Искусство подлёдной ловли

Зимняя рыбалка таит в себе множество загадок, с трудом поддающихся объяснению, и не случайно в заголовке употреблено слово «искусство». В приводимых ниже заметках речь пойдет не об умении наловить много рыбы в периоды обостренного клёва, когда рыба жадно хватает приманку с любой насадкой и даже без нее, а об искусстве приманить ее – к блесне, мормышке, «чертику» во время плохого клева.

Ниже речь пойдет о ловле на наиболее популярные зимние снасти – мормышку и «чертика». Для начала – о мормышке. Даже начинающий рыболов знает, что основным приемом ловли на мормышку служит придание ей ритмичных колебаний, чаще в области дна водоема, с применением в качестве насадки мотыля или опарыша. Иногда колебания сопровождаются медленным подъемом и последующим опусканием мормышки.
Будучи по профессии специалистом в области колебательных процессов в радиоэлектронных схемах, скажу, что колебания характеризуются множеством параметров: формой (синусоидальной или импульсной – также со множеством собственных параметров), частотой повторения (колебаний в секунду) и амплитудой. Для создания колебаний широко используются кивки из разных материалов (в основном холодостойких) с возможностью плавно изменять их длину и тем самым – частоту колебаний.
А теперь несколько примеров из моей более чем сорокалетней зимней практики.
Долгие годы мне приходилось бывать на зимней рыбалке в компании с одним заядлым рыболовом. Назову его ВМ. И уверенно могу заявить – как бы временами ни соотносились наши уловы, в среднем он всегда ловил заметно больше моего. Излюбленной его манерой было уйти куда-нибудь в сторону и там ловить втихую, не показывая и не делясь своими успехами, а когда приходила пора собираться домой – не без тайной гордости показать заметно наполненный ящик.
Временами мне приходилось наблюдать за его ловлей со стороны, как «колдует» он над лункой, осторожно давая удочке вибрации, а иногда – просто держа ее неподвижной в левой руке, а правой – часто барабаня указательным и средним пальцами по кончику шестика-удильника. Уловить какую-либо закономерность в его манипуляциях мне так и не удавалось, но результат, повторяю, всегда был в его пользу.
Он жил в одном доме по соседству с другим рыбаком, НА, которого я бы назвал «Рыболовным Страдивари», известным пензенской рыбацкой братии бесконечным поиском форм всевозможных зимних снастей, изготовляемых в своей домашней мастерской удивительно тонкими способами. Ему часто приходилось ездить в компании с ВМ на один пруд в окрестностях Пензы, откуда, по словам свидетелей, они постоянно возвращались с итогами: ВМ – с трехкилограммовым уловом, а НА – с тонким слоем окунишек, едва покрывавшим дно ящика. Я хорошо знал НА, его болезненное самолюбие, и мог себе представить, какие скрытые страсти бушевали в нем в подобных случаях.
Так и не удалось мне постигнуть и сформулировать загадочную «формулу клева. Видел я и других мастеров ловли на мормышку, наблюдал, как мастерски они приспосабливаются к водоему и быстро достигают результатов. Менял частоту и амплитуду колебаний, приемы проводки снасти, материал и форму кивков, но угнаться за своим соперником так и не смог, причислив себя к рыболовам-середнякам, в отдельных случаях способным набрать неплохой улов – но… лишь временами. Подледного графа Монтекристо из меня так и не вышло.
Еще хлеще обстоит дело с ловлей на «чертика», или, как говорят глубокие знатоки-«чертильщики», «на черта», делая ударение на последнем слоге. Вот где изредка встречаются истинно великие Мастера!
С одним из таких искусников мне как-то удалось познакомиться, а потом и подружиться на льду извилистой степной речки Крутец. Это был известный пензенский художник-пейзажист Александр С. Наблюдая, как вопреки всяким теориям о необходимости высокой частоты колебаний снасти при ловле окуня он как-то плавно, неторопясь, взмахивает кивком своей удочки с «чертиком» на конце лески и время от времени «шьет» руками и выбрасывает на лед окуней из категории «приятных». Действия его при подобной ловле были совершенно непостижимы моему разуму, но даже во времена глухого бесклевья он буквально творил чудеса. Он был знаком с упомянутыми выше НА и ВМ, которые также иногда обращались к «чертику» (да и сам я пробовал тоже), но всем было очень далеко до Александра!
Видел я и других «чертильщиков». Двое из них, мои бывшие сослуживцы, позволяли себе при поездках на рыбалку роскошь не брать с собой мотыля, рассчитывая исключительно на «чертика». И часто не раскаивались в этом.
Естественно, возникает вопрос: в чем же природа загадочных успехов искусников ловли на описанные снасти? Какова загадочная формула клева?
Думаю, объяснить ее вряд ли сможет любой из мастеров подледной ловли. А если сможет (и, главное, захочет), то вряд ли сумеет это сделать, как та сороконожка из известной притчи, которая, взявшись объяснить, как она бегает на своих сорока ногах, вконец запуталась и отказалась от объяснений.
Невольно возникает соблазн впасть в мистику и оказаться в объятиях псевдоученых-шарлатанов, объясняющих подобные феномены воздействием на рыбу биоэнергетическими и энергоинформационными полями, окружающими удачливых рыбаков. Но чумаки и кашпировские здесь не при чем. Серьезно говоря, дело оьъясняется умением удачливых рыболовов на ходу адаптироваться к окружающей обстановке, но делать это, не отдавая себе отчета в происходящих внутри них процессов. Чтобы понять это, приведу простой пример.
У меня есть одна приятельница, обладающая удивительным свойством – сесть, если хочет, за стол и написать стихотворение на заданную тему. Она не может объяснить, что в ней происходит в такие мгновения, но... факт есть факт – делает это как-то подсознательно, на манер той сороконожки, которая чудесно бегает по земле на своих сорока ногах, не пытаясь составлять и изъявлять так называемого алгоритма своих действий.
Поэтому не будем впадать в черную зависть, воздадим должное рыболовам-умельцам и предпочтем довольствоваться некой теорией, согласно которой каждый человек является обладателем по меньшей мере одного какого-либо таланта. Будем надеяться, что в области нашей общей любимой страсти!