Зверовые охоты

Поздняя осень пришла в лесостепь. Охота по перу закончилась. Я могу еще, переплыв Псёл, походить по куропаткам, но уже «наелся», насытился теми охотами, которые послал мне и моему Дону в это поле Николай Угодник, покровитель тех, кто в пути.

Все было: еще летом перепел, дупель, потом бекас, гаршнеп, а напоследок, по первым холодкам, сыпанул Господь вальдшнепа (за вальдшнепа Он отвечает — птица божественная). Камерные, интимные охоты кончились, пришло время вспомнить друзей и до настоящих снегов вместе с ними уважить зверовые охоты. Нет нелюбимых охот, быть не может — по причине прозрачного леса, запаха прелой листвы, уже зимних опят, по причине того, что глаз и на этих охотах не увидит ни одной повторяющейся линии. Все ново, каждую минуту, каждый день. И они канут в вечность, но ощущение наполненности, нормальности жизни останется с нами, в нас.

Чего только не увидишь на загонных охотах по копытным! Вроде все просто: есть десять человек, есть лес гектаров двести. Половину из коллектива нужно послать в загон кричанами, а оставшихся, самых надежных отличных стрелков, оставить на номерах. И тут главная роль отводится егерю. Только он, часто бывающий в угодьях, может верно расставить стрелков. Мне всегда вспоминается знаменитая семья псковских охотников середины XIX века братьев Александровых. Именно от них и пошло понятие «правильных охот псковским методом», который заключается в знании егерского дела, а это прежде всего доскональное знание местности и повадок зверя. Мало того, часто дело доходило до знания повадок конкретной особи. Нехватка людей на номерах у них заменялась развешиванием шапок, шарфов. Делалось это для того, чтобы зверь, не свернув, шел на стрелка. Братья Александровы могли на заказ выставить лося, волка, лисицу; как правило, они имели несколько берлог для знатных особ и добрых приятелей.

Если места вам давно известны и вы охотитесь здесь не первый год, можете сами попробовать себя в амплуа егеря. От вашего таланта зависит умение выставить зверя туда, куда хотите, минимально сузив ему выбор. У хорошего распорядителя охоты даже загонщики (кричане) должны знать, когда загон будет сопровождаться просто тихим стуканьем по деревьям, а когда — громкими криками, когда люди могут перемещаться медленно, а когда обязаны поспешать. И при этом для каждого нового загона новая тактика. По большому счету это и есть секрет успешной охоты на копытных загоном.

А теперь поговорим отдельно о каждом животном. Начну с косули европейской. Народное название подчеркивает миниатюрность этого оленя в сравнении с маралом: «дикая коза», «козуля» (от последнего и произошло общепризнанное литературное название). Самец косули — это не олень-бык. Тонконогое и длинношеее создание кажется довольно высоким для своих размеров, гораздо выше тех же коз. Задняя часть туловища заметно выше передней из-за разницы в длине ног. Такие пропорции свойственны животным, приспособленным к стремительному бегу большими прыжками. Кто из охотников не восторгался легким бегом косули, когда она подкидывает свое «зеркало», как на пружинах! А когда в конце зимы косули сбиваются в большие стада, движение голов, спин, будто плывущих на горизонте, завораживает. Как правило, косуля избегает сплошных темнохвойных массивов, любит участки разреженного леса, перемежающиеся с открытыми пространствами, полями и высокотравными лугами.

Косуля испокон веков любимый охотничий трофей для охотников всех стран Европы. Традиции этих охот создавались веками, это целое действо, в котором все продумано от начала до конца — от специальных пород собак, манков и рожков до «последнего кормления» животного, когда ему в губы вкладывается веточка.
В лесостепи существуют три основных вида охоты на косулю европейскую: загоном, с вышки на вечернем и утреннем кормлении и летом на реву. И тут уже воля охотника выбирать, что ему ближе. В этом отношении охота на косулю очень демократична: хотите пообщаться с людьми, пропустить рюмочку, поделиться радостью воспоминаний — будьте любезны в загон осенью! Хотите «интима» — приезжайте летом. На реву — растворитесь в нашем многотравье!

Однажды со мной произошел «вкусный» случай, который был прост и в то же время элегантен. В начале зимы снега не было. После охоты на зайца мы перекусывали в лесу, тихо перебрасывались фразами, ружья стояли прислоненными к дереву. Вдруг я услышал ритмично повторяющийся скачок зверя. Косуля! На всех парах она неслась ниже по склону. Приклад в плечо, и, даже не успев наметить прореху между деревьями, без поводки, я ударил. Косуля рухнула. Вся история длилась не боле трех секунд. Я сел, дожевал кусок колбасы, который остался у меня во рту, поздравил удивленных друга и сына с полем, мало того, попытался продолжить прерванную беседу. Это был эффектно дальний выстрел Мюнхгаузена, а трофей...
Кабан, или дикая свинья, пожалуй, самый охотничий зверь. Если жизнь и культура индейцев Северной Америки связаны с бизоном, то вепрь встречается в эпосах почти всех народов — от Скандинавии до Северной Африки и тропиков Индокитая. И если косуля очаровывает своей грацией, то кабан берет своей мощью и силой. Он — атлет, культурист. Пластика его движений, когда он несется по снежной равнине, выбивая глудки чернозема, великолепна. Какая легкость! Какой напор! Какие возможности организма! Я преклоняюсь перед этим зверем: красивейшее животное. Но понял я это поздно: то ли довлело общее представление о нем как о свинье, то ли охотился на него мало, ведь не лайки у меня, а пойнтера…
Могучий кабан-секач очень опасен. Преследуемый, он способен развернуться на сто восемьдесят градусов, так сказать, встретить хищника или человека в лоб, может в ярости броситься в контратаку на медведя или тигра. Если он подденет своим клыком охотничьего пса или волка, тех ждет неминуемая гибель. Успешный выпад головой он обычно завершает тем, что обрушивается всей массой на неудачливого хищника (читай: охотника). И при всей этой информации кабан — архипривлекательный трофей для настоящего охотника. И охотятся на него с вышки на прикормочных площадках, на потравах и традиционно загоном.

Охота на кабана из всех загонных охот наиболее интересна. Скорость перемещения зверя по лесу до 40 км в час, неудобство стрельбы, в конце концов потенциальная опасность делают эту охоту спортивной, волнующей и незабываемой. Недаром великий Рубенс посвятил охоте на этого зверя несколько своих полотен.
Многое во время охоты случается ненароком. Так было и у меня. Приятель Николай долго тревожил меня рассказами, что на границе Харьковской и Белгородской губерний, в милом его сердцу родовом гнезде, кабана «ну просто море», причем никто этого не прочухал. И я дрогнул. Правда, не исключил попутную охоту на зайца. Дело в том, что на кабана мне всегда не везет: не моя это охота.

До сих пор не могу забыть великолепного украинского села, занесенного снегом. И никогда я не видел столько зайца. К вечеру у меня в патронташе не осталось ни одного «заячьего» патрона, а в рюкзаке «сидели» три зайца. Одна пуля Майера была в левом стволе (больше для очистки совести) и патрон с «пятеркой» в правом — все, больше ничего, хоть шаром покати. День кончался. Скирда соломы, к которой я подходил, горела в заходящем солнце на синем фоне вечернего неба... Кабан возник в четырех метрах и понесся вдоль скирды. Я бил уже в полуугон. Как сейчас помню, не поспешил, с оттяжечкой ударил. Зверь прокатился по снегу еще метров пять. Вот это «зайчик»! Сердце колотилось, было жарко. Скинул рюкзак. Сейчас-то смешно, а тогда я долго к своей добыче присматривался, сразу к ней не пошел. Залез на скирду, увидел Колю, замахал руками. Тот ускорился и застал меня, перепуганно-восторженного, сидящим на трофее По его словам, я отрешенно улыбался, и такой несвязной речи, как у меня, он никогда не слышал. Это был мой первый кабан, килограммов на семьдесят. А вот Колину маму он не обрадовал: мясом и так был забит весь подпол.

Марал в Сибири, изюбрь на Дальнем Востоке, хангул в Средней Азии, вапити в Северной Америке... Столько названий, но все они относятся к одному и тому же виду — благородному оленю. Это самый крупный и, пожалуй, самый красивый из настоящих оленей, недаром и назван «благородным». Охота в нашей лесостепи на него осуществляется с вышек, на реву и, как попутная, загоном. Самая интересная из них — на реву.

Осенний гон — напряженный период в жизни благородного оленя. Уже с конца августа — начала сентября отдельные самцы подают голос, и так начинается знаменитый олений рев. В середине сентября ревут уже все самцы, причем подолгу. Их голоса слышны за несколько километров. Именно эти необычные звуки заставляют охотника почувствовать единение с природой. Они завораживают так же, как пение глухаря, гоготание гусей, свист утиных крыльев на заре, только всё в квадрате. Красивее звуков в природе мало.
Произошло это в Яковлевском районе, расположенном от моего города буквально в 30 километрах. Сюда съехалось все начальство. На оленя имелась одна лицензия. Оружие у всех было великолепно, по цене недоступно и могло вызывать только зависть. Охотовед пригласил двух местных, на всякий случай, но людей хватало, и счастливцев, чтоб не обидеть, поставили на самые крайние номера. Лес длинной лентой тянулся, повторяя овраг. Загонщиков не слышали около часа. Когда зазвучали первые гоп-гоп, раздался выстрел. И всё. Вышли на опушку. На поле лежали два оленя. «Виновник торжества» почесывал голову и глядел несколько испуганно. Это был один из местных. Потешно было видеть боссов, вертящих в руках
ТОЗ-63 с достаточно приличным «шатом». Печаль была всенародная. От мужика до оленей было при стрельбе метров 60! И когда вопрос с лицензией решился, какая гордость засияла в его глазах!