Личное счастье спасателя Кожевникова

Ялта — город, полный истории, звучных и значащих для нас имен и названий. Город, много переживший за долгую историю существования. Наведался я туда в декабре 2020 года с целью посмотреть собак Алексея Аркадьевича Кожевникова, с которым познакомился в «Фейсбуке». Думаю, нет у нас ни одного легашатника, кто бы не восхищался фотографиями Аркадича с его бретонами и добытыми вальдшнепами.

Впервые его фотографии я увидел лет шесть назад, когда к нам в редакцию прислали отчет об охоте на вальдшнепа в Крыму.

Мы с интересом рассматривали снимки всей редакцией, живо комментируя и людей, и собак, и виды гор на них.

С тех пор, видимо, и запала в голову мысль выбраться в Крым, где когда-то в молодости студентом проходил летнюю практику и куда потом не раз приезжал на отдых.

И самые первые фотографии, и те, которыми делился Аркадич в «Фейсбуке» последние два года, меня приводили в трепет.

Казалось нереальным, что где-то живет человек, который за выход добывает десяток, а то и более птиц. Да каких! Вальдшнепов!

Добыть пару- другую этих птиц в Подмосковье за выход считается удачей, а тут…

Поражало и то, что фотографии появлялись в сети почти каждый день, и на каждой рядом с Аркадичем позировали его бретоны самых разных окрасок: от трехцветного и классического рыже-белого до шоколадного.

В конце концов желание увидеть этого человека и его собак победило, и мы с приятелем стартовали из Москвы, вчерне обговорив с Алексеем наш приезд.

Сюжет поездки подразумевал пару дней охоты на фазана либо в Краснодарском крае, либо в Адыгее, затем планировался переезд в Крым, два-три дня там и возвращение домой.

Но, как известно, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Неожиданно в Краснодарском крае и Адыгее похолодало, и сильнейший ветер лишил нас шансов на запланированные охоты.

В результате мы оказались в Ялте на несколько дней раньше оговоренного с Аркадичем срока. Разобраться с гостиницей в Ялте в декабре было несложно, труднее было объяснить нашему новому другу, почему все договоренности нарушаются с самого начала.

Но мы справились.
Аркадич, человек с простой, понятной и похожей на тысячи других судьбой, родился в 200 километрах от Ижевска.

Школа, служба в армии на Камчатке и первый поворот в жизни: поддавшись на рассказы сослуживца, после дембеля Алексей поехал в Воркуту. Три года проработал монтажником в шахте, а затем последовал новый поворот — переход в службу горных спасателей.

Любой мало-мальски знакомый с работой спасателей человек скажет, что случайные люди в ГСС (горноспасательную службу) не попадают, а если и попадают, то не задерживаются. Работа опасная, сложная и ответственная.

Сам Аркадич коротко, но очень точно охарактеризовал работу спасателей: «Все с криками из шахты, а мы с молитвой в шахту». В спасателях Кожевников отработал еще три года.

В Воркуте он женился, жена-то и уговорила перебраться в Ялту, на ее малую родину. Так и оказался он с семьей в конце 80-х в Крыму. Начал дело свое поднимать, приподнялся, время свободное появилось... И тут приятели пригласили его на охоту, где он собачек красивых увидел — легавых собачек, пойнтеров.

И приобщился он к охоте с ними, да так, что все другие ушли на второй или третий план. И сегодня нет для бывшего горного спасателя лучшей жизни, чем день, проведенный в горах со своими собаками.

Кроме заслуженного ветерана пойнтера, в вольерах у Аркадича пять бретонов. Собачки все на загляденье, все рабочие, все в теле. Да и как не быть им в теле, если хозяин почти пять месяцев каждый день в поле.

Я не спрашивал его, сколько дней в сезоне он тратит на сторонние дела, но, думаю, если такое и происходит, то такие дни можно пересчитать по пальцам одной руки.

Целеустремленность и неутомимость этого пенсионера-северянина поражают и восхищают. В горах он легко даст фору более молодым охотникам.

В горы он едет со своими собаками не за мясом, а чтобы насладиться работой любимых питомцев и поставить логичную завершающую точку в виде выстрела. Причем почти все его охоты проходят в непосредственной близости от Ялты.

Если горы закрыты туманом, если бушуют ветер или снег, то он с собаками охотится либо в старых виноградниках на выположенных склонах, либо по щелям и балочкам отрогов гор между старой Ялтинской дорогой и морем. Если погода позволяет, то забирается на самый верх Ай-Петри.

Аркадич — человек честный, границы заповедника, воспроизводственного участка угодий местного РООиРа знает до метра. Нам, когда мы туда приехали с ним, объяснил, что ему честно жить и охотиться легче и проще, поэтому к закону он относится с уважением.

На охоту одевается в одежду ярких цветов, чтобы видели издалека и инспектора заповедника или охотконтроля, и местные бракоши. Следов кабана, косули и оленя на Ай-Петри полно, и поверить, что в это «мясное» Эльдорадо не захаживают любители дармовщины, невозможно.

Но старого спасателя в горах знают все — от местной старушки, собиравшей последние грибы, до гуляющего по кушерям пожилого, но еще крепкого владельца дратхаара, которого мы встретили под самыми стенками горы.

Мне, хозяину французской легавой, как и моему приятелю из Москвы, было любопытно узнать, почему Аркадич охотится с эпаньолями, а не, скажем, с другими континентальными или островными легавыми. Отношение у владельцев «старопородных» собак к небольшим, но очень азартным и страстным эпаньолям двойственное.

Те, кто знаком с породой, отдают им должное уважение, те, кто не знает их и не видел в работе, обычно искрят остроумными, как им кажется, комментариями, на которые так горазд наш «просвещенный» народ.

Поэтому понять, что двигало Аркадичем, когда он насмерть прикипел к охоте в горах с эпаньолями и зарегистрировал свой питомник, было для нас вдвойне интересно.

По его словам, он не видел в горах ни одной собаки, способной сравниться с эпаньолями по скорости и страсти поиска, по выносливости. Не последнее место в выборе породы заняло и то, что эпаньоли оказались самыми способными к охоте собаками в условиях чрезвычайно густой древесной растительности.

В правильности последнего утверждения мы убедились в первый же выход в горы. Там, где крупные легавые должны были идти напролом или обходить заросли сплошных кустарников, эпаньоль бретоны, как ртутные капли, просачивались сквозь растительные преграды, не оставляя ни одного непроверенного места.

Особенно это хорошо было видно в карстовых воронках и провалах на вершине Ай-Петри. Некоторые из воронок достигают в диаметре сотни и более метров, глубина их до тридцати метров. Склоны и дно воронок, заросших кустарниками и деревьями, покрывает ковер из опавших листьев.

Опад сохраняет почву влажной и мягкой даже в декабре —  январе, и именно тут вальдшнеп, переворачивая листву клювом, находит достаточно пищи и остается на зимовку. Если вершины гор пробивают мороз и снег, птица спускается в полосу предгорий, зажатую между морем и горами, по южному берегу Крыма.

Кожевников не просто любит охоту и бретонов, он страстный собиратель значков, сувенирных медалей, статуэток и рисунков бретонов и вальдшнепов. Дома у него целый музей, и каждый, кто хоть раз побывал у него в гостях, думаю, хочет вернуться в этот теплый мир охоты и любви к самой лучшей на свете породе собак.

Прошло несколько недель после возвращения домой из Крыма, а у меня все еще стояли перед глазами картинки с бегущими ярко окрашенными собаками, которые или скатываются по склонам воронок, или обыскивают укромные места, или застывают изваяниями по затаившейся птице.

И гуляющая по набережной публика, и отели, и даже вид моря кажутся мне сейчас картинами из какой-то другой жизни, отличной от той, которой живет бывший спасатель Алексей Кожевников, человек, нашедший и построивший свое собственное счастье на земле, куда он готов пригласить каждого, преданного охоте с легавыми собаками.

Здоровья тебе, Аркадич, и многих лет жизни и охот!