыл на месте и, крутя аккуратной зеленовато-синей головкой, внимательно осматривал все вокруг. Наконец, не заметив ничего подозрительного, направился к плескавшейся и покрякивающей утке. Было видно как моего напарника охватил охотничий мандраж, замешанный на адреналине. Не скрою, что это приятное, волнительное чувство азарта завладело и мной. Я следил за селезнем, и одновременно за действиями охотника, находясь у него за спиной, переживая не меньше Бориса. Ствол ружья в амбразуре шалаша и птица пересеклись, и в то же мгновение грянул выстрел. Ледяная вода вскипела вокруг селезня, дробь выбила пепельные перья из утиного наряда и оставила лежать его неподвижным, в паре метров от сладострастной обольстительницы. Поздравляю Бориса с полем и с первым селезнем в этом сезоне.
Вылезаем из шалаша, чтобы достать селезня, а заодно чуть согреться и размять ноги. Апрельское солнышко заметно пригревает, что не может не радовать, ведь при такой погоде за пару дней старица полностью освободится ото льда и охота улучшится в разы. В это утро еще один чирок-свистунок стал трофеем Бориса. На этом утрянка подошла к концу. Мы собрали скрадки, усадили уток по корзинам, после чего я по очереди переправил своих компаньонов на противоположный берег, где мы загрузили весь свой скарб в машины, и с чувством усталости и удовлетворения отправились в деревню. Там нас ждал теплый дом, вкусный обед и мягкая кровать. Перед вальдшнепиной вечеркой безумно хотелось пару часов вздремнуть. Время пролетело незаметно – пора выезжать на тягу.
Вальдшнепиная классика
В этот раз мы с Александром Ивановичем решили оставить Бориса на его волшебной поляне, а сами отправились на новое место, которое присмотрели когда возвращались с утренней зари. Это было классическое вальдшнепиное место, представлявшее собой зарастающее молодой порослью поле, с множеством полянок и влажных низин, которые растянулись на сотни метров и примыкали к основному высокоствольному лесу. Оставив в поле машину, мы взяли чехлы с ружьями и отправились на поиски своей поляны.
Герда радостно носилась вокруг, словно ребенок, радуясь очередному выходу на охоту. Порой, она резко останавливалась на ходу, картинно застывая в стойке, после чего чуть в стороне поднимались услышавшие нас задолго тетерева. Иногда она пыхтела как паровоз, ковыряя носом в кустах прошлогоднюю подстилку, разбираясь в вальдшнепиных и тетеревиных набродах. Мы остались на краю молодого лесочка, выбрав пару небольших полянок в расчете на то, что вальдшнеп будет тянуть краем поля, по оттаявшим полянам, так как в самом лесу было еще достаточно много снега.
Я достал из чехла свою одноствольную курковочку, бережно и с любовью осмотрел ее состояние. Несмотря на свой шестидесятилетний возраст, эта изящная и утонченная дама выглядит, словно ей только выдали паспорт. Заряжаю в ствол самокрутную девятку и, глубоко вдохнув весенний воздух, замираю в ожидании. Кожей ощущается теплый ветерок с запахом талого снега и прелой листвы. Ожили, отогрелись на весеннем солнышке разнокалиберные комары и лесные мотыльки. Забубнил тетерев на одной из ближайших полян, заблеял над головой небесный пастушок – бекас. Свистя крыльями, над полем пролетали утиные пары, в высоте бездонного голубого неба неровным клином тянулся на север косяк белолобых гусей.
Краем леса бесшумно пролетел длиннохвостый зоркий сокол, выискивая себе зазевавшуюся птаху. В прошлогодней траве шуршали, попискивая, мыши. За спиной, треща ветками, прошел крупный зверь, видимо потревоженный приехавшими позже нас охотниками. Лесная жизнь кипела, будоража мое сознание знакомыми до дрожи любимыми запахами и звуками, а новые, еще незнакомые мне места, только усиливали это ощущение.
Вдруг слух уловил долгожданное вальдшнепиное цвиканье. Лесной кулик летел полем и направлялся точно на мою поляну. Я взвел курок и приготовился. Вскоре я заметил мелькающий силуэт птицы и через пару мгновений длинноносый кулик выплыл четко в штык. Короткая поводка, выстрел и первый вальдшнеп камнем упал в двух метрах от меня. Это чувство трудно с чем-либо сравнить! Я картинно раскрыл патронник, вытащил красную папковую гильзу, громко выдул дым из ствола, вдохнул кисловатый запах пороха и словно на миг вернулся в детство…
Бережно убрал стреляную гильзу в патронташ, заменив ее снаряженным патроном. Снова слышу приближающегося вальдшнепа, но в последний момент кулик отворачивает и пролетает над лесом. Очередное хорканье послышалось из-за спины. По звуку, вальдшнеп тянет лесом на край моей поляны. Беру ружье наизготовку, наконец, кулик вылетает на чистину, на высоте десяти метров. Обгоняю его стволом – выстрел разрывает вечернюю тишину. Вальдшнеп закрутился пропеллером и упал позади. Тяга набирала обороты. Со всех сторон начали громыхать ружейные выстрелы.
Очередной кулик налетел со стороны дороги, но наши выстрелы не причинили ему вреда. Пару вальдшнепов протянули лесом на слуху. Седьмой вылетел со спины от большого леса, после моего выстрела вальдшнеп резко пошел вниз. Я, было, подумал, что третий кулик у меня в руках, но лесной хитрец у самой земли сделал вираж и ушел невредимым. В пылу охоты мы не заметили как спустился ночной мрак, настало время заканчивать охоту и возвращаться к машине. Тяга получилась великолепной, а новое место порадовало обилием полян и количеством птицы.
В отличие от нас Борис не увидел ни одного вальдшнепа, зато от души порадовался нашим успехам. За ужином единогласно решили, что завтра устроим банный день, потому что прогноз синоптиков на утро обещал мороз и сильный северный ветер, так что мерзнуть смысла не было, да и отдохнуть и пропарить промерзшие кости тоже было необходимо. А отдохнув вечером, отправимся все вместе на тягу. На том порешив, разошлись по кроватям во втором часу ночи.
Банно-прачечный день
Утро следующего дня, как и обещано, было серым, ветреным и жутко холодным. Сбегав «до ветра», я получил такой заряд бодрящей морозной свежести, что когда снова запрыгнул под нагретое одеяло, то еще долго не мог согреться. Вокруг меня раздавался здоровый мужской храп, а я уже так и не смог уснуть. Герда, увидев, что я не сплю, примостилась мне под бок и, поковыряв влажным холодным носом мою руку, потребовала ласки. Отказать даме с таким умоляющим милым взглядом было невозможно.
Через час я уже не мог лежать без дела. Пока «дедушки» спали, я, как самый молодой и плохо спящий, навел порядок на кухне, помыл посуду и приготовил поесть. Ну, а потом был банно-прачечный день, королевский обед, и нескончаемые разговоры о бессонных ночах, о пройденных километрах, добытых трофеях и верных друзьях, с кем довелось делить радости и трудности нелегкого охотничьего и походного быта. Мы, словно косачи на току, бубнили без умолку, время от времени перебивая друг друга, и голоса наши можно было услышать далеко за пределами стен нашего уютного дома…
Тяга с гагой или вечер знакомств
В хорошей компании время летит незаметно, а между тем пора было собираться на тягу, к тому же к вечеру ветер совсем стих и погода наладилась.
Экипируемся и выезжаем на вчерашнее место. К нам присоединился Александр, друг Бориса, который вливается в нашу компанию на три дня. Жмем друг другу руки, знакомимся и продолжаем путь. Уступаем нашу поляну Борису с Александром, а сами решаем поискать новое место, чуть в стороне, благо поле заросшее молодым березняком, осинником и елью, изобиловало многообещающими полянами разного размера. Погода «шептала», что сегодня будет отличная тяга. Багряный закат окрасил западную часть горизонта широкой огненно-оранжевой полосой. Солнце уже скрылось за частоколом леса, но до начала тяги еще было достаточно времени, чтобы не спеша пройтись и найти желаемое. Снова Герда подняла стайку тетеревов, в небольшой низине, посреди кустов, почти под моими ногами, взлетела пара вальдшнепов. Почти везде, куда ни падал взгляд, кучками лежал бурый тетеревиный помет, следы зимних ночевок наших знакомцев. Трудно было выбрать что-то одно из попадавшихся на глаза полян, все они были классическими вальдшнепиными местами, но хотелось чего-то большего.
Трудно описать, чего именно, но когда перед нами открылась вытянутая поляна, в низине которой журчал ручей, а старая, заброшенная дорога рассекала ее вдоль посредине, я всем своим нутром почувствовал – это она.
До начала тяги осталось около пятнадцати минут, самое время расчехлить ружья, занять выгодное место и приготовиться. Первые два вальдшнепа прошли стороной, облетев нашу поляну. Хорканье третьего кулика я услышал намного раньше, до того, как его смог увидеть. Он летел по дороге четко на меня. Поняв, что вальдшнеп летит в мою сторону, я взвел курок одностволки и приготовился. Когда кулик налетел на верный выстрел, я вскинул приклад к плечу и, оторвав ствол от клюва, спустил курок. Грохот выстрела нарушил вечернюю тишину, вальдшнеп, словно наскочив на невидимую стену, на миг застыл, но в то же мгновение, сложив крылья и теряя перья, полетел по инерции вниз и ударился о землю. Словно эхо зазвучали выстрелы других охотников – тяга набирала обороты. Лесные гуляки, свистя и хрипя себе под длинный нос, порхали вокруг, словно бабочки над клумбой в жаркий летний вечер.
Я уже сбился со счета, вертя головой в разные стороны. Я давно для себя решил, что буду стрелять лишь тех куликов, которые вылетают на поляну и при попадании упадут на чистое место, где их не нужно искать. Так что летящих над кустами птиц я отпускал без выстрела, ведя подсчет увиденных куликов, наслаждаясь красотой угасающей вечерней зорьки.
Александр Иванович, поддавшись азарту, салютовал налетающим на него вальдшнепам, но пока ни один кулик не повис у него на тороках, что похоже его совершенно не расстраивало. Только было слышно как он после очередного промаха оправдывался перед собакой, которая обследовав кусты, возвращалась ни с чем. Очередной вальдшнеп налетел на меня со стороны поляны, где стояли Борис с Сашей. Я уже приготовился стрелять, но дуплет моего старшего компаньона, стоявшего впереди меня, оборвал его плавный полет. Герда после команды «подай» галопом помчалась к трепещущей на земле птице, прижала ее носом, громко сопя, вдохнула волнующий запах, после чего подняла и гордо понесла хозяину. Фееричная «картина маслом» классической русской охоты. Поздравляю широко улыбающегося охотника с полем.
За суетой и разговором поздно услышал налетевшего из-за спины вальдшнепа, по которому с успехом пропуделял сначала я, потом Александр Иванович. Посмеявшись, поздравили друг друга с очередным промахом, продули стволы, зарядились и стали ждать очередного кулика. Незаметно спустились сумерки, после небольшого перерыва тяга продолжилась и очередной вальдшнеп, хоркая и цвыкая, полетел в мою сторону со стороны поля. Я спокойно поднял ружьецо, издалека увидев на фоне светлого неба приближающуюся ко мне птицу, взвел курок, и когда вальдшнеп выпорхнул на край поляны, перечеркнул его стволом, обогнал и выстрелил прямо над головой. Заряд самокрутной девятки выбил пух из летящего вальдшнепа, после чего он медленно полетел вниз, крутясь в воздухе, словно кленовое семя. Тяга продолжалась, но мушку практически уже не было видно. Решаем, что пора заканчивать охоту.
Всю дорогу до машин, над головой хоркали любвеобильные кулики, все больше поднимая без того отличное настроение. Подойдя к машинам, поделились впечатлениями от сегодняшней вечерки: они видели шесть вальдшнепов, стреляли по трем, добыли двух. Мы в свою очередь, видели двенадцать, слышали еще десять, стреляли по шести, добыли трех. Ужин в честь знакомства, затянулся глубоко за полночь, так что наши радушные и хлебосольные хозяева остались досыпать, а мы с Александром Ивановичем и Гердой отправились встречать утреннюю зорьку на отошедшую ото льда старицу.
Зорька тихая – утро туманное
Утро было тихим, теплым и туманным. От полуметрового снега не осталось и следа. Подмерзшие колеи разбитой лесной дороги оттаяли, а раскисшие низины залило талой водой, так что пришлось везде ползти на пониженной скорости, обрастая новым слоем грязи, поверх засохшей старой. На место прибыли вовремя, только забрезжил рассвет. Оставили машину в лесу, достали из кузова все снаряжение и, стараясь не шуметь, выдвинулись к старице. Найдя подходящее место, установили шалаш, зарядили ружья и занесли их в скрадок. А вот с установкой утки возникла проблема. Дело в том, что берега старицы были обрывистые и при подъеме воды, глубина у самого берега стала под два метра, ставить утку у стен шалаша не было никакого смысла, а отнести ее в сторону не давал прибрежный рельеф и растущие деревья, которые закрывали линию стрельбы.
Чуть пораскинув мозгами, решил использовать упавшее от ветра не толстое сухое дерево метров пять длиной. К его тонкому концу привязал утку, спустил на воду, оставив толстый конец на берегу, подперев его парой кольев, чтобы оно лежало перпендикулярно берегу. Вскоре утка успокоилась, а сообразив, что к чему, забралась на комель сушины, прихорошилась и, наведя лоск, известила округу о своем присутствии. В ту же минуту из ближайших затопленных кустов поднялся селезень и полетел на ее зов. Услышав кавалера, Щипа выдала осадку в двенадцать колен, от которой зеленоголовый кавалер потерял бдительность и плюхнулся рядом.
Уступаю первый выстрел Александру Ивановичу. Только эхо от выстрела стихло, коварная Щипа приземляла очередного кавалера, который без облета приводнился рядом с затопленными кустами и, не тратя время на ухаживания, направился прямо к утке. Лишь заряд свинца смог остудить его пыл. После выстрела селезень перевернулся на спину и, в последний раз махнув коварной обманщице оранжевыми лапками, затих. Утка на секунду смолкла, но промочив горло, снова отдала голос, созывая голодных до любви селезней на последнее свидание…
За эту прекрасную зарю нам удалось ухватить капризную удачу за хвост, добыть разрешенную норму и насладиться красотами пробуждающейся природы.
Охотничья десятидневка продолжалась. Новые места и общение с братьями по страсти дарили нам незабываемые эмоции, наполняя энергией и безграничным позитивом.
Комментарии (0)