Широковкие сюжеты

Наверное, у каждого охотника есть какое-то свое любимое место. Есть оно и у меня. Место это - маленькая тихая деревня Широково, Вышневолоцкого района, Тверской области, где был, да вроде бы и есть у меня свой дом. Вроде бы потому, что его покупатель так и не удосужился оформить его на себя и вовсе бросил туда ездить. Так что де юро - он наш. И жили мы в этом доме более десяти лет как раз в лихие 90-е...

В тех местах когда-то давно, лет двадцать пять назад, начинал охотиться. Там сделано много удачных выстрелов и добыто много разной дичи, которой, благодаря богатству угодий, относительной труднодоступности тех мест и неплохой егерской службе Шитовского Военно-охотничьего хозяйства, было до последнего времени, довольно много. Желание приехать в эти места не угасает с годами. Последнее время стараюсь попасть туда и весной и осенью. Одну из поздне осенних поездок в Вышневолоцкие края, я и решил описать уже несколько лет назад…

292 километр ленинградского шоссе позади. Теперь мы уходим налево. Мы это экипаж Омаровской Ауди -100 в очень удачном, сорок пятом кузове. За рулем важно восседает сам Омар ( Николай Омаров ), всего за один год, прилично уделавший купленную у дяди по дешевке, отлично ухоженную машину. Второй наш компаньон моя подруга – спутница почти всех путешествий в то время.

Соблюдая достигнутую договоренность, заезжаем за путевками к начальнику хозяйства. Отношения с этим непростым человеком не сказать, что бы были дружескими, но, по крайней мере, в те времена стали терпимыми. Со скрипом и ограничениями получаем путевки - только утку на Широковский участок. Странно, но всего недели две назад, будучи там проездом получали путевки у его жены в те же места без всяких ограничений и несколько дешевле!?

Утка там может быть главным образом на небольшом лесном озерке. Пока идешь от деревни к этому озерку почти наверняка вспугнешь тетеревов или шуганешь зайца. А, отойдя левее метров на триста, в ольшаник с ельником, начнешь поднимать рябчиков – охоту на которых я очень люблю. И все это метров за пятьсот от крайнего, стоящего хуторком дома. До сих пор не могу понять, с чем связаны эти ограничения. Видимо с мыслями, что, взяв путевки на рябчика, начну стрелять лосей с кабанами, которых там не мало. Сколько не объяснял, что люблю охотиться по перу – все без толку. Что, кроме здравого смысла, мешает круглосуточно стрелять кабанов и лосей осенью с путевкой на ту же утку – совершенно непонятно?

Размышления об охоте - Охочусь - так как охочусь!

Не знаю, как поступают другие охотники, но думаю, мало - кто откажется от осеннего выстрела, по выскочившему из кустов зайцу или вылетевшему тетереву, на ходовой охоте. Наверное, найдутся и те, кто будет смотреть на, картинно сидящую на березах неподалеку, тетеревиную стаю, спокойно проходя мимо. В таком героизме с охотничьей точки зрения, едва ли есть чем гордиться. Но это опять таки, личное дело каждого.

Ведь любимыми, в силу особенностей характера и пристрастий человека, могут быть и норная охота и охота с гончей или легавой, могут интересовать только облавы или наоборот засидки, шалаши и лабазы, а кто-то вообще не мыслит охоты без сокола или борзой. При этом зачастую, бывает интересно попасть на какую-нибудь другую не свою охоту по приглашению, при условии адекватного окружения. Это подобно отношениям с женщинами. Ведь нравиться и подходить для того или иного общения могут многие, жизнь же, как правило, выбирает одну, у некоторых получается с двумя, а отдельные индивидуумы увлекаются почти всеми. Ведь, в конечном счете, и это личное дело каждого – лишь бы было во благо!

Я по нынешней терминологии не мясник и не трофейщик. У меня любимыми были и остаются весенняя тяга с глухариными токами, летне-осенние утки с гусями, осенние рябчики с тетеревами и зимние зайцы. Люблю походить с ружьем в пору листопада по живописным местам. В это время приятно бродить погруженным, в свои мысли или просто в созерцание пейзажей золотой осени, дышать остывающим чистейшим воздухом, пропитанным то запахом хвои, то пожухлой листвы, то увядающего камыша на берегу реки.

Старые лесные дороги, повсеместно устланные влажной, палой листвой, неторопливо ведут то ельником, то сосняком, то приведут в заболоченную низинку, то выведут на ольшисто-ивовый берег ручья, или небольшой речки, то поведут краем зарастающей вырубки. И повсеместно загадочно шуршат, стучась об ветки падающие листья. Не редко, эти походы украшают несколько удачных выстрелов, добычей которых может стать пара рябчиков или тетерев, заяц или пара-тройка уток.

Иногда удается набрать поздних напитанных холодом, душистых грибов или, забредя на мшарину, запастись на зиму кислой и терпкой клюквой. Таких трофеев вполне хватает, что бы сделать этот день законченно счастливым. В любом случае, результатом этих прогулок обычно становится вечерняя, приятная усталость возле топящейся печки, аппетитный ужин с неизменной в таких случаях парой, тройкой чарок какого-нибудь крепыша и быстрый, спокойный, обволакивающий сон.

Мне доводилось побывать на разных охотах - стоять на номерах, сидеть на лабазах, охотиться на норах и с гончими, но это все не мое. Стоять целый день на номерах, мне скучновато и не редко удивляя организаторов, беру и настоятельно ухожу в загонщики. Да и удачный выстрел по глухарю или гусю радует меня куда больше чем попадание в лося или кабана. Выбрасывать же адреналин, охотясь на медведя, лично мне нет никакой нужды, хотя пару раз накоротке стрелять в медведей довелось.

Оставлю и эти размышления об охоте. Я охочусь так, как охочусь. При этом стараюсь брать путевки именно на ту дичь, на которую и собираюсь охотиться – если их дают. Если нет и это ничем серьезным не мотивированно, то во многом это уже не моя проблема…

Тот уголок земли… - У каждого в душе, наверно есть места…

Но вот мы наконец-то добрались до дома…, а не до какой-нибудь колдобины или кювета, что в путешествиях с Омаром становиться скорее правилом, чем исключением.

Участок не ухожен, зарос травой и бурьяном. Забор местами валится, а ведь у нас был один из самых красивых газонов в деревне и был еще сад камней. На двери чей-то замок. Ключи у кого-то в Волочке за тридцать верст. Кататься еще шестьдесят километров, занимаясь поисками ключей и в мыслях нет. Замок летит в утиль. Благо с собой есть новый замок. А ключи для летних постояльцев и спрятать можно.

В деревне Широково ни души. Света нет до весны. Электрики на зиму снимают трансформатор, понятно во избежание чего. С собой, на такие случаи у меня всегда есть пару налобников и простой фонарь. За растопкой печи, едой и подготовкой к охоте подкрадывается вечер.

Выйдя за водой во двор, резко поворачиваюсь направо. Громко хлопая крыльями, с высоких берез у соседнего дома срываются остатки тетеревиной стаи и тянут на дальний край деревни, над заросшим ручьем. Всего насчитал штук четырнадцать. Возвращаюсь с водой и подгоняю компаньонов. Но на озеро идти поздно. Пасмурный день конца октября короток. Только бессмысленно спугнем, возможно, накопившуюся там птицу.

Решаю обойти деревню по кругу. Утки могут сидеть в небольших запрудах на ручье, тетерева и рябчики в бредняке по тому же ручью. Проходя вдоль деревни, отмечаю обветшание ранее крепких домов. Видимо, через несколько лет она превратится в хуторок из нескольких дворов. Судя по следам, недавно срезали водонапорную башню и разобрали до основания кирпичную щитовую. От фермы арендаторов не осталось и следа.

Непаханые лет пятнадцать поля постепенно заросли до полной неузнаваемости. Там где раньше пробивались березки в палец толщиной, стоит березовый лес. Такие метаморфозы наводят на мысли о быстроте времени и скоротечности всего земного. А каких-то лет пятьдесят назад, здесь был свой уклад и пусть не богато, но, пожалуй, счастливо жили люди в немаленьком селе из семидесяти дворов. Наверное - это участь большинства сел и деревень нашей средней полосы, да и не только ее.

Обойдя деревню по кругу, подходим к группе вековых берез на ее окраине. Когда мне было лет шестнадцать, возле этих берез стояла большая, старая, почерневшая от времени, колхозная шаха. ( огромный сенной сарай ) . На ровной поверхности небольшого поля покрытого стерней поперечником метров в триста, в каких ни будь ста метрах от нее, был отличный тетеревиный ток, который смотрелся на ее фоне очень органично и врезался в память.

В те времена мне очень нравилось зимой на закате залезать на большую разлапистую березу или на саму шаху и до глубоких сумерек обозревать окрестности. На фоне розового, морозного заката и заиндевелых березовых ветвей, голубоватые снега, этого поля с видом на лесные дали, создавали сказочно живописную картину. Кормясь на закате, вокруг то и дело, перелетали тетерева, иногда картинно садились, в каких ни будь десяти метрах, и начинали склевывать березовые шишечки – бруньки. На поле можно было увидеть спешащую куда-то лису или кормящихся на окраине кустов лосей. Как же давно все это было и как недавно!

Охота началась. -Заяц, рябчики, утки, гуси, бобры и Омар!?

Даю ориентиры начинающим охотникам, и ставлю задачу, пройти шеренгой по кустам и молодому лесу, спускаясь в низину к озеру. Там на краю поля есть старые торфяные канавы, где тоже могут быть утки. Через несколько минут слышу Омаровский выстрел слева, приглушенный висящей в воздухе моросью. Сам спускаюсь вниз по ольшанику. Начинают шумно слетать рябчики. Один садиться за елкой.

Пытаюсь обойти дерево и увидеть петушка, но он опережает меня и, фыркнув крыльями, исчезает за еловыми ветвями. Следующий рябчик, мелькая за деревьями, идет на подъем. Это признак скорой посадки. И верно метров за пятьдесят он садиться у верхушки ольхи. Теперь ружье на изготовку и на цыпочках к нему. Медленно обхожу деревья впереди. Вот и он, сидит, вытянув вперед и вверх шею. Далековато, но надо стрелять, иначе улетит. Вскидываюсь и роняю курочку зарядом семерки. По привычке, поднимая трофей, рассматриваю его и погружаюсь носом в перо. Рябчик благоухает свежестью и прохладой. Вокруг медленно опускаются его перья. Ну, с полем!

Собираемся в низине возле края перелесков и начала болотистого леса. Демонстрирую трофей. Омар стрелял зайца, выскочившего в нескольких метрах от него, и сиганувшего за куст. Именно этот куст и получил заряд тройки из Омаровского (бывшего моего ) полуавтомата. ”Находчивый” стрелок пары быстрых шагов в сторону, сделать не сообразил. Пока ходили, около каждого из них вылетело по нескольку рябчиков и вальдшнепов, но до быстрой стрельбы на шум взлета им еще далеко. Омару же вообще очень далеко. Почти стемнело. На озере закрякали утки. Завтра попробуем их достать.

На утро, разделяемся. Мы с Омаром, захватив его надувную лодку и мои чучела, отправляемся на озеро. Молодая охотница остается дома в надежде подкараулить тетеревов на ближайших березах. Оставляю ей мелкокалиберный карабин ТОЗ – 78 с оптикой – отличное оружие для такой охоты и старую горизонталку двадцатого калибра. Дальше у всех нас пошла череда промахов и разочарований.

На подходе к озеру начинается заболоченный лес. С расчетом тихо и налегке выйти на правый моховой берег озера, предупреждаю напарника, что бы он отстал от меня метров на сто и круто взял левее. Его задача, продираясь с лодкой и чучелами по камышу и среди тонких стволов болотных берез с осинами, отжать на меня уток с другого края которые, пойдя на круг, после моих выстрелов, будут как раз над ним. Но коррективы в мои замыслы внесли вовсе не утки, а бобры, гуси и особенно сам Омар.

Тихо и аккуратно, в три погибели подбираюсь по качающимся мхам к краю небольшого озера. Сквозь редкие кусты боковым зрением вижу на черной воде усы от плавающих посередине уток. Пару раз проваливаюсь в прорытые бобрами во мху канавы. При этом приходится падать на колени вперед, иначе ухнешь по грудь. Но вот и последние кусты, а за ними на отличной дистанции спокойно кормится пара кряковых селезней. Эти мои! - на отличной дистанции, но я медлю с дуплетом, поджидая товарища на левом краю, метров за триста.

Быстро осматриваю все озеро. Левая его часть начала зарастать какой-то высокой желтой травой, существенно сократив его и без того не большую площадь. В середине и ближе к противоположному краю, вижу по отдельности еще несколько уток. Готовясь к стрельбе, кладу рядом пару патронов для быстрой перезарядки. В ружье пятерка и тройка. Под рукой тоже.

Мысли о том, какого из селезней стрелять первым, внезапно прерываются резким хрустом справа от меня метрах в пятидесяти и Омаровским матом. Оба селезня мигом показывают хвосты и начинают быстро отплывать от берега. Мысленно ”благодарю” стажера за точность выполнения инструкций, вскидываюсь, мгновенно прицелившись и стреляю пятеркой в ближнего, но уже довольно далекого селезня.

Вроде заряд накрывает его, но красавец поднимается на крыло и, сопровожденный поспешным вторым выстрелом, улетает вместе с собратом. Пригибаюсь, мгновенно перезаряжая ружье. На озере в разных местах поднялось штук пятнадцать уток. Они совершенно перестают меня интересовать, потому что от противоположного берега прямо на меня, на высоте метров пять, гогоча, плавно поднимается, косяк гусей. Похоже, стая сидела в небольшом закутке - заливчике в дальнем правом конце озерка.

Заворожено смотрю на плавно, но быстро налетающую шеренгу штук в двенадцать. Знать бы заранее, зарядил бы нулевку. О перезарядке речи нет, слишком быстро все происходит. Не долетая до меня метров шестьдесят, косяк начинает забирать левее прямо на Омара, невидимого среди болотных кустов и мелколесья. Крайний боковой гусь проходит от меня метров на сорок слева. Я же изготовился стрелять в штык.

Резко поворачиваюсь и дуплечу по крайнему гусю. Но ни слабенькая пятерка, ни вроде нормальная тройка не достигают цели. Стая размеренно идет вперед, медленно набирая высоту. Неужели мой напарник – ”философ” прозевает косяк гусей в двадцати метрах над собой? Но нет, вот с небольшим запозданием заработал Омаровский автомат. Первый, второй, третий, четвертый…, пятый. Отмечаю одновременное падение гуся вместе с четвертым выстрелом. Надо мной высоковато проходит утка, по которой я мажу, припозднившись с перезарядкой.

- Молодец! - кричу напарнику, пытаясь побыстрее пробраться к упавшей птице. Пара быстрых прыжков вперед кончается погружением в моховую жижу по грудь. При этом рука, ища опоры впереди, вместе с ружьем уходит в жидкую травянистую кашу. - Гребаные бобры! - ору я. Омар же преспокойно стоит по колено во мху, шагах в тридцати, и не спеша заряжает свою пукалку. С трудом, вылезая из этой каши и все еще матеря бобров, кричу ему, чтобы не занимался х…, а быстрее бежал подбирать гуся. Напарник делает пару неторопливых шагов в ту сторону, тоже проваливается по пояс и тоже не лестно отзывается о бобрах. Так, проваливаясь и вылезая, медленно пробираемся к району падения ценного трофея.

В это время над озером все еще продолжают крутиться утки и, что интересно, заходят на круг поднимающиеся по спирали гуси. Метров с семидесяти безрезультатно дуплечусь по ним тройкой. По кому-то пару раз рявкнул сбоку наш полуавтомат. Начинаем искать, тщательно заглядывая под кусты, деревья и кочки. Вроде падал комом, сложив крылья и деваться ему некуда. Но вот нет его, и все тут.

Вдруг слева громкое ГАНГ, ГАНГ. Из зарослей кустов и невысоких деревьев, в которые мы забрались, ничего не видно, но явно где-то близко летит гусь. Как можно быстрее, пробираюсь на чистую площадку ближе, к воде. И удивительно, чуть дальше середины озера приводняется гусь. С налета, рывками плывет в правую сторону, продолжая кликать. До него чуть меньше сотни метров. Для обычной двустволки непомерно далеко.

На всякий случай, зарядив нулевку, тихо говорю напарнику, что бы быстро перезарядил автомат двойкой супермагнум, которая у него была и называлась бронебойной. Но пока медлительный Омар перезаряжался, громко щелкая затвором и проваливаясь, еле полз ко мне, гусь тихо снялся и молча улетел. Последним, кто отвлек нас от поисков, был, тут же зашедший на круг и севший на хорошей дистанции, красавец кряковый селезень.

Опять согнувшись, перезаряжаюсь. В чёке пятерка, в получеке тройка. Стажер на подстраховке. Верно беру прицел, встав коленом на кочку. Стреляю злополучной пятеркой через редкую траву и осоку. Получаю слабый толчок в плечо и дробь, с каких-то несчастных тридцати шагов, слегка пенит воду вокруг селезня, который как ни в чём ни бывало, взлетает, и под растерянный мой и как всегда запоздалые Омаровские выстрелы, показывает нам быстро удаляющуюся заднюю часть тела. Первая мысль,- выбросить прямо здесь же жалкие остатки дурацкой, СКМовской пятерки, купленной в спешке.

Совершаем подсчет прибылей и убытков. Гуся нет, уток нет, патронов у меня почти нет, сухого на нас почти ничего нет и это в конце-то октября. Что есть? Болотники у обоих, полны воды и еще вспоминаем, что есть бобры. Тут же решаем с Омаром организовать общество бобробоев под эгидой ” Бобра вбей - сделай жизнь суше и теплей ”.

Над озером воцаряется пустота и тишина. Холодно и мокро. Надо идти домой сушиться и переодеваться. Оставляем лодку с чучелами и уходим. Пока искали гуся, со стороны деревни слышали несколько щелчков. Интересно, что там?

К моему изумлению, на момент нашего унылого появления начинающая охотница спала. Пробудившись от грохота шагов и шума от раздевания, она поведала о своих неудачах. Сначала спугнула, выйдя на крыльцо, стаю тетеревов. Та, большей частью, перетянула низину с ручьем и уселась на небольшие березы и ольшины. Подкравшись, довольно близко к рассевшимся тетеревам, охотница из-за старых ветл с упора сделала пару выстрелов, будучи в полной уверенности, что уже с добычей. Но тетерева, как ни в чем ни бывало, перелетели дальше и уселись левее дальнего края деревни.

Подход повторился. Руки уже тряслись от азарта и тетерка, севшая, шагах в тридцати от нее, на ольшаник, будучи размером, чуть не со слона, дрожала на острие оптического прицела, как в лихорадке. Выстрел, естественно, был пустым. Тетерка снялась и со снижением спланировала в ближайшую чапыгу. Подняв ее еще раз, охотница поменять карабин на двуствольную двадцатку, висящую за спиной, так и не догадалась.

Напоминаю ей свою инструкцию - ходить с двадцаткой в руках, а карабин держать за спиной, а не наоборот. И потом, оптика-то пристреляна на сто метров, а не на пятьдесят и, тем более, тридцать. В лучшем случае, говорю, тетерева послушали свист твоих пуль сантиметрах в двадцати- тридцати над головой. Тогда уж стрелять надо было с открытого прицела, он то гарантированно кладет в десяти сантиметровый круг шагов на пятьдесят. Эх, пресловутая женская логика! Та самая логика, которая у женщин, конечно, есть, но она женская, поэтому ее нет! Эх ты, снайперша Зайцева! Ну да ладно, на первый раз простительно.

За рябчиками.

Сушимся, переодеваемся. Решаю Омара отправить на озеро в надежде на подлет уток, а то и гусей. Мы же думаем, отдохнув прогуляться в окрестностях деревни, а вечером уехать на Волгу, под Кимры в заливы углического водохранилища. Учу подругу нехитрым премудростям очень мною любимой ходовой охоты на рябчика без манка. Почему без манка? Не знаю! Привычка.

Как свистят рябчики в осеннем лесу, мне хорошо известно, но вступать с ними в перекличку как-то не приходилось. То манок забуду, то и без манка пару-тройку за выход возьму – а куда больше-то? Дело в том, что в тех местах, где рябчиков специально не стреляют, они не очень пугливы. А местами такими в начале своей охотничьей жизни, я можно сказать был избалован. Так вот вся охота заключается в неспешном передвижение по лесным тропинкам.

Рябчики любят проводить время среди молодых еловых порослей перемежающихся березняком или ольшаником. Любят кормиться они и вдоль лесных ручьев заросших бредняком. Взлет рябчика всегда внезапен, и выстрелить по нему навскидку сходу, удается очень редко. Для этого мало обладать великолепной реакцией и умением стрелять без поводки на опережение. Рябчик, как правило, сразу прикрывается густым деревом или кустом и уходит по прямой, мелькнув уже на пределе выстрела. Но все же есть у них одна особенность, которая частенько подводит небольшую лесную курочку.

Рябчики неохотно покидают район своего обитания, далеко не улетают, и как правило рассаживаются на деревья не далее сотни метров. Чаще всего, отлетев метров на шестьдесят, рябчик садится, куда ни будь на елку поближе к стволу или на ольшину, реже березу или осину и замирает, пытаясь установить источник шума, заставивший его взлететь. Самое главное в этой охоте максимально точно определить место посадки лесного петушка.

Я для этого после взлета делаю несколько быстрых шагов в обход препятствия, за которым удаляется потенциальный трофей. Таким образом, почти всегда удается примерно, а иногда и точно увидеть место его посадки. Вот тут-то и начинается действо переполненное азартом. Подкрадываться к сидящему рябчику надо одновременно и плавно, и тихо и прикрываясь деревьями или кустами. Если же точное место посадки петушка не определено, то к этому всему прибавляется еще и внимательнейший осмотр деревьев, на которые он предположительно сел.

В непуганых местах, если не делать резких движений рябчик может подпустить и совсем близко – метров на двадцать. Сидит он до последнего неподвижно, тревожно вытянув шею, и лишь иногда при этом крутит головой. Если не опала листва, то заметить его на лиственном дереве крайне сложно. Поэтому и возможна такая охота главным образом где-то с середины октября и до выпадения сплошного снежного покрова.

Стрелять надо сразу же, как только сидящая птица окажется на виду в пределах выстрела. Каждый лишний шаг может спугнуть курочку, найти которую второй раз будет уже почти невозможно. Совсем неподалеку от деревни, под вечер, добыл пару рябчиков. Спутница тоже спугнула несколько штук, но подойти к ним ей не удалось.

Былое и думы – Когда приходят хищники и кабан, начинают пропадать тетерева и зайцы.

Возвращаясь, раздумываю о том, какие охотничьи перемены произошли в этих местах за последние двадцать лет. – До неузнаваемости заросли почти четыре пятилетки непаханые поля, площадь которых в окрестностях деревни сократилась раза в три. Повсеместные кабаньи порои, поломанные и обглоданные лосями кусты, красноречиво говорят о высокой плотности копытных. И хотя она в тех местах никогда не была низкой - все же, похоже, еще возросла. Это вроде и радует, а вроде и нет!.

В разы стало меньше тетерева и зайца, которые там не испытывают абсолютно никакого охотничьего пресса. Ранее весной вокруг деревни все гудело от многочисленных тетеревиных токов, которые были на каждом поле или большой поляне. Теперь токуют единицы, да и то робко и вяло. Стрелять их весной даже как-то и рука не поднимается.

Зато чуть ли не на каждой поляне уродливая, покосившаяся и почерневшая от времени кабанья вышка у кормового поля или кучи овса. Не сказал бы, что эти сбитые наскоро постройки – сильно радуют глаз и оживляют пейзаж. К тому же все это раз за разом напоминает о подходе большинства охотпользователей к ”своим” ( а в действительности к доверенным государством т.е. в принципе людьми для ведения комплексного хозяйства ) угодьям как к мясной лавке.

Впрочем, не уверен, что именно кабаны основная причина убыли тетерева и зайца. Возможно основная причина в расплодившихся – лисах, волках, медведях. Следы и помет первых двух хищников попадаются постоянно. Отпечатки медвежьих лап встречаются реже и дальше от деревни, но тоже не событие. Прошлой весной мы с тем же Омаром в радиусе пяти километров от деревни видели свежие следы двух взрослых медведей разной величины и еще мамаши с медвежонком. Вот такие вот там места! Однако численность рябчика и вальдшнепа с годами не падает, а тяги там просто бесподобные.

Видно на приплод пернатой мелочи многочисленное зверье влияет в меньшей степени или они лучше прячут свои гнезда. Иногда в тот или иной год рябчиков попадалось мало. Это можно скорее связать с неудачными для них зимовками, когда постоянно чередовались морозы и оттепели. Ведь для рябчиков любящих ночевать в снежных сугробах, внезапный наст – это смертельная западня!

Финал - Лавры Михаэля Шумахера не дают покоя нашему Омару!

Вроде слышали пару глухих хлопков на озере. Пошел забирать товарища уже в легком сумраке. Обнаруженный на моховом берегу Омар, на вопросы отвечал еле - еле, громко выбивая зубами дробь. Оказывается, он опять окунулся в поисках утреннего гуся и часа четыре просидел мокрый. Трофеем его второй самостоятельной охоты оказалась севшая и раскаркавшаяся неподалеку ворона, а должны были быть минимум пара гусей и заяц. Эх, Омар, Омар! У меня, кстати, трофеем второй в жизни охоты стал как раз гусь, только было мне тогда - лет пятнадцать.

Уже в темноте собрались, загрузились, закрыли дом и, спрятав ключи, уехали на Волгу через Тверь. Но до места, конечно, не добрались. Экстремальный драйвер умудрился глубокой ночью, уже недалеко от цели, уверенно сойти с накатанной дороги, влезть в тракторную колею и, как следует, поджечь сцепление. После нескорой помощи самосвала, вытащившего сидящую на брюхе, тяжелую машину назад, пришлось опять разворачиваться на Тверь. Так что вместо камышовых заливов Углического водохранилища, ближе к утру нас, измотанных и грязных, встретила, начинающая просыпаться столица.

И все же этот выезд был для меня удачен, не потому, что удалось чего-то настрелять, а потому, что удалось побродить по тихим, милым сердцу пусть и запущенным местам, увидеть прилично дичи и, главное, показать ее начинающим, ибо пустые подмосковные угодья такое удовольствие предоставят едва ли.