Дойдя по скалистому хребту едва ли не до начала Балкан, которые считаются охотниками непроходимыми, решили сделать привал. На наш хребет… откуда-то выбрело 8 серн; мы долго развлекались наблюдением за ними в бинокль.
Восточный ветер не оправдывал сегодня своей репутации и не помогал погоде: от Псебая полезли облака, во многих местах шел дождь, и около нас пролетел туман.
Собрались назад. Серны отошли с нашего пути и скрылись. Таким образом возвращенье по пройденному нами пути не представляло никаких шансов на встречу какого бы то ни было зверя, и я предложил Чепурнову перейти через балку на меньший хребет. Когда мы спустились в балку, все застлало туманом и пошел дождь; он переходил в град, прекращался на короткое время, усиливался, а мы лезли да лезли вверх, занятые, вероятно, одной и той же мыслью, как бы поскорее прекратилось ненастье. Конечно, ни о какой охоте нельзя было и думать. Кое-как мы добрались до лошадей. Я не остался ждать, пока их приготавливали, и пошел вперед, чтобы не озябнуть. Дождь в это время перестал, и под склоном видна была серна, но мне было не до нее, и я пошел дальше. Над Алоусским и в особенности над Мастаканским хребтами опять сгустились тучи и посыпал дождь; начались удары грома, которые следовали мгновенно за молнией, как казалось, разряжаясь исключительно между облаками. Казак нагнал меня, и, когда я бежал с гор, они были уже белы от града и снега. К вечеру можно было с уверенностью ожидать того же и в долине около лагеря. Я был рад поскорее добраться до барака, где нашел принца Петра Александровича, убившего оленя на Мастакане. Доктор М.А. принес пару серн из-под Ятыргварты и таким образом закрепил окончательно за собой право именоваться охотником по зверю. Отсутствовали М.В. Андреевский и К.Д. Улагай. Последний ушел с утра по Алоусской тропе, чтобы ночевать на Мастаканском хребте и охотиться в мешке.
Перед вечером от Псебая надвинулась сильная гроза. В продолжение получаса раскаты грома не прерывались ни на секунду и молнии следовали одна за другой, как мне казалось, опять все только между облаками; но товарищи, настигнутые грозой, видели удары, направленные в землю. Гроза по преимуществу сосредоточивалась на ближайшей к лагерю части Алоусского хребта, перешла на долину реки Алоус и медленно потянулась в «березовый» гай навстречу М.Н. Андреевскому, который пришел прозябши и промокши до костей, но в отличнейшем расположении духа и, можно по всей справедливости сказать, «героем дня», так как принес рога двух четырнадцатиконцовых оленей из «березоваго» гая, в котором товарищи до сих пор ничего с ними не могли сделать. М.В. перехитрил их; первого он положил шагов на 500 и устроил на второго с помощью Пасечного, казака и вьючника, нечто вроде загона с лукашами, так рассчитанного, что оленю неизбежно приходилось идти мимо М.В., занявшего старый «штанд». Бывший управляющий кубанской охотой М.Ф. Носка устроил эти «штанды» 7 лет назад на стрелковых линиях во всех гаях для охоты загонами. Один из убитых оленей имел чудовищные, невиданные нами здесь рога в 28 1/2 вершков длины, но лишь при 14 концах. 28 1/2 вершков! Ведь это 2 аршина всего только без 3 1/2 вершков! Витки были толстые и такие длинные, что между глазными отростками и так называемой короной вместо одного нормального промежуточного отростка их было по 2 отдельных, одинаково хорошо развитых и симметрично расположенных на каждой ветке. В груди у оленя были найдены две старые закапсулировавшиеся круглые пули крупного калибра. Пасечный рассказал Михаилу Владимировичу, что, когда здесь была вольная охота и потом, когда охотились тайком без дозволения, клали в дуло по 2 пули за раз. Он сам понимал, что таким образом уменьшалась сила удара. Так и эти пули не пробили грудную кость, а стреляно было, вероятно, близко, так как пули на коротком расстоянии не успели разлететься в разные стороны и попали близко одна возле другой. Обратный путь в лагерь М.В. пришлось делать впотьмах и в самое ненастье... Чередуясь с людьми, М.В. нес на себе продолжительное время трофеи своей охоты, и эта грузная ноша не показалась ему тяжелой. Как он ни был доволен своей добычей, но я все же думаю, что счастливее себя сегодня чувствовал доктор М.А.
Поиски Крутенки не остались без результата, хотя и не увенчались полным успехом. Отыскивая раненого оленя, он подошел к лежачему, но не был уверен в том, что это именно раненый. Олень встал, и Крутенко поздно заметил на нем кровь. Преследовать дальше было поздно, и он вернулся на Мастакан.
Великий Князь приказал ему продолжать поиски и на завтрашний день.
Вечером дождь перестал. После ужина, за которым с сожалением вспоминали К.Д. Улагая, ушедшего ночевать в горы без палатки, мы ходили к костру в большом балагане, где помещались казаки и охотники. У последних приютились промокшие богомолки, которые направлялись через перевал Псеашха к Черному морю в монастырь у Пицунды. Охотники одели их в свое сухое платье, обогрели и накормили. Кроме этого пришлого элемента, гостеприимство у охотников нашел крестьянин из Черноречья, приехавший просить у Великого Князя оленины с целью посолить ее в запас. Отказа ему, разумеется, не было.
Назавтра Велики Князь объявил переход на Умпыр, а богомолки решили остаться дневать, чтобы в продолжение дня высушить хорошенько свои вещи.
Вторая неделя была столь же добычлива, как и первая, если не считать птиц, убитых пулями на Бамбаке. С 10 по 16 сентября убито: оленей 14; туров 2; серн 18. Итого 34 штуки исключительно зверя. Прибавив к этому добычу за первую неделю, получим итог в 74 штуки, т.е. столько, сколько было всего убито в 1898 году. Погода благоприятствовала нам в продолжение всей недели за исключением последних двух дней. Когда мы переходили из балагана в барак, взоры всех испытующе устремились на покрытое сплошными тучами небо. Лишь на востоке они немного разорвались и замерцало несколько звездочек.
Вспомнили еще раз и пожалели К.Д., который ночевал под открытым небом.
Комментарии (0)