Судьба...

C Виктором Ивановичем мы не встречались давно. Он активно работал в секции норных, помогая в проведении притравок и испытаний, был ответственным заводчиком, щенки его жесткошерстной фокстерьерши красавицы и добытчицы Айки пользовались большим спросом. Он очень переживал гибель своей любимицы в барсучьей норе, ругал себя за то, что не послушал жену и взял с собой на охоту повязанную Айку. Собирался он туда, где в прошлый раз приметил енотов, и никак не ожидал встречи с барсуком. Вот с того времени и не везло ему с собаками.

Вскоре после Айкиной гибели ощенилась ее дочь, и Виктор Иванович выбрал себе кобелька, в точности похожего на бабушку, но прожил Айк всего пять месяцев: погиб, выскочив из садовой калитки прямо под колеса грузовика, привезшего песок на соседский участок.

Один из друзей семьи, у которого среди трех его фоксов жил полуторагодовалый сын Айки Чак, видя, как переживает друг и вся его семья, подарил Чака Виктору Ивановичу. Тот был очень благодарен другу. Добрый, веселый и ласковый Чак разрядил тягостную атмосферу в доме, сын и жена так обрадовались его появлению, что всячески баловали, ни на минуту не оставляя без внимания. Кажется, все складывалось прекрасно и Чак рад был остаться, он помнил этот дом, бывал на охоте с его хозяином, здесь не было старших собак, которые обижали Чака, выхватывая из-под носа вкусные кусочки лишь только он зазевается, все так хорошо к нему относились, но не тут-то было...

В выходной день Чака взяли на дачу, он и раньше бывал здесь, но гостем, а теперь явился хозяином. С деловым видом обходил он территорию, везде совал нос, а отец с сыном в это время поднимали на начавшую протекать крышу бани тяжелый рулон рубероида. Строители они были опытные и никогда не случалось с ними подобных вещей, но тут, незвестно как, рулон полетел вниз прямо на Чака, который с интересом, задрав голову, наблюдал за работой. Пес, взвизгнув от страха, успел увернуться и не пострадал, но в семье решили не испытывать судьбу и в тот же вечер, пока с собакой ничего не случилось, вернули Чака хозяину.

Виктор Иванович не решался больше завести фокстерьера и, уже начав подумывать о лайке, надолго исчез из поля зрения собаководов. Тем неожиданнее было его появление весной на первой притравке со взрослым, очень ладным и красивым фокстерьером. Как оказалось, знакомство их произошло на шумной центральной улице города. Виктор Иванович возвращался с работы и увидел недалеко от своего дома сбитого машиной лежащего на обочине дороги фокстерьера, который оглядывался вокруг шальными глазами и на все попытки прохожих как-то помочь ему отзывался рыком. Нашему знакомому тоже не удалось взять собаку или хотя бы определить, сильно ли она пострадала, но крови не было видно, лапы находились в нормальном положении и поза пострадавшего казалась естественной. У пса явно был шок, мелкая дрожь сотрясала все тело. Быстро сходив домой за водой, старым Айкиным одеялом и колбасой, человек вернулся, накинув на собаку одеяло, поставив миску с водой, положив кусочки колбасы, продолжал уговаривать фоксика спокойным голосом, на что тот не переставал скалить зубы. Вероятно, пес не так уж пострадал, потому что первым делом он сожрал колбасу, а прикрытый одеялом скоро перестал дрожать. Виктор Иванович снова попытался взять собаку на руки, но прямо-таки волчий оскал пресек попытку. Не начевать же на улице? Человек, еще подлив воды в миску, пошел к дому, а когда через минуту оглянулся, увидел, что фоксик поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов за ним. На поощрительные слова последовало ворчание. Но главное, собака шла за ним довольно уверенно на расстоянии нескольких шагов, не отставая и не приближаясь. Пес зашел в подъезд, проследовал в открытую дверь квартиры, ответив предупреждающим рычанием на радостные приветствия домочадцев, обошел ее и запрыгнул на кресло, на котором с того времени уже никто не имел права сидеть.

Заявлений о пропаже фокстерьера не было, он не попадал в поле зрения ни одному из членов нашей секции, что было очень странно, пес обращал на себя внимание и, знай мы его происхождение, мог бы представлять интерес. Все приятное впечатление от Фреда (так его назвали) портил его характер: фокс делал только то, что хотел и когда хотел. Отстаивая свое право на самостоятельность, рычал, доходя до неистовства, и не задумываяь пускал в ход зубы.

Хозяйскую семью он не ставил ни во что, снисходительно позволяя кормить себя, причесывать, прерывая процесс по собственному желанию. Даже гулять он шел только тогда, когда хотел сам, милостиво позволяя надеть на себя ошейник. Только хозяину он хоть сколько-то подчинялся, смиряя свою стоптивость, но и между ними часто происходили отчаянные разборки. В искусственную нору Фред отказался идти раз и навсегда, а когда, умудрившись вырваться из ошейника, пес устроил дикую драку, на притравках они появляться перестали.

Начался сезон охоты, и то один, то другой из встречавших Виктора Ивановича охотников рассказывали мне о подвигах Фреда. На охоте он оказался прекрасным помощником, опытным, понятливым и послушным, что не мешало ему оставаться домашним тираном.

Прошел почти год, я случайно встретила владельца Фрейда на улице и, конечно, первое, о чем я спросила, был пес. Вот тут и рассказал мне Виктор Иванович историю о стае. Полгода назад он вышел на пенсию и потому мог позволить себе вплотную заняться своим вторым после охоты любимым делом — дачей. Безвыездно с весны жили они с Фредом в уютном, красивом домике среди ухоженного сада, наслаждаясь тишиной и свободой, но лето закончилось, урожай собран, земля подмерзла, пора и на охоту отправляться.

Виктор Иванович уехал бы сегодня, но Фрейд куда-то запропостился. Его не было уже двое суток. Правда, пес исчезал регулярно, но не так надолго. Выпал первый, легкий, пушистый снежок, почти все участки уже опустели, собак не видно. Где же он может быть? С собаками вообще происходило что-то странное. Прижившиеся, нашедшие себе приют в дачном поселке собаки (обычное дело, кого-то привозят люди, а уезжая бросают, кто-то прибивается сам), но они бывают всегда, а тут не видно ни одной, не слышно лая. Где же они все? Нет и маленькой, белой собачонки, которую подобрали и кормили все лето дети с соседнего участка, может, все же родители позволили им увезти малышку с собой?

Виктор Иванович уже решил закончить поиски и вернуться, когда внимание его привлекла галдящая стая ворон в поле за садами недалеко от кустов ивняка. Появилось нехорошее предчувствие, почти уверенность. Рядом с кустами он нашел то, что осталось от Фреда: собака была буквально разодрана на мелкие куски, да и вороны изрядно потрудились. Понять, что же тут случилось, он не смог, но, пройдя чуть дальше за кусты, где ветер дул не так сильно, обнаружил большое количество собачьих следов и такие же останки белой собачки.

Через два месяца Виктор Иванович с сыном решили проведать свою дачу, к ним присоединился сосед и увязавшийся за ними с остановки молодой шалопай-пес, которому все равно было куда бежать. Впереди уже показались садовые домики, путники шли через поле, за которым был лесочек, близко подошедший к дороге в этом месте. Они не заметили, откуда появилась эта сучка. Она обогнала их подобострастно горбясь, умудряясь одновременно влиять хвостом и поджимать его. Прижимая уши и зазывно повизгивая, принялась заигрывать с сопровождавшим садоводов псом. Тот был несказанно рад этому. Сразу забыв о попутчиках и радостно принимая заигрывания маленькой грязно-палевой, тощей собачонки, завертелся волчком вокруг нее. Сучка свернула с дороги и побежала по полю к кустам по неглубокому снегу, все так же заигрывая с глупцом и уводя его за собой. Они почти поравнялись с кустами, как вдруг оттуда молча выскочила разномастная и разнокалиберная собачья стая. Большой поджарый рыжий пес преградил испуганному шалопаю путь к отступлению и первым вцепился в его бок. Истошный визг, рычание, клочья черной шерсти незадачливого кавалера, летящие в разные стороны, все произошло мгновенно. Собаки тихо исчезли так же, как и появились.

Не сразу мужчины осмелились подойти к месту побоища, такая стая — серьезная опасность. Когда они все же решились подойти и осмотреть место происшествия, то не нашли там ничего, кроме утоптанного, окровавленного снега и клочьев разодранной шкуры — все, что осталось от несчастной собаки.