В отечественном охотоведении этот «интерес» ещё и всегда был круто замешан на совестливости и стремлении к справедливости – краеугольных камнях нашего менталитета. Ведь, человек по своей природе корпоративен. Потому как, любая «община» эффективнее «индивида». Даже, если ты «инженер Гарин». Помните изобретателя «гиперболойда» у Алексея Толстого? В том числе и в удовлетворении «интереса».
Вставший на эту стезю, если хотите, «инкорпорируется» в эту «научная школа» – потому, что это прежде всего система. А она, когда эффективна, как известно – «притягивает». Особенно, наглядностью уже решенных задач. Иногда очень непростых. Что и доказала Главохота.
Система фундаментальных знаний, склеивается логикой взаимодействия отдельных частей этих знаний. Где только знание всех этих частей, без исключения, позволяет понимать, как работает вся система в целом. А стремление это понять – захватывает. Даже, когда вся «фундаментальность» знаний не дает скорого ответа и шепчет в ухо – так не бывает! И закрадывается сомнение – а, может быть, я чего-то не знаю? Всё это – хорошие учителя, системность взглядов на охотоведение, сомнения и стремление понять суть и эволюцию охотпользования – о профессоре Анатолии Петровиче Каледине.
Учёные очень и очень разные. Есть науки, где если ты не выкопаешь «сотню» шурфов – не поймёшь, что такое «стратиграфическая колонка Страхова». Не «запорешь», поначалу, каких-то важных деталей при изготовлении какого-нибудь мудрёного самоловного «агрегата», не построишь «зимовьё» в тайге и не проживёшь там зиму или не знаешь последовательность смены линного пера у утки – иными словами, упустил какую-то «отдельную деталь», которая может показаться «не значительной», ты можешь не понять и как «работает эта система». В охотоведении именно так.
Анатолий Петрович как работает система знал. Он «выкопал», «построил», «выжил» и «знал все последовательности». Поэтому и стал профессором Тимирязевской Академии, академиком Российской Академии Естественных Наук, которого уважали и любили студенты и аспирант. И, даже, как не особо напрягаясь, поменять «крыльчатку» помпы у «Вихря» – набор «хитрых» ключиков для этого «как», всегда был в длинном кармане его видавшего виды «абалаковского» рюкзака. И, при этом, не переставал удивляться «певучести», в общем то, простеньких песенных оборотов подмосковной пеночки-теньковки, в сравнении с «укороченной» версией её алтайского подвида.
Вообще умение различать «диалекты» и «повадки» не только разной живности, но и многочисленных «популяций» российских охотников и охотоведов даётся не сразу и не каждому. Анатолий Петрович умел. За это его и любили. Господь наградил его этим даром, этими «хитрыми ключиками».
Но кроме неуёмной тяги к познанию, которая даётся господом Богом, всё остальное «достигается упражнением». Чем он никогда не пренебрегал. Впрочем, как и большая часть «государствообразующего народа», благодаря чему таковым и стала, сформулировав пословицу-парадигму – «на Бога надейся, да сам не плошай». И обзаведясь «длинным карманом» «институтов», без которых, на вряд ли смог бы просуществовать тысячу лет. И, которые, «исторический процесс» испытывал с завидным постоянством, выкатывая раз за разом орды весьма профессиональных «испытателей».
Кто-то обязательно вспомнит названных Александром Ш «друзей-союзников» – «армию» и «флот», кто-то, опричнину Ивана Васильевича. Однако, бесспорно, главным критерием успешности государственных «институтов» являются «оценки» того самого, упомянутого выше, «исторического процесса». Он главный и окончательный «испытатель» – разрушенная Троя, посыпанная солью земля на месте соженного Карфагена или, по историческим меркам совсем недавно, соглашения Ялты и Потсдама, сделавшие Россию-СССР настоящей Великой державой.
Но «оценки» выставляются и отдельным, важнейшим «институтам» в устройстве той государственной пирамиды, где только прочное основание обеспечивает её устойчивость. А сама прочность зиждется на постоянно воспроизводящимся «главном ресурсе» – народе и «общем деле», связывающим основание пирамиды с её вершиной. Одним из таких «общих дел», сберегающих менталитет и душу народа, и является охотничье хозяйство. Профессор Каледин, бесспорно, был не только частью этого основания, он был тем «связующим», что делало его особенно прочным. Таким мы и будем его помнить.
В 1991 году тысячелетнему государству история поставила очередной «неуд». «Вершина» пирамиды решила, что может обойтись без основания, без тысячелетних «институтов», польстившись на чужие, оказавшиеся «приманкой» в чужом капкане. Но «основание» обязательно вернётся к своим веками испытанным «институтам». В том числе и к «системному охотничьему хозяйству», к чему неустанно и призывал Анатолий Петрович Каледин.