Схватка

Посвящается фронтовикам и труженикам тыла — всем людям той поры, благодаря которым наша страна одержала Великую Победу в Великой Отечественной войне.

Семен демобилизовался из армии лишь в 1946 году. Сразу после войны в стране жизнь была очень тяжелая. Время было голодное и неспокойное. Бывали случаи, что, пройдя всю войну, солдат-победитель погибал в дальней дороге на пути домой от рук бандитов. Семен на рожон не лез, но и в обиду себя не давал. Посему на всякий случай нередко бойцы брали с собой на дорожку трофейные пистолеты. Оружия в те годы кругом на полях сражений валялось в избытке, и бандиты были хорошо вооружены, а что мог противопоставить им безоружный солдат?! Потом уже на месте, по прибытии домой, бойцы сдавали оружие в милицию, лишних вопросов с добровольной сдачей не возникало, но кое-кто оставлял сувенир для особого случая, и вот такой случай однажды представился…

В 1946 году в магазинах и то, что немногое было, все пропало. В деревнях и поселках страны в магазине — шаром покати. Голые полки. Конская сбруя да хомуты. Весь советский народ стойко переносил тяготы и лишения послевоенной жизни, выпавшие на его долю испытания были суровы. Хорошим подспорьем были огороды. А уж кто имел яблоневый сад, так просто считался богачом! Но на плодовые деревья существовал налог, и многим пришлось их вырубать. Да, край наш богат лесами и малыми реками. Вот ягодами и в основном грибами спасались, кто как мог.

Но надо было работать, отстраивать страну, и в лес, который окружал поселок со всех сторон, ходить могли лишь одни ребятишки да старые бабушки. Мужиков-то, известно, на войне многих побило, а те, что вернулись, все больше инвалиды израненные. Спасибо — живые. Бог уберег, завидовали вдовы-товарки тем немногим, кому из них повезло. Эх бабья доля! Много пришлось вынести женщинам нашим родненьким на своих хрупких плечах в годы войны, да и после несладко жилось. Одним, без мужей, жизнь налаживать в стране. Одним поднимать детей — сирот малых. Распределение продуктов по карточкам было отменено только в декабре 1947 года.

Летом народу выживать было проще. В округе было много ягод, грибов и орехов.

Да вот стали женщины поговаривать, что появился в лесу медведь. Чудище косматое. Нападать не нападал, но пугал несчастных изрядно. Война пригнала в лес много оленей, хищник пришел следом. И бывало, женщины, заготавливая для коровы сено на зиму, собирая грибы, частенько наблюдали рядом их мирно кормящихся. Звери непуганые, почти ручные. И что интересно, с обилием копытных в наших лесах исчезли зайцы. Но когда стадо оленей стало уменьшаться, численность лопоухих восстановилась. Возможно, улучшилась кормовая база.

Охотников в ту пору было мало, а кто до войны промышлял, многие так и не вернулись с фронта. Поэтому диким зверям в лесу раздолье. А уж медведь — страшнее зверя нет, там был полноправный хозяин. Исправно брал свою дань со всего живого. Бывало, бабы, собирая ягоды, в черничнике или малиннике, бросив корзинку, что есть духу прибегали домой и, едва переведя дыхание, рассказывали, кто их так сильно напугал. Спустя два-три дня собирались бабоньки, кто бойчее, и снова отправлялись в ту самую чащу подобрать корзинку да ягод набрать. Больно уж места сплошь ягодные в том диком урочище.
Тайга — она всех кормит. Поэтому постепенно страсти улеглись, страх подзабывался. Народ, и стар и млад, дружно снова валил в лес по грибы, а там поспевали орехи и клюква на болоте. Медведь сам по себе, народ сам по себе, старался встреч с топтыгиным избегать. Что-то типа негласного мирного соглашения присутствовало в этом. Так и жили до поры до времени. Пока перемирие со стороны человека было не нарушено.

В марте 1953 года умер генералиссимус И.В. Сталин, Генеральный секретарь ЦК КПСС, под чьим руководством весь советский народ одержал Победу в Великой Отечественной войне, а потом неимоверными усилиями за короткое время поднял из руин и восстановил народное хозяйство и промышленность.

Уже в 1947 году промышленный потенциал СССР был полностью восстановлен, а в 1950 году он вырос более чем в 2 раза по отношению к довоенному 1940 году. Ни одна из стран, пострадавших в войне, к этому времени не вышла даже на довоенный уровень.

Страна замерла в ожидании — что будет дальше со всеми нами и куда подует ветер перемен? Было действительно у многих тягостно на душе, но, возможно, кто-то был и рад такому событию. В поселке, на площади перед заводом, где трудился Семен, прошел траурный митинг. Потом все разошлись по своим местам. В курилке Семен узнал от мужиков, что молодые охотники Митяй и Филька пошли на разведку в лес искать «чертежи» глухаря перед началом токов, загодя подбирая место будущей охоты, и случайно наткнулись на медведя. Митяй с Филькой подстрелили косолапого. В те годы лицензии на отстрел медведей никто не требовал. Убить не убили, а только покалечили зверюгу. Струхнули, наделали в штаны и молнией примчались домой. Ага, спринтеры, мать их так. Что ж, думал Семен, придется, видно, ему подчищать дерьмо за засранцами, исправляя чужую оплошность. Раненый медведь особенно опасен, лучше добрать его, иначе тут и до беды недалече. Хочешь, чтобы было хорошо — сделай сам, рассуждал фронтовик.

На родине Семена в лесах медведи были редкостью, и про охоту на них до войны он мало что знал. Но жарким летом 1942 года он с ранением попал в госпиталь, где в палате выздоравливающих подружился с одним сибирским охотником, который и поведал ему всю премудрость охоты на топтыгина, за что Семен был ему несказанно благодарен, когда уже в родном лесу пришлось столкнуться один на один с бурым медведем. Впоследствии все произошло, как и предполагал охотник, и предвидя молниеносную реакцию зверя, его мощь и коварство, он уже был готов к схватке и действовал на подсознании, и все благодаря тем недолгим урокам в госпитале. Гришка-сибиряк хорошо подготовил его к неожиданностям медвежьей охоты, за что ему отдельное спасибо. Не раз поминал добрым словом своего учителя... Главное, Семен, помни, говорил он. Увидел опасность, не отступай, иди вперед до конца. Не подавай виду, что испугался, иначе пропадешь...

Пришло время, и Семен засобирался проверить знакомый глухариный ток, что находился в самой непроходимой уреме — участке дремучего леса на окраине мохового болота. Глядишь, к праздничному столу порадую домашних дичинкой, усмехнувшись в усы, думал про себя бывший солдат.

Заранее приготовив свой трофейный Зауэр, который ему достался по праву еще в Германии, в одном из полуразрушенных домов, нож и горсть патронов, не забыв про пулевые, на случай встречи с подранком. Сложил в вещмешок фляжку с водой, луковицу да ломоть хлеба, щедро посыпанный черной солью. Охотник лег рано с вечера вздремнуть, чтобы уже в полночь успеть на заводской поезд-«кукушку». По узкоколейке он быстро рассчитывал добраться до разъезда, а там напрямую рукой подать. Что там идти-то, если не плутать. Так, прогуляться километра три-четыре. Дорога давно знакома. Чай не впервой, случалось на охоту по ней ходить.

Но уснуть Семену пораньше с вечера не удавалось. Сначала выл выжлец, потом успокоившись, затих. Семен вроде только прикрыл глаза, как приснилось ему... Война просто так не отпускала солдатика…

 

Продолжение следует...