Каждый говорил о своем, но в целом все в конечном итоге сводилось к юридическому обозначению охотничьих ресурсов и что должно быть в основе отношений в вопросах их пользования.
Лично я считаю нужным поддержать В.А. Кузякина. Понятно, что у Владимира Александровича душа болит за федеральную экспертизу и он пытается повысить ее статус. Фактически в настоящее время у нас не государственная, а чисто ведомственная экспертиза, и в ручном режиме вопрос о повышении ее статуса в принципе не решить. Если смотреть в корень, то в сухом остатке здесь следующее.
Объекты охоты отраслевой Закон «Об охоте….» обозначает как виды охотничьего ресурса. Охотничий ресурс — это суверенная имущественная категория, относящая к государственной собственности общенародное достояние.
Гражданское законодательство исключает пользование госсобственностью без проведения всевозможных госэкспертиз. Отсюда госэкспертиза по вопросам пользования охотничьими ресурсами просто необходима. Но, на мой взгляд, не только госэкспертиза и Центрохотконтроль, но и сам Охотдепартамент в ближайшее время будут эволюционировать по грузинскому варианту.
Что представляет собой грузинский вариант оптимизации расходов бюджетных средств, касаемо охотничьей отрасли?
Елизавета Целыхова в своем репортаже («РОГ» № 32, 2015 г.) с международного семинара в Праге (Чехия) сообщает, что вся система охотничьего хозяйства Грузии представлена одним специалистом. При этом как бы невзначай делается ссылка — «кстати, выпускником Вятской сельхозакадемии».
Вятская сельхозакадемия отличается от других сельхозакадемий только тем, что выпускает биологов-охотоведов. По моим данным, в Грузии охотничье хозяйство управляется и ведется не хуже, чем в нашей стране, где целый рой чиновников от охоты.
Нельзя исключать, что грузинский опыт для нашего правительства может послужить образцом государственного подхода — как нужно решать вопросы государственной организации и управления охотничьей отраслью в условиях острейшего дефицита бюджетных средств.
Поставили к рулю ни кума, ни свата, ни брата и ни отставного полковника полиции, а биолога-охотоведа, высококвалифицированного специалиста, который прекрасно справляется. Один работает за целый департамент, управляет охотничьим хозяйством всей страны и решает вопросы не только на внутригосударственном уровне, но и достойно представляет страну на международном семинаре.
В охоте у нас государство представлено чрезмерно, это факт, и если новое руководство Охотдепартамента в ближайшее время не предпримет срочных мер по юридическому обозначению охотничьих ресурсов, грузинский вариант нам будет обеспечен.
Причем В.А. Кузякин дает ответ — почему. Есть кадастры всех природных ресурсов. Охотничьего нет и не планируется («РОГ» № 39, 2015 г.). Охотничьи ресурсы не имеют кадастровой оценки и регистрации. Из этого следует простой вывод, что они существуют фактически, юридически их просто нет, надлежащим образом не учтены, не оценены и не зарегистрированы, и с правовой точки зрения по вопросам пользования невозможны никакие юридически значимые действия.
В такой ситуации не только у госэкспертизы, но и у охотдепартамента в целом просто нет правового поля для дальнейшего существования. Зачем нужны чиновники от охоты, когда охотресурса де-юре нет в наличии. Как управлять, по закону или по понятиям? Грузинский вариант четко просматривается и напрашивается.
Если за основу брать Закон «О животном мире» и рассматривать объекты охоты как виды животного мира, то ситуация вырисовывается следующая. В основе всех лимитов и квот лежит госучет.
Ведение государственного учета осуществляется в порядке, устанавливаемом Правительством РФ (ст. 14 № 52-ФЗ). Правительство Постановлением № 1342 от 10 ноября 1996 г. «О порядке ведения государственного учета, государственного кадастра и государственного мониторинга объектов животного мира» установила (ст. 1), что государственный учет объектов животного мира ведется по единым для РФ правилам, утвержденным Государственным комитетом РФ по охране окружающей среды совместно с Министерством природных ресурсов РФ.
Прошло почти 20 лет, и что мы имеем?
ВНИИОЗ много лет назад даже делал соответствующий запрос в министерство и пытался решить вопрос с правилами учетов. Однако, как мне известно, он так и не был решен.
Правил проведения государственных учетов объектов животного мира нет и поныне. Учеты ведутся по разным методикам и методическим указаниям, но только не по правилам государственного учета. Закон № 52-ФЗ прямо нарушен. Отсюда все квоты и лимиты нелегитимны, ибо устанавливаются не по закону, а по понятиям.
Это что касается рассмотрения госэкспертизы в контексте Закона «О животном мире». Если смотреть на объекты охоты с точки зрения отраслевого Закона «Об охоте...», который обозначает их не как объекты животного мира, а как виды охотничьих ресурсов, то ситуация еще интереснее.
Правила проведения государственных учетов охотничьих ресурсов, формы учетной документации по видам охотничьих ресурсов, методическим указаниям по их заполнению, а также порядок публикации материалов учета не просто не разработаны и не утверждены, к этой работе вообще не приступали и не думают приступать.
Нет правил проведения государственных учетов, нет кадастровой оценки и регистрации. Охотничьи ресурсы существуют фактически, юридически их нет, и какие-либо юридические действия, касаемо их правового оборота и пользования, невозможны. Какая может быть госэкспертиза в отношении ресурсов, которых де-юре просто нет?
Елизавета Целыхова («РОГ» № 26, 2015 г.) в статье «Камо грядеши?» со ссылкой на авторитетного специалиста Центрохотконтроля пишет: «То, что сейчас происходит с учетами охотничьих животных и последующим квотированием добычи, не что иное, как круговорот туфты в природе».
А.Н. Дурандин («РОГ» № 33, 2015 г.) заостряет внимание на целенаправленном завышении учетных показателей с целью получения большего количества разрешений, и при этом никто не может нести какую-либо ответственность, ведь квоты проходят экологическую экспертизу.
Таким образом, госэкспертиза в современных условиях — это конкретный механизм прикрытия ухода от ответственности.
Самое печальное, что в условиях полного отсутствия имущественно-правовых отношений в вопросах пользования госэкспертиза будет всегда механизмом прикрытия правонарушений. Охотхозяйственные соглашения — это не договор на пользование, а государственно-частное партнерство, где юрлицам (охотхозяйствам) вместо предоставления ресурса в пользование отводится роль посредников, оказывающих содействие госорганам в распространении госразрешений на право добычи (см. ст. 31 3209-ФЗ) в пределах установленных лимитов и квот (ст. 24 № 209-ФЗ) в границах закрепленных охотничьих угодий (ст. 31 № 209-ФЗ), где охотугодья — зона деятельности в сфере охотничьего хозяйства, т.е. де-факто и де-юре зона действия выдаваемых разрешений на добычу (ст. 1.15 № 209-ФЗ).
Охотхозяйственное соглашение — никакое не предоставление охотничьих ресурсов в пользование, а допуск юрлиц и индивидуальных предпринимателей к перепродаже госразрешений на добычу (сбор) охотничьего урожая (дичи) третьим лицам в обмен на принятие и несение охотхозяйственных повинностей.
Вместо системы юридических пользователей формируется система юридических посредников по распространению госразрешений (лицензий) на право добычи. В этих условиях госэкспертизе отводится роль придания законности квотам и лимитам даже в таких условиях, когда учеты были проведены по методике «Одна Варвара на базаре сказала».
Владимиру Александровичу, на мой взгляд, следует подвигнуть новое руководство охотдепартамента к решению двух вопросов. Первый — о разработке и утверждении правил проведения государственных учетов видов охотничьих ресурсов.
И второй — о государственном кадастре и кадастровой оценке и регистрации критериев устойчивого обитания и устойчивого пользования охотхозяйственных популяций видов охотничьих ресурсов, обитающих на части своего ареала в обозначенных границах.
Сколько еще наш охотдепартамент собирается рулить ресурсом, которого де-юре нет?
Правила государственного учета и кадастр охотничьих ресурсов — это краеугольные камни фундамента отрасли. Основа имущественно-правовых отношений в пользование любым видом охотничьих ресурсов.
Однако пессимизм Владимира Александровича — «В целом я пока не вижу хотя бы зародышей стремления к лучшему» («РОГ» № 39, 2015 г.) — разделять не стоит. Новый руководитель охотдепартамента — юрист, и мы вправе рассчитывать на то, что вопросы с правилами государственного учета и кадастром охотничьих ресурсов будут оперативно решены.
Отрасль не может жить и развиваться в условиях, когда охотничьи ресурсы присутствуют только фактически, а юридически их нет в силу того, что они надлежащим образом не учтены, не оценены и не зарегистрированы.
Будут правила государственного учета, и охотничий кадастр — федеральная государственная экспертиза появится автоматически.