Безуспешно кружа по местам предполагаемого тока, выискивая взглядом натоптанные птицами тропинки, помет и потерянные в схватках перья, я совершенно не заметил, что день уже подошел к концу и на землю стали опускаться сумерки. Продолжать дальнейшие поиски в таких условиях уже не представлялось возможным, к тому же сказывались усталость и сильное разочарование от бесплодных исканий.
Прикинув, что до машины идти еще как минимум полтора-два километра по пересеченной местности, полной ручьев, кочек и небольших оврагов, я решил отдохнуть и встретить прекрасный весенний закат на этой новой для меня полянке. Помимо этого, я рассчитывал подслушать тетеревов на вечернем току, чтобы более точно определить их местоположение, сузив квадрат своих поисков.
Удивительно, но многие и не знают о том, что вечерами тетерева тоже токуют. Пусть не так азартно, как утром, но все же токуют. Достав из рюкзака маленький складной стульчик, я устроился возле полосы густого кустарника, вылил из термоса в кружку остатки еще горячего, хорошо настоявшегося чая и блаженно вытянул натруженные ноги. Хорошо!
И тут я краем глаза замечаю, как вверх по моей штанине, ловко и быстро перебирая своими членистыми ножками, карабкается клещ в надежде поскорее добраться до тонкой и теплой кожи. Но его желаниям не суждено было сбыться. Чиркаю зажигалкой, оранжевый язычок пламени облизывает маленькое членистоногое, и мертвый клещ с тихим сухим щелчком отскакивает от моей одежды. Повсюду царит весна. Все вокруг поет, дышит и двигается, сливаясь в головокружительную симфонию звуков, запахов и красок. Звонко журчит за моей спиной маленькая речушка, радостно неся свои воды, освобожденные от ледяных оков, под которыми она провела долгую сибирскую зиму.
Блеют в небе болотные барашки, бормочут и чуфыкают в отдалении косачи (похоже, я совсем чуть-чуть не дошел до места тока). С радостным свистом проносятся над головой какие-то мелкие пичуги. Вот натужно и низко гудя, покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный, медленно проплывает по воздуху майский хрущ, и уже звенят возле самого уха пока еще редкие, но на удивление крупные комары.
Вдруг услышанный и принятый мною буквально где-то на периферии сознания звук сметает всю эту блаженную негу, заставив внутренне собраться, замереть и прислушаться так, что даже сердце, кажется, перестает биться в груди. Проходит несколько томительных секунд, прежде чем я слышу то, чего с таким волнением ждал.
Впереди, прямо передо мной, раздалось отчетливое хррр-хррр-хр-хр. И через совсем малую паузу этот звук дополнился двусложным и высоким цик-цик, а затем над самыми верхушками молодого березняка появился длинноклювый вальдшнеп.
Свой охотничий путь я начал довольно поздно, уже в зрелом возрасте. Охотников в семье не было, друзей-охотников на том этапе тоже, так что все тонкости и премудрости приходилось изучать самостоятельно. Наибольший интерес вызывала у меня охота по перу, я запоем читал охотничью и художественную литературу, смотрел документальные фильмы и любительские съемки. Среди прочитанного и увиденного охота на вальдшнепа на вечерней тяге особенно манила меня. С упоением и восторгом читал я описания охот на лесного кулика в книгах русских классиков: Тургенева, Аксакова, Чехова, с наслаждением вчитывался в строки советских писателей: Ивана Соколова-Микитова и Николая Смирнова, А когда встречал лишь упоминание об этой удивительной птице в охотничьих новеллах Ги де Мопассана, глаза мои туманились, и мечтательное выражение долго еще не сходило с моего лица.
Весеннюю охоту по боровой дичи в те годы у нас открывали излишне рано, земля еще была мерзлая, твердая, словно камень, повсюду лежал снег с редкими проталинами, иногда даже не было луж. Вальдшнеп, естественно, приходил позже. Но я все равно брал разрешение на добычу этой птицы и упорно выходил в наиболее перспективные, с моей точки зрения, места, встречая там закаты и безуспешно ожидая хоть одного лесного кулика. Я тщательно изучал карты, колесил по району, обходил рощицы, опушки и лесные прогалы, мерз в весеннем лесу, грелся горячим чаем из термоса, а потом взахлеб делился с родными и друзьями впечатлениями, которые переполняли меня и требовали выхода. Я рассказывал им о криках журавлей и бормотании тетеревов, о золотых закатах и пробуждающейся от зимнего сна природе, обо всем, что и сегодня, по прошествии многих лет, рассказать толком не умею, потому что все это нужно видеть и чувствовать, впитывать кожей и вдыхать вместе с весенним, чуть морозным воздухом.
Несколько лет я выходил таким образом в ожидании вальдшнепиной тяги, но меня ждало разочарование: кулика я не встречал. Постепенно я познакомился с охотниками, но никто из них вальдшнепами не интересовался, кто-то и вовсе не слышал о такой птице, а кто-то безапелляционно заявлял, что встретить вальдшнепа у нас можно лишь в глухих таежных районах. Я почти смирился с тем, что данная охота для меня недоступна, что мне остается лишь смотреть документальные фильмы о чужих охотах да читать книги, представляя себя на месте автора…
И вот я вижу вальдшнепа! Того самого, заветного лесного кулика! Полагаю, теперь вам более понятны восторг и волнение, которые охватили меня в момент встречи с этим лесным обитателем. На поляне я просидел до глубокой темноты, пока не убедился, что тяга закончилась. Насчитал я за тот вечер девять птиц, прошедших в зоне видимости, и еще трех слышал, но не видел. Домой возвращался окрыленный и счастливый. Позже я еще несколько раз выходил на эту полянку и каждый раз неизменно видел и слышал вальдшнепа. Иногда тяга была слабой, и за вечер я видел всего двух-трех птиц, иногда счет куликов доходил до десяти. Но самое главное — вальдшнеп был. Я наконец-то видел и слышал его, пытался подмечать влияние погоды на активность тяги, наблюдал, где птица тянет наиболее активно, и не представлял, как же мне теперь дожить до следующей весны, когда я смогу, взяв в руки двустволку, выйти на тягу не как натуралист, а как охотник…
Год пролетел довольно быстро. Промелькнула летняя, изнурительная из-за жары, пыли и гнуса охота на сурка. Порадовало открытие летне-осеннего сезона на водоплавающую птицу. Добычливым был капканный промысел на бобра. Захватывающе и азартно прошли зимние охоты на зайца-беляка и тетерева на лунках. Подошел новый весенний сезон.
Сроки охоты у нас в регионе сдвинули на более поздние, погода благоволила, было тепло и сыро, и я с нетерпением предвкушал выход на вечернюю тягу. Заранее, чтобы не торопиться, шел я к облюбованной мною полянке. Шел не спеша, чтобы не вспотеть при интенсивном движении, чтобы потом не замерзнуть, стоя в ожидании вальдшнепа, и не простыть. Периодически приходилось останавливаться и осматривать себя на наличие клещей. Их было очень много, особенно на звериных тропах, так что, несмотря на обработку одежды специальными средствами, пока я дошел до своей полянки, снял с себя пять клещей, в том числе и иксодовых.
Придя на место, я еще раз осмотрел себя и рюкзак, надел более теплую одежду, так как больше не собирался активно двигаться. Неспешно установил раскладной стульчик, зарядил ружье, настроил камеру, налил себе из термоса горячего чаю и растворился в окружающем меня мире в ожидании заката. Обстановка была умиротворяющей и располагала к тому, чтобы достать походную записную книжку, в которую обычно заносят наблюдения о погоде и природе, записывают наиболее яркие впечатления и события. Вечер на тяге — это не только удовольствие от общения с природой, но и время для творчества. Когда солнце все сильнее клонится к земле, записная книжка отправляется в рюкзак, и начинается ожидание тяги. Ясно или пасмурно, тепло или холодно, осадки или их отсутствие, ветреная или спокойная погода — все это влияет и на охоту, и на ее восприятие, и охотник, несмотря на любые погодные условия, стоит, внимательно всматривается в вечернее небо и жадно ловит каждый звук весеннего леса. Но вот в вечернем небе слышится знакомое хорканье-цвиканье вальдшнепа. Однако услышать и увидеть лесного кулика совсем не значит его добыть.
После хорканья, как правило, остается достаточно времени для того, чтобы охотник успел вскинуть ружье и подготовиться к выстрелу. Так и произошло. Тянущий вальдшнеп вылетел точно на меня, уже стоящего с ружьем наизготовку. Я старался дышать глубоко и ровно, чтобы унять внезапный адреналиновый всплеск. Плавно провел стволами, сделал вынос, нажал на спуск. Раскатисто прогремел выстрел, вальдшнеп резко повалился вниз, но тут же, закладывая крутой вираж, на немыслимой скорости спикировал в сторону. Затем он совершил еще один маневр с набором высоты, на который я не успел среагировать, и исчез за ветвями деревьев.
Я стоял, оторопев от столь стремительного полета и невероятных кульбитов в воздухе, и совершенно не чувствовал разочарования от промаха. Я, конечно, читал об этом, но вживую никогда не видел. Невероятное зрелище! Когда протянул следующий вальдшнеп, я волновался еще сильнее. Теперь к адреналину примешивалось еще и опасение промазать первым выстрелом. Конечно же, мои волнение и нервозность привели к тому, что ни одного вальдшнепа в тот вечер мне не удалось добыть. Было обидно возвращаться домой без заветного трофея, но впереди меня ждали еще девять дней сезона, так что я не унывал и верил в лучшее. Однако сезон складывался для меня далеко не радужно.
Вальдшнеп мне упорно не давался, я продолжал безбожно мазать. Затем испортилась погода, несколько дней дул сильный ветер, хлестал дождь, заметно похолодало, и, соответственно, тяги не было. Два вечера мне пришлось пропустить из-за срочного вызова на работу, еще дважды я сопровождал отца на вечернюю охоту с подсадной уткой, в итоге я не заметил, как наступил последний день охоты. Ветер стих. По небу медленно ползли редкие облака. Солнце, большое и багряно-красное, постепенно заходило за густой частокол деревьев, в свете его лучей все вокруг приобрело золотисто-красноватый оттенок. Было довольно прохладно, так что хорошей тяги вальдшнепа я не ожидал и даже жалел, что не надел более теплую куртку. Опыт прошлогодних наблюдений и несколько дней этого охотничьего сезона позволяли мне делать точные прогнозы относительно активности вальдшнепа. Тяга и впрямь была не слишком интенсивная и началась почти на тридцать минут позже обычного. По первому протянувшему вальдшнепу я снова промазал, невероятно расстроился и, собственно, уже смирился с тем, что за свой первый сезон не добуду ни одного лесного кулика.
Второй вальдшнеп протянул довольно далеко от меня, вне зоны выстрела, и я проводил его равнодушным взглядом. Затем последовала долгая пауза, во время которой я не видел и не слышал ни одной птицы и уже даже подумывал начать собирать свои вещи, как вдруг услышал хорканье прямо перед собой.
Вальдшнеп появился из ниоткуда, просто вынырнул из-за верхушек молодого березового подроста, и я даже не успел удивиться. А вот тело мое отреагировало на его появление: вскидка, проводка стволами — выстрел! И птица, сложив крылья, по длинной дуге упала на ковер прошлогодней пожухлой травы. Только когда раздался глухой удар кулика о землю, я очнулся от оцепенения и бросился поднимать свою первую добычу. Простояв на поляне до глубокой темноты, я не увидел ни одного кулика, только слышал его далекое хорканье.
Нужно ли говорить о том, что домой я возвращался полководцем, выигравшим свое главное сражение? Мне впервые удалось добыть вальдшнепа, воплотить в жизнь давнюю мечту, и сделал я это в последний день охотничьего сезона, когда казалось, что шансов на успех уже нет.
Мои домочадцы тактично улыбались и закатывали глаза, видя размер добычи, но ничто не могло омрачить моего счастья. Позже было множество весенних сезонов и вечерних вальдшнепиных тяг. Я приноровился к стрельбе по заветной птице, редко возвращался домой с пустыми руками, но даже теперь, спустя годы, перед каждым выходом на тягу меня охватывает необъяснимый трепет.
Я по-прежнему влюблен в эту спокойную и созерцательную охоту, в ее красоту и неторопливость. И с особой теплотой вспоминаю вечер, когда добыл своего самого первого вальдшнепа.
Комментарии (0)