Мы ждем перемен!

Статья вторая

При принятии крайне вредного для охотничьего хозяйства РФ закона руководителям Ассоциации «Росохотрыболовсоюз» следовало немедленно обратиться с протестом против него во всевозможные инстанции, а именно к президенту, премьер-министру, в Государственную Думу. Если бы это не подействовало, обратиться на телевидение, радио, в печать. Если и это не дало бы желаемого результата, поднять охотников на демонстрации, организовать митинги и пикеты и объявить об этом как можно шире. Последнего наши правители боятся больше всего. И я думаю, в этом случае президент очень быстро узнал бы, кто поставил в ГД фальшивый проект закона об охоте, кто из депутатов посодействовал мошенникам. При этом нужно потребовать от президента принять в законе об охоте положение, по которому работники охотничьего хозяйства, осуществляющие охрану охотничьих угодий, наделяются полномочиями полицейских в пределах своей компетенции, а продажа охотничьих угодий для богатых владельцев осуществляется только с согласия общества охотников, причем только тех угодий, на которые они не претендуют.
Интересный прецедент случился в Дагестане. Там пограничные службы оказались не в состоянии качественно охранять государственную границу с соседними государствами. Солдаты-мальчишки с годичным сроком службы не смогли выполнять свой долг. Они путались в горно-лесной местности, блуждали в ущельях и на неизвестных для них тропах. И тогда командование решило для охраны границы привлечь местных охотников и егерей, наделив их всеми полномочиями пограничной службы и этим сократить приток контрабанды. По-русски это называется «приспичило» – об охотниках и егерях вспомнили, а о так называемых законах забыли. Что из всего этого получается? Егерям, охотникам и охотоведам можно задерживать диверсантов и контрабандистов, а браконьеров нельзя. Браконьеры, оказывается, страшнее нарушителей государственной границы. Вероятнее всего потому, что самые злостные браконьеры, которые стреляют даже краснокнижных зверей с вертолетов, являются представителями президента в Госдуме. Вдруг на них составят протокол охотоведы или «какие-то егеря», как сказала госпожа Комарова, бывшая в свое время депутатом, и бумаги направят в суд? Мы люди неприкасаемые, дала понять простым смертным эта дама, и делаем все, что нам заблагорассудится.
Я довольно внимательно слежу за охотничьей литературой, но ни разу в открытой печати нигде не обнаружил полного отчета о финансовой деятельности Росохотрыболовсоюза или МООиР. Хотелось бы знать, куда и на что расходуются немалые деньги – говорят, десятки, а то и сотни миллионов рублей. Где отчеты ревизионной комиссии и ее членов? Или они входят в состав правления и кормятся за счет общественных фондов, и тогда работа их доверия вызывать не будет. Как расходуются и списываются деньги, собираемые с охотников, например, на биотехнию? Уж очень молчаливые и надежные у нее потребители: ни лоси, ни кабаны, ни олени, ни тетерева, ни медведи никогда никому не расскажут, сколько они лично употребили овса, соли, кукурузы, сена, комбикорма и прочих съедобных продуктов. Я не упрекаю егерей или охотоведов, непосредственных исполнителей мероприятий по биотехнии, а лишь любопытствую, на что и как списывают господа начальники эти деньги. Интересно мне. Я все-таки почетный член Ассоциации и Заслуженный работник охотничьего хозяйства России. Тем более что в настоящее время везде и всюду говорят о прозрачности различных сведений организаций и лиц всех уровней.
Так что же делать в создавшейся ситуации? Некомпетентность, непрофессионализм и безынициативность руководства в вопросах ведения любительского охотничьего хозяйства и защиты интересов рядовых охотников видны невооруженным глазом. Признаки развала системы уже налицо. Из Ассоциации уже вышло Санкт-Петербургское общество охотников и рыболовов, из МООиР – Коломенское районное общество. Эти организации заявили о своей самостоятельности и неподчинении системе Росохотрыболовсоюза. Спасать Ассоциацию «Росохотрыболовсоюз» не надо. Ее необходимо реформировать в концерн или холдинг, придав им дополнительные функции.
Чуть оглянемся в недавнюю историю. В РСФСР существовала мощная и богатая организация под названием Российский потребительский союз (Роспотребсоюз). По неизвестным мне причинам в настоящее время он исчез со всей своей системой. Это была крупнейшая заготовительно-торговая организация, которая помимо всего прочего закупала шерсть, кожевенное сырье, другую сельхозпродукцию (исключая зерно), пушнину, мясо дичи, все виды дикоросов и дериватов, для чего она создала более ста коопзверопромхозов в зоне Сибири и Дальнего Востока. Потребительская кооперация имела десятки магазинов по реализации продукции охотничье-промысловых хозяйств (наподобие «Лесной были» в Москве). В этой сфере пребывал еще один значительный «покойник» – Главохота РСФСР, которая занималась несвойственными ее статусу хозяйственными функциями и создала в пределах России более ста госпромхозов с теми же задачами, что и у коопзверопромхозов. Как мы видим, эти организации ныне исчезли или сменили свои задачи, а некогда занимаемые ими ниши так и остались никем не занятыми. Так вот, я предлагаю Ассоциации «Росохотрыболовсоюз» занять эти пустующие ниши и стать независимой, а главное – богатой организацией. Вот за счет этого и поднять любительское и промысловое охотничье хозяйство России.
При нынешнем положении на одних ресурсах охотничьего хозяйства далеко не уедешь. Его рентабельность в советские времена никогда не превышала 60–65%. Во вновь создаваемых хозяйствах следует наладить переработку грибов, ягод, орехов, массовую поставку их в города на продажу. Ныне на рынках цены на бруснику, клюкву и чернику доходили до
600–700 рублей за кг, а бананы стоили 30–35 рублей за тот же вес. Причем брусника с клюквой требуют минимум усилий по сохранению их товарных качеств длительное время.
Закупка пушнины крупной организацией поможет навести порядок в промысле ценных видов мягкого золота, две трети которого ныне не контролируются даже пушно-меховыми холодильниками и базами. В районах европейской части России следует бросить силы на заготовку овощей и фруктов, причем последние можно будет закупать по низким ценам в значительном количестве в садовых товариществах.
Из собственного опыта могу сказать, что в урожайные годы у владельцев шести соток образуется такое количество яблок, слив, аронии (черной рябины), что их просто девать некуда. У многих садоводов торговать этой продукцией нет ни времени, ни возможностей, и их приходится либо закапывать, либо оставлять на земле. Найдется масса граждан, которые с радостью отдадут эти продукты за полцены, лишь бы не видеть, как они пропадают. А сколько брошенных ныне фруктовых садов в полупустынных и вымерших деревнях, никто не считал. Вот и свежие фрукты, соки, вина, моченые, сушеные продукты – остается только проявить инициативу и приложить руки. Мне тут же могут возразить: а где взять начальный капитал, чтобы поднять эту махину? Безусловно, за помощью следует обратиться к государству и взять у него взаймы необходимые средства под наименьший процент. Кроме этого, при создании охотничье-промысловых хозяйств специальным постановлением правительства необходимо оговорить освобождение от уплаты налогов как минимум на первые пять лет существования. Главное, что есть сейчас у Росохотрыболовсоюза, – это не развалившаяся пока система, которая практически охватывает всю Россию. Убедить людей в возможностях реформирования системы за счет изменения задач и придания ей новых функций – вот выход из создавшегося положения. Воссоздание промысловых хозяйств имеет большое социальное значение для малонаселенных и отдаленных таежных районов. В них будут заняты десятки тысяч людей, которые ныне страдают от безработицы.
Очень важный вопрос, который, скорее всего, удастся решить, – это применение природоохранных технологий при использовании биологических ресурсов. Это под силу только организациям и никак не кустарям-одиночкам, которые давно внедрились в природопользование и широко используют нередко хищнические методы заготовки продукции.
Я понимаю, что за моим предложением стоит масса вопросов, но их надо решать, иначе Росохтрыболовсоюзу (кстати, хороший бренд) ныне не выжить.