Единственный кабан

За всю охотничью жизнь я взял одного кабана. Но какого и как! Терпеть не могу загонных охот. А тут случай особый – в засидке. Редкая охота. И организовалась случайно.

Я был молодым студентом, а родственники-охотники обладали кой-какими связями. Их и пригласил знакомый егерь на кабана. Меня взяли как удачливого стрелка. Боже, как я стрелял в молодости! Не знал, что такое осыпь, дульные сужения и много еще чего, но дичь ложилась железно, как по указу свыше. Даже на «царские» охоты за это брали. А вот куда у меня все девалось? Про стрельбу, ружья, охоту уже знаю все, а «мазать» стал все чаще и чаще. Молодость есть молодость – великий дар, жаль, быстро уходящий.

Hас было четверо. Даже с малым охотничьим опытом я не очень представлял, как можно надеяться добыть кабана. Все разъяснилось на месте. За хорошим столом егерь рассказал, что на убранное поле кукурузы, к родничку ночью выходят кабаны. Вот, мол, и берите их. Да! В книжках про засидку я, конечно, читал. А вот мои старшие собратья по этой охоте читали ли? По зубам ли это нам? Дружеское застолье было весьма веселым и обильным – не для серьезной охоты «подготовка».

Часам к десяти вечера, уже в полной темноте, наспех и в то же время решительно все засобирались на то поле с предполагаемыми кабанами. Когда я увидел, что родственнички берут для комфорта матрас (самый настоящий, ватный), то сомнения в серьезности мероприятия очень выросли. Ну, да ладно, хоть побуду на свежем воздухе.

Кстати, о воздухе. Октябрь, днем тепло, а ночью ого-го, только что не остекленел! Холод не дал мне заснуть. Старшим охотникам с матрасом хорошо и комфортно, их сон, крепкий и здоровый, наступил сразу по прибытии на место. Егерь ушел. Мои родственники спят в кустиках у родничка, я сижу, мерзну, чего-то жду. Луны нет. Такая вот засада при отсутствующей луне. Кому рассказать – умрут со смеху. Но было, было. Ни слова не придумал.

Часа через два, за полночь, проникся мыслью – я на охоте, хоть и необычной. Тихо, темно, хоть глаз выколи. Что-то подсознательное подсказывало, что кабан будет.

И я его услышал, увидеть его было невозможно. Был осторожный, как показалось, топот. И близко. А вот слышно чавканье по грязи родника. Это одиночка. Тут меня затрясло от холода и от бешеной охотничьей страсти. Да кабан ли это? Может, заблудившаяся корова? На слух объект крупный. До сей секунды я к серьезной зверовой охоте и не приближался. Что делать?

Сейчас подшучиваю, описывая ту охоту, но, поверьте, тогда я был в сложном положении. Тряска не унималась, только что зубы не стучали. Как стрелять? И не видно ни черта. А зверь рядом – шагов десять на слух, не больше. Надо действовать самому: сотоварищи спят, да мы толком ни о чем и не договорились. Как-то бестолково все делалось. Осторожно положил стволы на колени. Я сидел все время очень тихо, что и обмануло зверя. Стрелять на звук? Это же не по правилам. А где на этой охоте хоть что-то правильное? Я решился. Сейчас вспоминаю, аж холодный пот прошибает. Могло та-а-кое произойти! Но Бог милостив.

В ружье ИЖ-12 две пули Майера. Я сделал выстрел. Послышался рев и звук тяжелого падения. Мой выстрел был точен. Я как-то предчувствовал, что так и будет. Тут начали палить остальные охотники, все отдуплетились. Слава Богу, что сектор стрельбы в начале охоты строго обсудили – от шальной пули не померли. Но их стрельба не требовалась. Я слышал, что зверь взят с первого выстрела одной пулей. Кричу: «Не стреляйте, все кончено!»

Зажигаю фонарь, достаю нож (ясное дело, у молодого охотника и нож чуть не метровый), иду докалывать зверя. Кричат: «Не подходи!» А я уже и сам одним прыжком вернулся на исходную позицию. Но его увидел. Это было зрелище: громадный секач лежал у родника. Его глаза можно было бы и дьяволу поносить. Чудовище!

Счастье, что пуля положила его на месте: раненый, он нас всех четверых в форшмак уделал бы. Это уже потом все осознали. Но Бог милостив к придуркам. Достреливать не пришлось. Майер (единственная пуля в туше, где остальные шесть из трех других двустволок, не знаю: в ночном небе, тучной земле – только не в звере) с десяти шагов странно сработал: вошел в печень, прошел навылет и вынес ее почти всю. С осторожностью все подошли к кабану, когда он затих. Секач, клыки – бивни. Бестолковое оживление.

Был какой-то дух зверовой охоты. Ощущение первобытности. Зверь добыт, что дальше? Что-то с ним сделать на месте невозможно – зверь был громадный. Пришедший на выстрелы егерь сказал, что в нем не менее 250 кг. Мы не поверили. Но когда взялись вытаскивать добычу из родника, очень удивились: пять человек еле сдвинули зверюгу. Пошли за машиной. К утру кабан был на кордоне. По неопытности с опозданием вырезали кое-что у секача. Мясо в итоге вышло с душком. Да черт с ним, с душком. Какого зверя взяли!

Все утро усердно свежевали кабана. Страсти позади, наступило благодушное от охотничьей удачи настроение. Но и помучились! Кабан был прямо в шубе. Осмолить его и думать нечего: когда шкуру снимали, все ножи, какие были, по несколько раз точили. Тут более-менее точно определили вес зверя. Без преувеличения – под 300 кг. Одна шкура в мешке тянула килограммов на 50 с гаком. Голова была великолепна. Ее забрал очень старший товарищ. Да я на нее и не рассчитывал – не я друг егеря. Утешением было, что в моей однокомнатной квартире с этой головой я и не поместился бы. Домой в мешке я притащил одну свою долю, но зато какую, эдак килограммов в 35. Ел кабана весь институт, сковородки с огня не снимались.

Вот такая охота была в моей жизни. Косуль я много пострелял на своем веку, но они меня никогда не интересовали – это не зверовая охота. Стал страстным зайчатником, и эту охоту предпочитаю всему.

Еще только один раз видел кабана. Он вышел на меня в облаве шагов на 8-10 в густом подлесе, но мгновенно исчез. Ну что ж, единственного кабана мне хватит на всю жизнь. Счастье, что он был у меня...