Торопецкие края – тихие!

 

Памяти Петровича

 

Город Торопец находится на западе Тверской области в 400 км. от Москвы. Места эти исторические, о чем свидетельствует сохранившийся со времен Ивана Грозного земляной вал, стоящий возле древней дороги между двух больших озер. Дорога эта ведет в некогда знаменитый и непобедимый русский город – Великий Новгород. Отсюда и название Торопец или стоящий на тропе…

События описанные ниже, происходили чуть более десяти лет назад, когда нам и во сне не могла присниться полиция, рыбо-промысловые участки на реках и озерах ( ввод которых видимо лишь отложен на небольшой срок ), повсеместный развал ( или разгон ?) рыболовно-охотничьих обществ. Это были те времена, когда заявления Путина еще не воспринимались людьми, как демагогия и где-то на горизонте благодаря этим жестким и волевым речам маячило светлое завтра…

С давних пор нет-нет, да и приходилось слышать от разных знакомых – ездили под Торопец на охоту – места, мол, хорошие. Но как часто бывает между желанием попасть в хорошие места и осуществлением этого желания проходит немало времени. И часто открытию новых мест мешает всего один, но весьма объективный фактор – ехать не к кому. ( На охот базы же в”культурные” хозяйства никогда не ездил и не собираюсь. Не люблю я кабаньих вышек, либо походов за егерем, ”на поводке” ) Не поедешь же, просто так - на деревню к дедушке!

И вот как-то автосудьба свела меня с Петровичем, хозяином подмосковного домашнего мини автосервиса. Причина же знакомства была весьма курьезна – очередной ущерб, нанесенный собственному автомобилю от быстрой езды задом. На этот раз, не заметив в темноте торчащий из сугроба парапет при резком развороте назад, существенно покорежил своему многострадальному Пассату заднее крыло и дверь. После этого случая сделал вывод, что основной материальный ущерб моим автомобилям и мне лично был нанесен, мною же именно при движении назад. Сказать по правде попал к Петровичу по знакомству, так как просто надоело обеспечивать работой более дорогостоящие автосервисы.

Так как рекомендовал мне Петровича, мой двоюродный брат и его хороший знакомый – отношения сразу начали носить не формальный характер. Петрович оказался не большого роста, пожилым, но крепким человеком с задорным, азартным нравом. Слово за слово заговорили о рыбалке. Тут то и выяснилось, что у Петровича есть дом под Торопцом в деревне стоящей прямо на берегу озера. Предложение поехать к нему порыбачить, подкрепленное фотографиями солидных лещей было принято сразу. К тому же мне было обещано знакомство с местным охотником старовером чуть ли не ежегодно, берущим в тех краях медведей.

Как ни странно намеченный срок в двадцатых числах февраля был соблюден обеими сторонами и мой подлатанный универсальный Пассат унес небольшую кампанию из меня с отцом и Петровича в новые для нас загадочные и хорошо отрекламированные места. Четыреста километров Новорижского шоссе пролетели быстро. Поворот на хорошо расчищенную и утрамбованную полевую дорогу сначала увел в живописные слегка холмистые поля с небольшими перелесками, а потом в стоящие частоколом сосновые боры. Слева сквозь стоящие один к одному высоченые стволы белым полем под обывистым берегом замелькало озеро. Деревня, в которую мы вскоре въехали, живописно стояла на гребне между двух не маленьких озер обрамленых лесным океаном.

Приехали мы уже к обеду. Было ясно. Морозило. За растопкой печки, расчисткой дорожек и перекусом постепенно приближался вечер. При составлении планов на завтра решил, что рыбачить на двадцатиградусном морозе мне не охота. Попросил Петровича познакомить меня с охотником. Оказалось, что живет он в другой деревне километров за десять, но найти его довольно легко. Все уговоры отложить поездку на завтра успехом не увенчались. Терять целый следующий день мне совершенно не хотелось.

Поворачивая влево к искомой деревне, в глаза бросились обветшалые постройки Екатерининской поры, обсаженные вокруг старинными ветлами и липами. Розоватый морозный закат живописно заливал останки барской усадьбы и открывающиеся просторы. Из труб некоторых деревенских домов вертикально поднимался дым, хорошо очерченный на фоне темнеющего неба. Его приятный, и ни с чем не сравнимый запах знаком любому зимнему бродяге, будь то рыбак или охотник. Это запах жилья, тепла и скорого отдыха. Так и хочется процитировать кого-то из классиков про дым отечества, что нам так сладок и приятен. Но дым дымом, а вот вроде и описанный дом охотника, узнаваемый сразу.

И не потому что дома у охотников в деревне всегда самые лучшие – часто бывает наоборот, а потому что именно Сашино подворье перепутать трудно. Это и добротный дом с пристройками стоящий в конце деревни на отшибе и не менее 50 улиев на просторном огороженном участке, и несколько срубов бань стоящих сбоку и наконец, чуть слышимый звук работающей циркулярки доносящийся из собственной небольшой пилорамы стоящей поодаль. Просто во всех окрестных краях редкое наличие людей в деревенских избах и выдает разве что дым из печной трубы…

Просигналил пару раз и двинулся к пилораме. Навстречу, мне вышел небольшого роста, но крепенький мужичок. Я представился, сказал от кого и зачем. Услыхав, что хочу поохотиться, сразу же улыбнулся, в глазах появился огонек, а в голосе заинтересованность. Сказал, что завтра поохотиться, скорее всего, не удастся, потому что им с сыном нужно закончить чей-то заказ. А вот послезавтра - с удовольствием. Слово за слово – разговорились. Видимо заинтересованный продолжительным отсутствием напарника из пилорамы к нам вышел сын Сергей лет тридцати.

Вокруг с бугра на несколько километров просматривались живописные окрестности подернутые дымкой и подсвечиваемые тускнеющим красноватым светом только что нырнувшего за лес холодного февральского солнца. Невольно залюбовавшись открывшейся картиной, сказал им – Хорошо тут у вас! Тихо!

Да как сказать тихо – ответил Сергей. Видишь столб возле овина в поле? Действительно метрах в ста от их дома в поле стоял старый овин засыпанный снегом, а рядом с ним из земли торчал какой-то столб. Так вот прямо возле этого столба позавчера в это же время почти у них на глазах убили двух человек. Причем одного искромсанного ножами нашли неподалеку в сугробе, а второго куда-то толи уволокли, толи увезли, да так до сих пор и не нашли, да видимо и не особо искали. Сказано это было спокойным ровным голосом и даже как-то немного буднично. У меня холодок пробежал по спине, и сразу захотелось вытащить из машины взятый зачем-то с собой карабин. Сам собой возник вопрос – А это у вас тут часто случается? - Часто не часто, но бывает.

Впрочем, причина этого – Часто не часто, но бывает, выяснилась скоро. Оказывается в километре от этой, была еще одна деревушка. Жили в ней несколько стариков, несколько не обремененных работой средневозрастных ребятишек и одна единственная средневозрастная девица. Девица – озорница гнала самогонку и к ней на огонек то и дело заглядывали кавалеры. Причем как местных ребятишек так и мужичков из окрестностей на нее нет-нет да и потягивало. Она же никому особенно и не отказывала, но время от времени выбирала себе фаворита. Вот этот то фаворит, сотоварищи мигом и оказываются объектами руко и ного прикладства, а в особо обидных случаях и пьяной поножовщины.

Жертвами этой ситуации уже побывало немало местного, несчастного мужичья. И Сергею не раз приходилось нестись в Торопец спасать очередного порезанного ухажера. Были уже и до позавчерашнего случая летальные исходы. Каков же итог? – Троих задержали, но двоих уже выпустили. - Скоро, видать, и третьего выпустят, посетовали собеседники – Надоело все это! - Надоело это даже немного не то слово – подумалось мне.
Попросил на завтрашний день охотничьи лыжи, забрал их, и условившись о времени приезда на охоту с лайкой по зверю послезавтра, убыл в обратном направлении. Садился в машину уже в темноте. Мысли о недалеком присутствии душегубов не выходили из головы и оптимизма не прибавляли.

Тут же вспомнился большой поселок с характерным названием « Бухолово », под Вышним-Волочком в той же Тверской области. Так вот в этом самом поселке – бывшей ценральной усадьбе некогда большого и богатого колхоза за несколько лет до описываемых событий в ожидании суда, по году и более преспокойно жили, не тужили, под повесткой, двое или трое убийц по пьяному делу. Вот он прекрасный венец социалистического и начала ”капиталистического” землеустройства.

На следующий день во время завтрака сообщил компаньонам о решении осмотреть окрестности. Уточняя кое, какие вопросы по ориентированию понял, что Петрович знает места в основном имеющие подъезд на машине. Захватив с собой тульский мелкокалиберный карабин с оптическим прицелом и запасной обоймой ( на всякий случай ), встал на лыжи и прямо от дома съехал по склону на заснеженную гладь озера. Погода стояла морозная. Крутой противоположный берег густо зарос высоченными соснами и елками запорошенными снегом. Лезть в этот бурелом не очень-то хотелось. Поэтому и повернул направо, и вскоре снова преодолев высокий берег как часто бывает у реликтовых озер, съехал по пологому противоположному склону в заросшую кустарником и ольхой низину.

С прошлой ночи снега не было и за это время зайцы успели натоптать в кустарнике целые дороги. Карабин сам по себе переместился с плеча в правую руку, а лыжи взяли курс на островки чапыжника и ельника. То здесь, то там, то вдоль, то поперек тянулись лисьи строчки. Мысль тропить кого ни будь рассосалась сама собой как из-за изобилия следов так и в связи с тем что ветер на открытых местах успел перемести даже ночные наброды. Оставил это бесперспективное дело, взял направление вглубь низины, где должен был протекать широкий ручей, нанизывающий на себя в восточном направлении каскад озер.

Вот и ручей. Теперь двигаем по нему и вскоре выходим на снежную равнину очередного живописного озерка с врезающимся в его середину высоким полу остовом, сплошь поросшим старинными дубами, шелестящими желтой не опавшей листвой. На фоне белого снега, солнечного морозного дня и голубого неба такие картины волей неволей вызывают счастливую улыбку. Красота, свобода иди куда хочешь и ни единой души вокруг. За это я всегда и любил охоту. Как-то незаметно прошло часа три - четыре. Захотелось посидеть отдохнуть да и сориентироваться уже не мешало бы.

Выбрал место возле упавшей елки, утоптал снег. Ножом нарубил сухого елового лапника, наломал сухостоя, надергал бересты и, чиркнув спичку о коробок, сразу зажег все это хозяйство. Приятно посидеть зимой у костерка особенно с усталости. Не зря говорят, что очень долго не надоедает смотреть на огонь и текущей поток. Правда некоторые еще говорят, что никогда не надоедает смотреть на работающих людей. С первыми двумя аргументами - пожалуй не поспоришь, а вот что до третьего – вопрос спорный. ( Хотя судя по руководству нашего государства процесс этот видимо действительно увлекательный ) Ну да ладно. Как-то незаметно миновал полдень.

Достал из наплечного кармана своей любимой и единственной за последние лет пять костюмной камуфляжной куртки на двойном сентепоне, сложенную в четверо ксерокопию атласной страницы этого района. В этом же кармане всегда лежит компас, спички либо зажигалка. Это неотъемлемая начинка моей куртки - научил горький опыт.

Уточнив свое место недалеко от четвертого по счету озера решил отвернуть вправо и преодолев довольно крутой подъем углубился в какое-то огромное не менее 10 километров в поперечнике пустое почти что безлесое пространство, видимо топкое и мокрое клюквенное болото в центре которого виднелся островок высокого леса. Ходя по таким местам, вспоминаешь Джека Лондона и его белое безмолвие. Ни людей, ни зверей, ни каких бы то ни было следов их пребывания, нигде видно не было. Закрутившись на этих просторах, вдруг отчетливо услышал вдалеке шум машин.

Никаких сомнений быть не могло где-то относительно недалеко была трасса « новая рига », а это значит, что меня унесло километров за пятнадцать. Учитывая, что время подходило часам к трем, а зимний день короток как-то захотелось поближе к дому. Дверь домика Петровича открылась уже почти в полной темноте. Мороз дополз до отметки в двадцать градусов. Народ в домике, пожалуй, кроме отца, начал уже понемногу тревожиться. ( отцу это чувство вообще не очень знакомо). Денек удался!

Нагулялся, надышался, насмотрелся, а главное размял ноги, ведь на лыжах до этого момента не приходилось стоять года два. Послушав мой короткий рассказ, «местный» народ заспорил, что за трассу я мог услышать. Быстро поужинал, не принимая участия в полемике, попросил разбудить в пол восьмого, и мигом заснул на неудобной кроватке как убитый. После таких походов, да еще под треск дров в печке засыпаешь в момент касания щекой подушки или любого другого предмета. И ни о какой бессоннице, типа принцесса на горошине или там нервы ни к черту, речи нет – нервы тоже не железные.

Утром меня постигло приличное разочарование. Никто меня не разбудил, хотя все дружно заверили, что позже восьми в принципе спать не могут. Оказалось все могут. Время было без двадцати девять. А я обещал охотнику Саше, что буду у него в девять ровно. О завтраке речи быть не могло. На бегу сунул что-то в рот. Мгновение думал, что брать с собой карабин или двустволку. Рука сама по себе потянулась к двустволке. На бегу кинул в рюкзак пару яблок, схватил воткнутые в снег лыжи и, преодолев небольшой подъем, бросил все это в Пассат как попало. Прыгнул за руль и пробив задом снежный намет погнал по снежнику на пределе своих и автомобильных возможностей. Пассат, слава богу, аппарат грамотный и в умелых руках устойчивый иначе быть бы мне в кювете.

Подлетев к Сашиному дому бикнул пару раз сам себе, потому что никто из дома на гудки не вышел. Делать нечего пошел сам. На стук в дверь послышалось суровое женское - Входите. Вошел, поздоровался, спрашиваю - А где Саша? Ответ ошарашил меня – Уехал на охоту в девять, как и планировал. На глуповатый вопрос - Надолго? получил разумный ответ это как охота пойдет. На часах девять двадцать пять отстаю на полчаса, а это при ходкой езде километра три.

- Догоню?
- Это как стараться будешь – снова получаю разумный ответ на глупый вопрос. Делать нечего – стараться буду!

Пробегая мимо пилорамы крикнул Сергею привет в открытую дверь и, найдя лыжню уходящую влево кинул на нее лыжи. Теперь будем вспоминать молодость. Класса, с восьмого сам не знаю, почему на школьных соревнованиях бегал на лыжах пятерку не только лучше всех в классе, но и в школе за последние несколько лет, хотя и бегать-то не очень любил – разве что в футбол играть. Но здесь постигло новое разочарование лыжня от Сашиных лыж оказалась немного уже, чем у моих коротких и широких. Мало - помалу, приспособился и к этому. На бегу отмечаю следы зайцев и лис, в километре от деревни вижу ночной кабаний переход – штук пять, шесть. В отдаление на деревьях гроздьями расселись с десяток тетеревов. Но рассматривать некогда – полный вперед.

Мысль о так глупо потерянном дне занозой сидит в сознании. Километра через два появляется сомнение – Нет, не догоню! На бегу стреляю, раз пять чего уж тут патроны экономить. Отбежав от дома километров с пять, чувствую что весь мокрый. Пот льется с мокрых волос на лоб, майку хоть выжимай. И вдруг слышу впереди короткий взбрех Сашиной лайки. Через метров четыреста нагоняю поджидающего меня Сашу. Он несколько удивлен и явно рад моему появлению. Ну, теперь можно и дух перевести. Только и успел подумать об этом, как где-то метрах в трехстах отчаянно заголосила Сашина лайка.

По кунице – как-то торжественно произнес напарник, изменившийся в лице и коротко бросив – За мной, ловко развернулся и рванул на лай. Не зная плакать или смеяться, снова встал на лыжню, уходящую без разбора то в густой ельник, то в бурелом, то выходящую болотистый сосняк. Куница гнала лайку в крепи, а мы лезли за ней напролом. В один момент, нагнав Сашу у очередного бурелома, получил в процессе переползания через наваленные друг на друга упавшие стволы короткие инструкции.

1. Перед препятствием соскакивай с лыж и перебрасывай их за бурелом
2. Перелезая бурелом, не торопись – нога, впопыхах попавшая между стволов наверняка будет сломана, да и напороться на сук ничего хорошего не сулит
3. В этом буреломистом районе часто ложатся в берлоги местные медведи, которых не мало, и об этом тоже нужно помнить.

Услышав последний аргумент, сразу захотелось вытащить из двустволки нулевку и всунуть пули, но времени на это просто не было. Не знаю, сколько мы продирались сквозь этот сплошной лесоповал, наверное, еще с пол часа, но вот лай собаки начал приближаться. Когда до нее оставалось метров шестьдесят, Саша сбросил в снег варежку, показал мне направление движения прямо на лай через очередной бурелом и с какой-то детской радостью проскользнул вправо за елки. Аккуратно преодолел бурелом и уже без лыж начал пробираться c ружьем в руках к мельтешащей метрах в тридцати впереди собаке. Саша, держащий ружье на изготовке делает тоже самое с противоположной стороны, но намного быстрее.

Смотрю на крону дерева, на которое прыгает лайка. И вижу куницу, которая дернулась с места и прыгает на соседнее дерево. Вниз летит кухта. Куница выходит из моего поля зрения. В этот момент гремит выстрел. Вижу одновременно падающую хищницу и бегущего к месту падения напарника и его лайку. Саша хватает куницу рукой одетой в варежку, после чего раздается его вскрик, твориться какая-то суета и он отскакивает за елку. Через пару секунд Саша выходит на чистое. Ружья при нем нет. Раздается его победный возглас и куница поднята над головой.

Подхожу к нему. Собака сидит рядом и повизгивая напряженно смотрит на свой трофей. Саша дает ей понюхать и облизать куницу почему-то вместе с варежкой. Оказывается куница схватила его за палец через варежку, не прокусив ее. Ее пришлось добить ее об дерево, но перчатку она так и не выпустила. Намертво сжатые челюсти пришлось отжимать ножом. Трофей оказался крупным, лобастым самцом светлокоричневого окраса и… не произвел на меня особого впечатления. Был бы это например глухарь или рябчик тогда другое дело. По сути своей я не промысловик. Куница оказалась у Саши двенадцатой в сезоне. Сезон не фатовый сказал он, обычно в это время бывает около двадцати-тридцати. Саша вытащил воткнутую в снег по цевье, вертикалку.

Наконец-то появилась возможность перевести дух. Выяснилось что я мокрый весь вплоть до трусов, а морозец был градусов под пятнадцать. Собираясь с вечера, каким-то шестым чувством сунул в рюкзак запасную водолазку, а потом еще думал брать его из машины или нет. Слава богу, принял правильное решение. Мигом разделся по пояс, и холодно почему-то не было. Вытерся сухими фрагментами водолазки, которая вместе с мокрой насквозь майкой полетели в рюкзак. Свитер со стороны спины тоже оказался мокрым.

Пришлось на сухую водолазку одевать его задом наперед. Мокрая шапка тоже полетела в рюкзак. Достал из кармана легкую костюмную камуфляжную кепку на синтепоне с откидными ушами.. Пока раздевался, одевался, заодно отдышался. Саша смотрел на все мои манипуляции с интересом и некоторым удивлением. Я предложил ему яблоко, и услышав отказ мигом съел его почти целиком и еще думал есть второе или нет, но на всякий случай решил приберечь. Усталости не чувствовалось видимо благодаря вчерашнему походу – размялся-то за целый день как следует. Саша предложил посидеть минут десять, покурить. Правда, как выяснилось, никто из нас не курил. Он поинтересовался только, давно ли я охочусь. Как ответить на этот вопрос? Лет с 15, но вернее, пожалуй, с детства, где первым оружием была рогатка, да и сбор грибов лет с пяти, пожалуй, ведь это уже тоже – охота.

В этот день мы гоняли еще одну куницу, которая минут двадцать покружила нас по лесу, да и залезла в давно засохшую сломанную пополам огромную дуплистую елку. Все попытки выкурить ее оттуда ни к чему путному не привели. Возможно, она, обманув собаку, ушла верхом - да и, слава богу, бегать еще пару часов по бурелому уже не очень-то хотелось. Мне удалось дальним выстрелом снять вспугнутого рябчика, севшего на ольшину.
Обратно возвращались, уже беседуя как старые приятели. Тут Саша и поведал мне одну весьма смешную историю о становлении неразвитого капитализма на селе, очень напомнившую мне какое-то произведение Андрея Платонова ( кажется Чевенгур ). Там после гражданской войны партия отправила на село комсомольца, что бы он посмотрел – образуется ли на селе само по себе коммунистическое хозяйство или нет. Правда каким оно должно быть, не объяснила. Насмотрелся же комсомолец Алеша всякого. Если не читали, при случае почитайте.

История Сашиного «становления» как сельского бизнесмена по своему, идиотизму не уступает Чевенгуру. А дело было так.

В начале девяностых в пору становления рыночной экономики по Ельцину, районные власти получили команду сверху – упорядочить сельских производителей всех возникших в порядке выживания форм собственности. С этой целью сводная ( районная и областная ) комиссия совершала объезд всех деревень, сел и хуторов на предмет поинтересоваться, а чем собственно народ занят? Дошла очередь и до Саши. Приехали, спросили - Чего мол делаешь?

Саша честно сказал, что всю жизнь разводит пчел и имеет около 50 улиев. Хорошо сказала комиссия – теперь будешь платить налоги. - А это что у тебя? Пилорама! Вот молодец! Сколько досок в месяц пилишь? Тут Саша и пожалел, что он не где-нибудь на охоте. Ну, это как закажут, уклончиво ответил сельский магнат. Ничего теперь выдадим тебе ведомости – будешь сам все рассчитывать и ежеквартально платить налоги. Назначили время явки в межрайонную налоговую за ведомостями и поехали новые места смотреть.

Саша, будучи законопослушным человеком старой закваски, точно в намеченный срок явился по указанному адресу начинать новую жизнь. И сразу же убедился что время всем ему подобным указанно одно и то же. Протолкавшись в очереди за счастьем пол дня, он наконец-то попал в заветный кабинет. Там измученная ничего уже сама не соображающая инспекторша безучастно уставилась в Сашин рукописный отчет о последнем квартале и установила среднепотолочную величину вмененного налога на его деятельность. Кроме того Саше вменялось в обязанность заполнять кучу бумажек и после очередного отчетного периода везти их в район опять же в строго установленные сроки. Получив кучу, бумаги назад Саша возвращался домой одухотворенный, но погрустневший.

Когда подошел период сдачи отчетов о проделанной работе Саша как честный человек снова поехал в район и снова попал в туже самую очередь из себе подобных. Отстояв еще пол дня он положил ведомости на стол инспекторше и сказал, что больше сюда никогда не приедет и если им что-то от него нужно пусть сами и приезжают. Но больше к Саше никто не приезжал и все как в сказке пошло по старому! Слушая тогда все это, от смеха чуть не упал в сугроб. Когда под вечер вернулись домой, хозяйка встретила меня куда радушнее - угостила нас вкусным обедом, крепкой самогонкой и, провожая, дала в подарок большую банку отличнейшего меда.

На следующий день мне подфартило вытолкнуть из заснеженных кустов заболоченного ручья беляка, которого удалось достать вторым выстрелом прямо через кусты. Рыбалка принесла кучку мелких плотвичек да окушков. Отец нащупал и потягал с глубины средних подлещиков. Прожили мы тогда у Петровича дней пять. Хорошо отдохнули. Попарились в баньке ( правда чуть не угорели! ). Надышались чистейшим, морозным воздухом, насмотрелись великолепных зимних пейзажей и возвращались домой бодрыми, твердо уверенными в том, что обязательно снова посетим эти места.

В последствии, не единожды был в Торопецких краях. Через год с Сашей в день его шестидесятилетия снова гоняли куницу в окрестностях у Петровича, но безуспешно. Ближайшей после того весной ездил туда на охоту с другом и оттуда же мотались за глухарем к новым знакомым под Псков. Благодаря знакомству с хорошими людьми в тех местах теперь у меня есть, где остановиться переночевать при поездках в Псков, чем уже несколько раз и пришлось воспользоваться. Правда, все попытки рыбачить там какими-то выдающимися результатами не отмечены.

По этому поводу очень хорошо пошутил инструктор по стендовой стрельбе на стенде в Марьино. Утешая моего друга Петяя в неутешительных результатах стрельбы – где-то две тарелки из 50 патронов, он сказал - Ничего сынок я вот уже тоже тридцать лет езжу на рыбалку, но рыбу ловить так и не научился. На мои же, где-то 30 попаданий из 50 выстрелов он сказал так – Ты плох, но не безнадежен!