Скинуть с себя путы и оковы надуманных условностей цивилизации и общества себе подобных. Есть возможность пережить невзгоды и риск приключений. И победить!
Порой пройти по самому краешку, пережить девятый вал эмоций и даже, если случится, самому испытать безотчетный страх и настоящую первобытную жуть. За этим и еду в незнакомые места. Выбираю поглуше, понепроходимее. Такие, куда не совал бы свой нос городской гламур и креатив с его визгливым «вау!». Туда, где звучит нормальная русская речь. Порой крепкая и солоноватая, но русская. Хотя в наше время в Подмосковье с этим туго. Но все же!..
А тут встретился старый приятель, Андрюха, и позвал на открытие охоты к нему в старинное село Усолье, что на Уводи. Небольшая ныне речка эта, извиваясь по Среднерусской равнине, стала естественной границей двух областей. Там, на левом берегу, Ивановская, а тут, на правом, наша, Владимирская. С обеих сторон, как говорится, глубинка, захолустье, а значит, и праздношатающихся «вауистов» нет. Есть надежда на хорошую охоту…
Еле дождался выходных. Любимый спаниель, как только понял, что я собираюсь на охоту, засуетился, заходил по квартире ходуном. Все старается чем-то помочь: то сапог из кладовки тащит, то патронташ старается ухватить. Даже готов, похоже, ружье нести — вон как за погон тянет.
В общем, больше мешает, чем помогает, и все в глаза заглядывает, будто спрашивает: «Хозяин! Ты меня не забудешь? Правда?» «Правда, — говорю ему, — охотник в лугах без своего друга — русского спаниеля никакой не охотник вовсе, а так, одно название». Пес чихает в знак согласия.
Наконец, все собрано, и мы катим по шоссе: хозяин за рулем, ушастый помощник за штурмана. Оба смотрим вперед. Вот стрелка «Усолье» показывает съезд с асфальта. Дальше проселок кружит по полям и перелескам.
Избу-пятистенок Андрюхи нашел довольно быстро. Он дома и готов в путь. Но Татьяна, жена его, ни за что не отпускает нас, пока не оценим ее томленных в русской печке щей, наваристых, деревенских. Грех не уважить хозяйку и не отведать.
«О! Лепота, — наперебой стараемся мы, — в жизни ничего не едали лучше!» «Ладно, подхалимщики, — смущаясь, машет рукой довольная хозяйка, — езжайте уж. С Богом!»
И уже вослед с крыльца: «Ни пуха ни пера, охотнички!» «К черту!»
Охота предстоит на левом берегу, в заливных лугах, два дня и две ночи. На «казанке» со всем скарбом перебрались на веслах на ту, ивановскую сторону, и еще немного вверх по течению.
Два русских спаниеля, рыже-пегий Тагир и черно-пегий Айтос (подпольные псевдонимы — Чубайс и Черномырдин) ревниво следят за хозяевами, ждут, когда те возьмут в руки ружья. Вот тогда они уж покажут себя.
Лодку вытащили на пологий берег подальше от воды, здесь будет наша базовая точка. Неподалеку поставили палатку, оборудовали огнище, приготовили дрова для костра, повесили на рогульки чайник и котелок.
Солнце клонится к горизонту, тени пары кривых берез на берегу удлиняются.
Но до заката еще есть время. Успеем добыть что-нибудь к ужину. Оглянулись: простор-то какой! Летний ветерок колышет высокое, давно некошенное разнотравье, гонит по нему волны. Кусты ивняка то тут, то там разбросанные по бескрайнему лугу, кажутся рифами и островками в бескрайнем разнотравном море. Рядом, наверное, баклуши.
В них и около должны быть непуганые утки и бекасы. А коростелей здесь, по словам местных, всегда было много. На бугорках, где травка пониже и пожиже, наверняка есть перепела. Да и дупеля не чураются таких мест.
Пустив спаниелей в свободный поиск, мы не спеша углубляемся в пойму. По пути Андрюха, на правах старожила, предупреждает: «Будь осторожен, Николаич. Сюда и местные не больно ходят — недоброе место. Внимательнее под ноги смотри. Говорят, тут есть провалы от старых соляных разработок».
Чтобы не мешать друг другу, разошлись в разные стороны. Минут через десять, продираясь сквозь бурьян, стало казаться, что заброшен я сюда из другого мира и один-одинешенек на всем белом свете.
Вдруг неподалеку — гав! Типа — хозяин, не спи! Разворачиваюсь, вскидываю с локтя ружье в плечо (оно всегда наготове) и, почти не целясь, автоматически на рефлексе жму курок. Птица тряпкой падает в заросли. Есть! Коростель! Командую — подай!
Немного спустя, раздвигая стебли травы, спаниель сует его мне в руки. Да какой здоровый, видно, матерый. В который раз восхищаюсь в душе удивительной смышленостью русского охотничьего спаниеля. Отвлекся я, размечтался, а он безо всяких команд сработал, как надо. И как вовремя голос подал, предупредил! Молодец, с полем тебя, ушастый! Ласково треплю его по загривку. Ищи!
В отдалении слышен дуплет. Доносится команда — Тагир, подай! Значит, тоже есть. Андрюха стреляет метко! С полем, дружище! Дальше уже слежу за своим помощником внимательно.
Высокая трава полностью скрывает его. Но пес то и дело выпрыгивает над ней, взмахивая длинными ушами, как крыльями, это коронные «свечки» породистого русского охотничьего спаниеля. Поэтому охотиться с ним легко…
Вдруг примечаю, на краю «потного» места спаниель заволновался, движения стали резче, стремительнее, свечки чаще. Будто кого-то пытается накрыть лапами на аллюре.
Так у него бывает, когда причует молодого зайца. Впрочем, сейчас не сезон на зайца — успокаиваю свой закипевший адреналин в крови.
Кого он гоняет в траве, не видно: только метелки высоких трав мотаются вразлет. Вот свечка и резкий бросок вперед, и вдруг — ф-р-р-р! — как брызги в разные стороны одновременно взлетели, будто взрыв, десяток серых, размером с голубей птиц.
Взлетели и расцвели фейерверком оранжевых пятен надхвостий. От неожиданности (я же ожидал зайца) пришел в замешательство — первым выстрелом, не целясь, как говорится, «от живота», «спуделял». Мгновенно вскипевший адреналин подтолкнул под локоть. Мимо! Второй был уже прицельный — есть!
Стайка не унеслась прочь, а, отлетев подальше, врассыпную нырнула в траву.
Непуганые! Айтос быстро разыскал и подал добычу в руки. Разглядываю, ну, конечно! Куропатка! Целый выводок серых. Давно их не видел. А спаниель рвется в бой. Но отзываю его и увожу в другую сторону. Мало куропаток в наших краях. Надо поберечь. Кабы знал, и в первую бы не стрелял. Пока время до заката есть, пойдем коростелей пошугаем.
Солнце село за острые верхушки черных елей за рекой. Тени от одиноких деревьев протянулись через луг. Ночной мрак зародился в гуще кустов ивняка и поглотил их. По низинкам закурился призрачный туман. Постепенно густея, заполнил их и молоком разлился по округе…
Комментарии (2)
КСН
Автор констатирует стрельбу по неясно видимой и не идентифицированной цели:"Кабы знал, и в первую бы не стрелял".
Пропаганда собственной глупости в литературной обработке.
1 ответ
Александр Пушкин
Стрельба по неясно видимой цели отсутствует. Цель видна ясно. На счёт не идентифицированной полностью согласен. Следует учитывать, что за исключением стрельбы по неясно видимой цели, в сильный снегопад, туман, дождь, против солнца и при других условиях плохой видимости, запрещаемой правилами охоты, ошибка распознания объекта охоты может происходить вследствие краткости времени визуального восприятия объекта до выстрела и нечёткого или не полного распознания его таксономических признаков или фенотипических особенностей. При этом следует отметить, что цель видна ясно, но время восприятия визуальной информации и её оценки кратко. Таким образом, добывание ненадлежащего объекта охоты происходит в одном случае как результат неправомерного поведения (стрельба по неясно видимой цели), что является правонарушением, а в другом случае как результат правомерного (незапрещённого) поведения, что является казусом. Субъективная сторона поведения охотника является необходимым условием для определения вида и меры административного наказания. Поэтому исследование вопроса о том при стечении каких факторов произошло добывание ненадлежащего объекта охоты («охотничьего ресурса»), является обстоятельством, то есть юридическим фактом, необходимым к установлению по делу для разрешения вопроса возможности привлечения к административной ответственности, формы вины (умысел, неосторожность – ст. 2.2. КоАП РФ) и, в конечном итоге, квалификации деяния.