Есть, мужики, бог, есть!

Наконец и мой начальник, Александр Иванович Кривошапов, приобрел ружье. Ижевка-вертикалка была приобретена им за смешные деньги в комиссионном магазине из конфиската милиции, – начал свой рассказ Илья Андрианович.

После пристрелки ружье было отправлено для доводки оружейному мастеру. На носу был Новый год. И вот где-то числа 15 декабря Александр Иванович уже в конце рабочего дня вдруг вызвал меня к себе в кабинет.

– Илья Андрианович, – сказал он мне, – завтра нас с тобой на заседание облисполкома вызывают, область план по шерсти не выполняет. На повестке заседания два вопроса: сколько может выдать заготконтора шерсти романовских овец из заначки и что просить будем взамен – «Жигули», импорт или, может быть, лицензии на лосей?

После небольшого совещания решили: лицензии и импорт, если дадут. На следующий день я впервые поднимался по широким лестницам облисполкома, покрытым красными дорожками. В актовом зале было многолюдно. Приехали все председатели райпо области, с директорами заготконтор, у кого они были. Начали с места в карьер. С кратким докладом выступил заместитель председателя облисполкома, в котором он подчеркнул, что вопрос выполнения плана заготовки шерсти областью – вопрос выполнения оборонного заказа, все материальные средства под это выделены. Как только шерсть будет отгружена, так сразу запрашиваемые фонды будут выделены. Наш район находился в конце алфавитного списка, поэтому ответа Александра Ивановича пришлось ждать долго. Наконец очередь дошла и до нас. Александр Иванович встал. На вопрос зампреда облисполкома последовал четкий ответ. Снова вопрос, снова ответ. И наконец мы услышали:
– Молодцы! Обоим по должностному окладу.
В последних числах декабря Александр Иванович вызвал меня в свой кабинет и как колоду карт разложил на столе 8 лицензий на добычу взрослых лосей.
– Что делать будем?
– Я на телефон, Александр Иванович! Народ надо поднимать. Последний срок 15 января. А ведь кроме этих, у мужиков и другие бумаги на лосей есть.

В субботу жители нашего маленького городка с удивлением наблюдали за вереницами машин, выезжавших из города, и людей в маскхалатах.

Поначалу дела шли хорошо. И вот остались незакрытыми четыре бумаги. Все силы районных охотников были брошены на поиск лосей. Мы были б рады, чтобы хоть кто-то добыл этих лосей самостоятельно. Как на грех ничего не получалось. Смешно, но уже после того, как охота была закрыта, кто-то из наших наткнулся на лосей в мелком осиннике за кладбищем. Ни у кого даже в мыслях не было, что небольшое стадо может оказаться буквально в трех километрах от города, в ста метрах от трассы. Мы же, плюнув на работу, защищали честь охотничьего мундира, прекрасно понимая, что если по сводкам план по добыче лосей мы выполним, то на будущий год горящих «бумаг» нам снова подбросят.

– Ну, значит, спустились мы в нижние луга. Едем по накатанной волокушами с сеном дороге. А место-то хорошее. Луга чистые, только вокруг небольших лыв кустики ивняка. Справа за лесом река, весь берег ее зарос ивняком, там и летом-то тяжело ходить, а зимой вообще черт ногу сломит. Вдруг мужики из машины вылезают и начинают дорогу разглядывать. Подъезжаем к ним. Следы лосиные – насчитали шесть штук входных. Решили, что загонщики пойдут от реки в слепой загон, блудиться здесь вроде нечего, и послали в загон меня с Глаголевым. А у того чё-то с ногой, он идет на лыжах и потихоньку матерится. Я ему и говорю: «Не боись, у меня-то нога легкая, лосей выставим на номера». А он мне в ответ: «Черт меня дернул с вами связаться, там все от реки ивняком заросло. Как продираться-то будем?»

«Не боись, – говорю, – у меня компас на шее, не собъемся и в кустах с курса». А сам вспоминаю, как однажды двух деятелей наши в загон послали, а загонщики один другого чище, в трех соснах блудятся. Мужики на номерах час стоят, два стоят, – нет загонщиков. Постояли, поорали. Делать нечего, темнеть уж начало, надо домой ехать. Выехали на трассу, а загонщики сидят на бревне у магазина высоковского и бутылку допивают. Говорят: «Заблукали в лесу, еле выбрались, вы уж нас простите». Чё тут было! История умалчивает, какими матюками их мужики обкладывали.

– Ну вот, значит, вышли мы с Глаголевым на берег реки, прошли с километр по берегу, надо заворачивать, а там ивняк, снегом его прижало. Вынул я компас, на север нам, говорю, давай пошли! Пробираемся мы по этой чащобе, а напарник из души в душу всех нас костерит. «Да заткнись, – ему говорю, – без тебя тошно». А сам представляю, что лоси уже ушли вдоль по берегу и загон пустой будет. Вылезли мы на край какой-то низины, глядь, а внизу лосиные катыши еще парят. Глаголев как заорет: «Илюха! Лоси, лоси!» Куда хромота у него девалась? «Давай, – говорит, – дробовыми пальнем в воздух, чтобы мужики знали и приготовились к встрече лосей». Зарядились мы, отдуплетились. Минут через пять слышим – стреляют. Откуда у нас силы взялись? Орем, улюлюкаем, лезем через кусты. Выскакиваем на луг, а там место чистое, далеко видать, и четыре туши лежат, а главное, все недалеко от дороги, как по заказу. Мужики уж чинить лосей начали. В это время глядим – три уазика подъезжают, с Николаем Степановичем, районным охотоведом во главе. Он, оказывается, еще утром, этих лосей на «Буране» вычислил, вернулся в город, вызвал срочно областное начальство. А тут мы!

Николай Степанович вылез с красным от распиравшего его гнева личиком и сразу начал проверять лицензии на отстрел. Слава Богу, лицензии мужики вовремя заполнили. Немного успокоился Николай Степанович, придраться-то вроде не к чему, постоял позудел. Машины тронулись и уехали, никто даже нас с полем не поздравил. Да мы и не в обиде, хорошо, что так все закончилось. Где-то отыскалась бутылка, и все выпили по чуть-чуть из стреляной гильзы.
И вдруг как плотину прорвало – все заговорили, заговорили. Александр Иванович, размахивая руками, вдруг выдал:
– Мужики, а ведь есть Бог, есть!

Все уставились на него.

– Смотрю, летит на меня лось. А лось-то первый в жизни, куда стрелять – никак не соображу. А он все ближе. Я встаю из-за куста, он вбок махнул, я по нему навскидку. Да много переда взял, пуля ему, видать, в голову попала, а потом с визгом вверх ушла. Лось упал, я свою голову-то поворачиваю, считаю (а хорошо всех видать): четыре кучки людей стоят около лосей, значит, у меня перестрел – пятый лось. Под ложечкой засосало, предчувствие нехорошее появилось. Глядь, из леса на луга машины едут. Ну, думаю, всё, попали! Гляжу на лося, а лось-то уже стоит, чепается. «Господи! – молю я. – Помоги! Чтоб он ушел!» Лось постоял, постоял и так тихо, тихо и ушел в кусты. Поглядел я, а крови-то нет, одна сечка короткая – видать, с головы. Оглушило его, значит. Есть, мужики, Бог! Есть!