Саджа

Известный натуралист Н.Н. Дроздов, повидавший многое на своем веку, как-то признался, что из всех географических зон больше всего любит пустыню. А ее и невозможно не любить. Кто хоть раз воочию видел, как встает солнце из-за бархана, или слышал, как поет песок в Муюнкумах, не забудет этого никогда.

Пустыни, как, впрочем, лес и горы, бывают разные. Песчаные, щебнистые, каменистые, глинистые и солончаковые, включая смешанные варианты. Если песчаные пустыни с их барханами, такырами и относительно обильной растительностью отличаются богатым животным миром, то остальные значительно им в этом уступают.

К примеру, щебнисто-глинистые почти полностью лишены растительности, имеют ровную столообразную поверхность от горизонта до горизонта, который в дрожащем мареве сливается с блеклым небом. Зной, палящее солнце и постоянный ветер. Можно проехать сотню километров, не встретив человека, лишь пропылит вдалеке табунок сайгаков, вытянут удивленно длинные шеи пара редких журавлей-красавок, и, если вам повезет, побежит среди чахлой травки редчайшая птица джек, или дрофа-красотка, взлетит и лениво замашет крыльями.

Лишь стайки саджи оживляют непривычную картину. Эта невзрачная птаха умудряется жить даже в таких условиях. Относится саджа к роду рябков. Складом и размерами она вылитый голубь-сизарь. Ножки только очень короткие, а пальчики крохотные, сросшиеся, и на подошве чешуйки. Ее еще копыткой называют по этой причине. Оперение глинисто-охристое, с темными пятнышками, крылья и хвостик острые.

К роду рябков относятся также чернобрюхий рябок, белобрюхий рябок и тибетская саджа. Но последние две проживают в южных широтах, и с ними мне встречаться не приходилось. Чернобрюхий рябок отличается от саджи более крупными размерами, он величиной с нашего вяхиря, и ножки у него, как у голубя, а на брюшке черное или темно-коричневое пятно — отсюда и название. Распространен больше в песчаных пустынях, как и саджа, но встречается и в щебнисто-глинистых, правда, редко.

Осенняя охота на саджу открывалась, а на рябка из-за его малой численности был запрет. Но, к сожалению, он частенько попадал под выстрелы — уж очень похож на саджу, немудрено и перепутать. И летают они на одни и те же водопои. Ходовая охота редко бывала успешной: взлетают они чаще всего за пределами ружейного выстрела и единственный способ охоты либо на водопоях, либо на подлете к ним.

К воде и саджа, и рябки летают на очень большие расстояния, на 20–30 километров, а по некоторым данным и на 80. В пустынях вода — большая редкость. Летят они обычно на небольшой высоте, вполне доступной для ружейного выстрела, стремительно и прямолинейно.

Водоем (а это чаще всего родничок у подножия невысокой горушки или лужа с солоноватой водой) они посещают утром, примерно с 8 до 10 часов, и ближе к вечеру, тут время растянуто. Как полет диких пчел приводит следопыта к меду, так полет рябков и саджи — к воде. Об этом говорят авторы рекомендаций по выживанию в пустынях. Вопрос только: где эта вода? В двадцати километрах или в восьмидесяти?

Таким способом я водопой и находил. Но у меня под седлом был мотоцикл, на груди бинокль, в кармане компас, а в рюкзаке 5 литров питьевой воды. Употреблять воду из найденного водопоя рискованно: ею утоляют жажду и волки, и лисы, и другие животные, к тому же вкус этой воды часто не только солоноватый, но и горький.

Пьют рябки и саджа, как голуби. Клюв опустят и, словно насосом, втянут в зоб почти полстакана воды и тут же взлетают. Подросший молодняк иногда так надуется, что взлететь не может, только со второй или третьей попытки у них это получается. Не один раз видел. Ходила у нас в свое время байка о заблудившемся геологе, якобы сшиб он выстрелом летящего рябка, выпил воду из его зоба, тем и спасся.

Не знаю, насколько это правда, но воды в зобе этой птицы действительно порядочно, ведь она несет ее птенцам. Утверждение, что рябки несут воду и в намокших перьях на груди и животе, а птенцы ее потом склевывают, подтвердить не могу, ничего похожего не наблюдал, да и выглядит все это неправдоподобно.

Охотился на саджу много и успешно. А один осенний сезон только на нее, потому что экспедиция располагалась в таких местах, где больше никакой дичи не было. Саджа осторожностью не отличается. Встанешь за кустик саксаула на пути ее пролета к воде и стреляй. Если охотился у воды, то приходилось мастерить скрадок, и тут была возможность стрельбы по сидячим. Меня могут упрекнуть: это неспортивно. Может быть. Зато подранков не бывает. А на «спортсменов» я насмотрелся на нынешних утиных охотах, где они не столько добывают, сколько калечат и понапрасну губят несчастную птицу. Это спортивно?

Когда бульдуруки — так называют и рябков и саджу местные жители — подлетают к водопою, они всегда кричат. Поэтому не надо напрягать зрение в ожидании подлетающей стайки — сигнал «приготовиться!» они заблаговременно подают сами. Их полет, как я уже упоминал, очень быстрый, и стрельба не сказать, что легкая. Память не сохранила, какой номер дроби использовался, помню только, что крепость к ружью у них основательная, и дистанцию стрельбы надо было тщательно контролировать, т. е. стрелять только в меру.

Лишь однажды попал я на осенний удивительный перелет саджи. Дело было вблизи Джунгарских ворот. Это ущелье в горах недалеко от китайской границы, там постоянно дует сильный ветер, поэтому воротами и называется. Предгорье. Типичная песчаная пустыня с небольшими барханами и невысокой растительностью.

Конец осени. У нас заканчивался полевой сезон, шли завершающие работы, и тут мы вдруг обнаружили, что в полукилометре от лагеря экспедиции, вдоль недействующей железной дороги, стая за стаей летит саджа в сторону Китая. Был ли это обычный сезонный перелет или какой другой, сказать не могу, больше мы там не работали, но ничего подобного с тех пор я не видел.

Стаи из нескольких десятков особей неслись с большой скоростью ровной шеренгой почему-то совсем низко над землей, огибая все поверхностные неровности. Слышны были крики: чик-чик! тчур-р! — самих же птиц на фоне серо-желтой земли совершенно не было видно, пока они не налетали вплотную. И все это коридором в сотню метров.

Времени на выстрелы ну совершенный мизер, даже дуплет иногда не успевал сделать, только один прицельный выстрел и получался. На второй и третий день то же самое. Сколько же ее пролетело! Не могу сказать даже приблизительно. Тысячи! Весь запас патронов я благополучно расстрелял, а саджа все летела, правда, реже и реже.

Добыча в количественном отношении оказалась не такая уж и большая, стрельба получилась необычной, и промахов было предостаточно. Слопали птичек с удовольствием собратья по профессии;столовая была уже закрыта, и питались все самостоятельно.

Вкусовыми качествами мясо саджи не блещет. Сухое и жесткое. Кулинарными изысками никто у нас не занимался: не до того было, и условия не те. Птиц просто отваривали. Деликатесом такое блюдо не назовешь, но для холостяцкого обеда или ужина оно вполне подходило. Позже, будучи человеком семейным, я на саджу не охотился: жена отказывалась ее готовить, да и другая дичь была в изобилии.