Зачастую круглый сирота в летах пересаливал, отпуская шутки, адресованные родному сыну, которого не нежил, но, невзирая на невылощенные отцовские манеры, папаня для Саши – царь и бог.
Под моим влиянием косоглазый Саша заболел охотой, и вскорости он, покинутый муж-рогоносец, ушел в охоту с головой, находя в ней утешение. Страсть к охоте охватила моего нового приятеля с большой силой, и ему было уготовано пройти через муки обучения стрельбе. Если одному это мастерство дается, то другому – никак. В баллистике и технике стрельбы Саша ни аза не смыслил. Новичок в охоте, он не мог, хоть убей, постичь смысл упреждения при стрельбе по быстро бегущему зайцу. Можно было смело утверждать, что это дело потребует немало пота. По моему мнению, вина Сашиных не поддающихся подсчету промахов – расходящееся косоглазие. Но как «чайнику» об этом с тактом скажешь?! Сашин отец машинально прозывал свою плоть и кровь «косым». Николай не был неприятным человеком, однако его неотесанность и небрежение меня коробили, а Саша хоть бы хны.
У Сашиного предка была костлявая фигура, жилистые руки. Рачительный хозяин в расхожей одежде – огородник-козовод. Он уже давно почему-то забросил охоту, оторвался от жизни, был отчужден, но любил походить, чтобы размяться. От случая к случаю, когда мы собирались на охоту, завтрашний пенсионер говорил:
– Пойду с вами за компанию прошвырнусь, тряхну стариной, испытаю себя на прочность, заодно нормализую кровообращение.
И, подпоясавшись портупейным ремнем, вскинув за плечи сидор, в котором болтались не более чем кулек мамалыги да манерка козьего молока для перекуса, прищелкнув языком, произносил:
– Раз я с вами иду, зайцы – наши.
Не единожды у нас был повод вспомнить пророческие слова Сашиного родителя.
Погожий ноябрьский денек. Мы тихо шли втроем балочной новью, потом озимым полем, пересеченным овражком, виноградником, паханой землей. Зайцев в тогдашнее время было вдесятеро больше. Незабвенная пора! На окраине пашни Саша только что не наступил на русака. Ударил косоприцельный выстрел, следом за первым второй, а русак, как будто ничего неприятного и не было, бросился наутек. У дружка, потерявшего счет промахам, постная физиономия. Тот промазал, а этот с издевкой:
– Ты, косой, малость того. Можно было камнем швырнуть и убить этого зайца!
Затем разозленный хулитель, не щадя сыновнего самолюбия, язвительно подковырнул:
– Дался тебе, Сашка, этот заяц! Он старый, у него мясо жесткое. Пусть умирает своей смертью!
А спустя минуту, научая уму-разуму, взялся мылить отпрыску голову:
– Мазила! Надо выносить стволы ему наперед! Никакой премудрости тут нет. Проще простого: не останавливая ружья, даешь ему метр спереди!! – И в сердцах: – Сколько пню не толкуй (особая педагогика) – все впустую!
Саша испил яд отчих слов. Задетый обидным замечанием, сбычившись, он стоял с пасмурным видом. Впору расплакаться. С отцом он целиком и полностью согласен. Со всем тем молвил в состоянии безнадежности:
– Вроде бы даю наперед, а все равно обзаживаю.
На мусорной куче в отдалении от хутора Николаю подвернулась под руку крышка от эмалированного ведра.
– Сашка, – поднимая крышку, отнесся к сыну отец, – не лишним будет пострелять в тире.
Приятель усек, на что намекал батя, и зарядил двустволку. Николай размахнулся для броска и брякнул крышку ребром о землю! Крышка, имитируя зайца, подпрыгнула на бугорке и покатилась по отлогому склону. С расстояния в тридцать пять-сорок шагов Саша приложился и саданул два раза кряду. Мимо цели! Нулевка, посланная вперехват быстро катящемуся тонкому металлическому диску, не задела его, и тот без изъянов укатился в кусты. Упражнение повторили. Безрезультатно. Третья попытка. «Тренер» метнул крышку, Саша вскинул свою ижевку шестнадцатого калибра, грянул выстрел, и все мы увидели и услышали, как крышка покачнулась от удара, как сплющились мелкие свинцовые шарики, встретив на своем пути эмалированное железо. Стрелок поразил цель! Наконец он добрался до смысла сквозь чащу наших слов. Наконец он нащупал точку прицеливания!
Успешны были четвертая и пятая попытки. Надо навыкать!
– Глаз – ватерпас! – воскликнул Сашин наставник. – Видишь?! Ты уже натренированный стрелок!
– Ага, вижу, – просиял от счастья ободренный Саша.
Саша внутренне доволен собой. Прошли с версту. Углубились в запущенный фруктовый сад, что возле села Русское. Саша на левой стороне. Николай – чуть впереди справа от меня. Стрельба в саду, равно как и в винограднике, затруднительна: как правило, целясь в зайца, попадаешь в дерево.
– Володя, заяц пошел на тебя! – громко крикнул Коля.
Я замер на месте. Сильно волновался от ожидания зайца. Тут как тут поперек поросшего бурьяном междурядья прошмыгнул русак. Через очень короткий промежуток времени раздался хлопок выстрела.
– Попал! – возопил Саша. – Попал! Попал!
Сойдясь, поздравили ликующего охотника, которому выпало счастье. А Николай неисправим:
– Видал, Вовка, какого косого косой приговорил?! – И добавил: – Этого зайца надо вспрыснуть. Славнецкий заяц! Заяц – загляденье!
Я, натурально, удивился: однако! На Сашином лице смешение непритворного удивления и радости. Он был вполне доволен, улыбка бродила на лице, он не мог нарадоваться зайцу. Это был необыкновенный русак среди ему подобных. Тянул на шесть килограммов. У зверька был пушистый дымчатый мех, короткие соразмерно с телом уши и поразительные когти. Заяц будто бы только что вышел из косметического кабинета, где ему помимо всего прочего нарастили когти, которые покрыли темным лаком. Похожего зайца-князька я добыл несколькими годами позже. Больше я таких зайцев нигде и никогда не видел.
Сбылись Сашины чаянья. Удачный выстрел вдохнул в моего собрата по охоте уверенность, он стал на путь совершенствования и со временем заделался добычливым фартовым охотником.
Полтора года тому назад между мною и Сашей пробежала черная кошка. Я раздружился со старым приятелем. Но под конец этого сезона мы снова ходили на охоту вместе, потому что старый друг лучше новых двух.
Комментарии (0)