Легендарный охотник распродает свою уникальную коллекцию рогов

Что стало причиной для опытного человека принять такое неоднозначное решение и выставить годы своей работы в США на продажу

Я только что добыл прекрасного оленя. Это хороший самец, но не фантастический трофей. Когда я готовился погрузить зверя в машину, то увидел другой автомобиль с охотниками, который остановился рядом со мной. Люди спросили, не нужна ли мне помощь в погрузке оленя. Я принял их предложение, и мы вместе подняли его в кузов моего грузовика. У одного из охотников было озадаченное выражение лица.

- Зачем ты застрелил этого самца? - спросил он. – В лесу есть экземпляры куда значительнее.

Это застало меня врасплох.

- Он мне нравится, - ответил я. - Это единственное, что важно для меня на охоте.

- У разных людей разный подход, - ответил он. Затем они уехали.

Сейчас, ближе к концу моей охотничьей карьеры, я вспоминаю об этом случае и о многих других. Я решил распродать большую часть оленьих рогов, которые накопил за эти годы, и просмотр их вызывает множество воспоминаний. Такой поступок может показаться ересью молодому охотнику на крупную дичь, который дорожит каждым сантиметром каждой собранной им стойки. Но, как и многое другое, ценность стойки меняется со временем.

Значение оленьего рога

Оленьи рога вызывают самые разные реакции у людей. Большинство из нас, кто охотится, надеются встретить в лесу самые огромные, будь то у оленя, лося, или любого другого животного, у которого они только могут быть. Такова наша природа.

Что касается меня, я никогда не считал себя серьезным охотником за трофеями. Если я вижу репрезентативное животное (пусть и среднего размера для данной местности), я склонен стрелять, если только случайно не оказываюсь в месте, где ожидания увидеть более серьезный трофей довольно высоки. Возьмем, к примеру, охоту на оленя в Канзасе. Я был в регионе, где обитают очень большие белохвосты. Я потратил кучу денег на патроны, и при этом ни разу не нажал на курок. И мне очень понравилась та охота, хотя я вернулся домой ни с чем. Тем не менее, для меня всегда было важно привозить мясо домой.

Также моя работа в качестве охотничьего редактора американского журнала требовала, чтобы я выезжал на несколько охот в год – необходимо насобирать достаточно материалов для моей колонки и очерков. И я отправился в целую одиссею, чтобы поохотиться на оленей во всех 50 штатах, а однажды даже был ведущим охотничьего телешоу.

Моменты в истории

Мое влечение к оленьим рогам началось задолго до того, как я начал охотиться. Я вырос в городе на севере штата Нью-Йорк. В детстве я никогда не видел оленей. В те дни популяция белохвостов была низкой, и увидеть оленя было большим событием. Когда мне было семь лет, наша семья посетила владения моего дяди, большая часть которых заросла кустарником и яблонями. Внезапно из подлеска в 20 ярдах (18 метров) от меня выскочил олень. Пораженный, я увидел как его белый хвост прыгал во все стороны, а его рога показались мне просто огромными. Взрослые, которые были со мной, сказали, что он с шестью отростками. Я не знал, что это значит.

В наши дни многие современные дети начинают охотиться в очень раннем возрасте. В 50-х годах я начал промышлять только в старших классах школы. Тогда не было ни лабазов на деревьях, ни камер слежения, ни участков для кормления, ни каких-либо других современных методов, которые помогли бы нам найти нашу добычу.

Наша идея охоты заключалась в том, чтобы бродить по лесу и время от времени прислоняться к дереву. Усилия были вознаграждены появляющимися белыми хвостами, прыгающими по лесу. Охота на лань тогда была запрещена. А если кто-то видел оленя с шестью отростками или выше, это уже было поводом для празднования. Да что там говорить, охотник, который в те дни просто добывал любого оленя, даже едва самого обыденного, уже считался героем района.

Впервые я начал добывать белохвостов в Нью-Йорке, а затем переключился на чернохвоста, когда переехал в штат Юта, чтобы поступить в лесной колледж. Те знаменательные для меня дни охоты на чернохвоста приносили большие деньги на Западе США. Я буквально попал тогда на золотой Клондайк, и пополнил свою коллекцию многими оленьими рогами.

Стеллажи воспоминаний

Олени, которые заставляли проходить самые сложные испытания во время их добычи, вызывают больше всего воспоминаний. Я часто грузил на свою лошадь даже заурядного оленя только из-за уникальных обстоятельств, при которых я его добывал. Лоси, которых я добывал в лесу, полном других охотников, в моем представлении тоже считались трофеями, хотя это были всего лишь обычные лоси. Единственный лось, которого я добыл из лука, также стал глубоко запоминающимся трофеем.

К сожалению, у меня в доме нет большой комнаты для всех моих предметов гордости. Я развесил трофеи везде, где смог найти им место. Но, в конце концов, у меня закончилось все свободное пространство, и я начал хранить оленьи рога на чердаке. Коллекция росла с каждым годом. В обычный охотничий сезон я участвовал от восьми до 10 (или более) охот. Конечно, не на всех мне это удавалось, но я продолжал пополнять коллекцию.

К тому времени, когда я по возрасту получил право на социальное обеспечение, я замедлил работу над книгами, а также свою охоту. Физические нагрузки, связанные с походами в горы, давали о себе знать. Охота в высокогорье всегда была моей страстью, но вскоре я обнаружил, что склоны с каждым годом становятся для меня все круче и круче.

Коллекция оленьих рогов на чердаке на тот момент была довольно большой. Из-за травмы стопы мне было стало трудно подниматься по лестнице на чердак. Моя жена мне помогала, но вскоре я совсем перестал туда залезать. Однажды я начал проводить полную инвентаризацию всех своих вещей, но мне не хотелось избавляться от оленьих рогов. Они были большой частью моей жизни. Хотя на самом деле, они больше не вызывали у меня прежних воспоминаний.

Наконец, после долгих мучений, я решил продать коллекцию. Я мог бы продать ее всю целиком скупщикам пантов, которые всегда платят за них довольно щедро. Но когда я узнал, что большинство рогов в настоящее время нарезают на мелкие кусочки и расфасовывают для собачьего корма, я решил, что мне такое не нужно.

Когда все оленьи рога были сняты с чердака и красиво разложены на полу гаража, я начал узнавать некоторые из них, и моментально вспоминать детали прошлых охот, хотя многие из них были добыты 40 или более лет назад.

Например, был 55-дюймовый лось (140 см), которого я добыл на севере Британской Колумбии во время снежной бури. Мы с моим проводником наблюдали, как он спал в еловых зарослях, и устроили засаду, когда другой проводник въехал на своей лошади в подлесок и прогнал его.

И пара стоек белохвостов, все еще связанных бечевкой, с охоты на острове Антикостиу у побережья Квебека. Затем я вспомнил крупного самца, которого добыл в Колорадо. Еще больше воспоминаний нахлынуло на меня, когда я заметил рога огромного лося, которого я отстрелил из лука во время охоты со своим другом, ныне покойным.

Когда я начал распродавать оленьи рога, мои чувства колебались между глубоким разочарованием от того, что я никогда их больше не увижу, и удовлетворением от осознания того, что они, по крайней мере, будут висеть у кого-то на стене, а не пылиться на чердаке.

В некотором смысле продажа этих рогов помогла мне закрыть одну из глав в моей книге охотничьих воспоминаний. С другой стороны, у меня все еще есть множество трофеев на стенах, которые напоминают мне о тех замечательных годах, когда я мог справляться с трудностями горной местности. Они остаются одними из моих самых теплых воспоминаний в жизни.