Охотник, орнитолог, фронтовик

В 1985 году Алексей Сергеевич завершил работу над монографией «Кукушка и ее воспитатели». Вспоминаю, как Алексей Сергеевич рассказывал мне, что Т.Д. Лысенко утверждал, будто кукушка не отдельный вид, а возникает под воздействием среды, и требовал Мальчевского научно обосновать это.

Исключительное место в отечественной зоологической литературе занимает выпущенная в 1983 году двухтомная монография «Птицы Ленинградской области и сопредельных территорий (история, биология, охрана), написанная совместно с учеником Мальчевского Ю.Б. Пукинским.

Этот фундаментальный труд — подлинная энциклопедия фауны и биологии птиц Северо-Запада нашей страны.

Самостоятельную научную ценность имеют созданные по инициативе Мальчевского и при его непосредственном участии фильмы «Гнездовая жизнь птиц» и «Явление токования».

Вспоминаю, какой восторг вызвал этот цветной фильм, в котором показаны все моменты токования глухаря, у делегатов съезда Росохотрыболовсоюза. Алексей Сергеевич был научным консультантом многих замечательных научно-популярных фильмов о птицах, в частности, советско-болгарского фильма «Птицы-пересмешники».

Этот фильм, как и многие другие, озвучен голосами птиц из фонотеки Мальчевского, которую ученый непрестанно пополнял собственными записями, а также записями, сделанными его многочисленными учениками в разных географических зонах нашей огромной страны.

Горжусь и с радостью вспоминаю, что почти всегда был верным спутником и помощником Алексея Сергеевича, проходила ли запись глухаря в глухих болотах Новгородчины, или запись белобрюхих стрижей в Средней Азии. Многое мне вспоминается в связи с этим.

В том числе и трудности, связанные с допотопным магнитофоном «Репортер-3». Я даже написал цикл рассказов «Магнитофонные истории», один из которых опубликован в альманахе «Наша охота». Фонотека Ленинградского университета собрала около 2000 записей птичьих голосов, на сегодня она, пожалуй, самая богатая в России.

Алексей Сергеевич Мальчевский был любимым профессором многих поколений студентов. Кафедра «Зоологии позвоночных», которую он возглавлял двадцать лет, выпустила сотни студентов, десятки кандидатов наук, которые работают во многих странах ближнего и дальнего зарубежья.

Известные ученые, доктора биологических наук, такие как заведующий Зоологическим музеем Академии наук, крупнейший специалист по куриным птицам Р.Л. Потапов, великий знаток птиц Г.А. Носков, исследователь птиц Севера А.В. Андреев, В.В. Бианки (сын писателя Бианки) и многие, многие другие являются его учениками и продолжателями дела — изучения птиц.

Его лекции пользовались большой популярностью у студенческой аудитории. Их приходили слушать не только студенты-биологи, но и учащиеся других факультетов. Привлекали широкая эрудиция лектора, его умение ясно и просто излагать материал, по-новому трактовать уже давно сложившиеся понятия.

Алексей Сергеевич был убежден, что лектору университетского типа невозможно дважды одинаково излагать одну и ту же тему, поэтому он каждый раз заново продумывал свои лекции, меняя при этом и характер изложения.

Влияние Мальчевского на ленинградских биологов неоценимо: сотни зоологов, ботаников, физиологов с любовью и благодарностью вспоминают его замечательные лекции и экскурсии в природу.

Каждое даже самое кратковременное пребывание с ним в природной обстановке невольно превращалось в увлекательную и одновременно познавательную беседу о современных проблемах эволюции, о жизни животных и, конечно же, о проблемах охраны животного мира. Алексей Сергеевич, как никто другой, мог мгновенно найти птичье гнездо и приводил в восторг слушателей, когда у него на ладони из только что взятого из гнезда яйца вылуплялся птенец.

Нужно признаться, я и мои друзья — ученый-химик А.А. Ливеровскнй, военный и писатель Н.И. Сладков и другие члены нашей охотничьей компании — плохо знали птиц. Нет, конечно, не путали тетерева с глухарем или дупеля с бекасом, но дрозда дерябу от певчего или рябинника отличали с трудом, а уж славок, камышовок и пеночек совсем не различали — ну полный мрак. Я и попросил безотказного Алексея Сергеевича провести для «моих профессоров» весеннюю экскурсию в Лисинское учебно-опытное охотничье хозяйство Лесотехнической академии. К тому же Виталий Валентинович Бианки для популярной радиопередачи «Вести из леса» просил сделать хорошую запись вальдшнепиной тяги. Экскурсия получилась памятной. Вальдшнепов записали прекрасно. Алексей Сергеевич по нашему требованию подзывал то синицу-гаечку, то кукушку, даже краснобрового косача. Обладая абсолютным слухом, он искусно имитировал птиц, и те охотно летели на встречу с прославленным орнитологом. Многое мы узнали тогда из области «звукового общения птиц».

Простите за нескромность, но Алексей Сергеевич не раз говорил, что я для него самый желанный и приятный спутник на охоте. Он любил и меня, и моих гончих и легавых. Вот и сейчас пишу и любуюсь на прекрасное чучело гаршнепа, подаренное мне А.С. Мальчевским. А добыт этот куличок на совместной охоте с моей англичанкой Норой, из-под ее твердой стойки. Алексей Сергеевич накрыл шляпой затаившуюся в грязи птицу и тут же спросил меня, что значит латинское название гаршнепа. Я знал немецкий перевод: «хааршнеп» — «волосяной кулик». Помнил и латинское название — Lymnocriyptes minia, но что это обозначает… «Таящийся в грязи», — сказал профессор.

Вспоминаю о другой охоте — с гончими. Было начало зимы, тропа «пестрая»: кое-где снег, кое-где голая земля. Долго мы бродили по «зайчистым» местам, но поднять зайца не смогли. Уже в конце дня гончая взревела, и на Мальчевского на бешеном ходу вылетел выкуневший беляк. Быстрый дуплет профессорского «Шпрингера» — и чудесное видение исчезло в еловой чаще. Алексей Сергеевич в шутку прозвал свою изящную двустволочку 16-го калибра «спринцовкой», всегда при этом укоризненно поглядывая на мои тяжелые, садочные бокфлинты.
— Конечно, вы профессионал! Куда уж нам, любителям! — говорил он, намекая на то, что я всегда много стрелял дичи.

Тем временем гончая смолкла, стало ясно, что заяц убит. Но где он? Пошли искать. Снега нет, и следа нет. Собака, как я ее ни упрашивал, показать отказывалась. Долго мы бродили по лесу, пока Мальчевский зорким глазом орнитолога не заметил белого зайца на белой снеговой полянке. Радостные, что не потеряли подстреленного зверька, мы пошли домой. Уже вечерело, да и путь был неближний. Мы шли долиной реки. Когда-то вдоль нее были узенькие, небогатые наши северные нивы. Дальше шел высокий лес, за ним лежало огромное моховое болото. Заря догорала. На западе багровый небосвод был тревожен и приковывал взгляд постоянно меняющимися красками. И тут мы заметили на фоне зари силуэты двух птиц, несущихся нам навстречу. Птицы были явно из отряда куриных. Вот они уже поравнялись с нами. Алексей Сергеевич умолк, всматриваясь в налетающих птиц. В самый последний момент я бросил поводок на землю, наступил на него ногой, чтобы собака не убежала и сорвал с плеча ружье, мощное МЦ-6. Это был, пожалуй, самый красивый дуплет в моей долгой охотничьей жизни. Я выстрелил по первой птице, вынырнувшей из темноты, и мы отчетливо услышали звук ее падения на мерзлую землю. Вторая скрылась в ночной мгле, но я выстрелил ей вслед, и мы снова услышали падение. Собака быстро помогла нам найти добычу — косача и тетерку. При внимательном осмотре оказалось, что тетерка была не простая, а «петухоперая». Алексей Сергеевич попросил подарить ему эту птицу. Я с радостью отдал ему обеих. Через несколько дней Варвара Николаевна, мать Алексея Сергеевича, угощала меня чаем с брусничным вареньем. Она рассказала, что Алексей Сергеевич снял шкурку с тетерки («петухоперая» — редкость!) для университетской коллекции, а зоб взвесил. В нем было 400 г отборной брусники. Из него-то и сварила варенье мудрая Варвара Николаевна.

Во время наших охот на Чудском озере Алексей Сергеевич, который был великим выдумщиком и юмористом, придумал мифическую личность — Юрия Залахтовского, который живет в тростниковых зарослях у береговой деревни Залахтовье. Его девизом были слова: «Не ленись, не зевай, не унывай!» С тех пор эта заповедь стала руководящей во всех наших охотничьих странствиях.

Как справедливо заметил американский поэт Уиппл Эдвин Перси, «гений не есть какое-либо одно дарование, это сочетание многих великих дарований».

Алексей Сергеевич Мальчевский был человеком высочайшей культуры, огромного личного обаяния, обостренного такта, обладал художественным вкусом и тонким чувством юмора. Имея абсолютный слух, он прекрасно играл на рояле, владел несомненным писательским талантом, был хорошим спортсменом (до ранений), а однажды даже выиграл университетский конкурс «Кто лучше испечет блины». Присущий ему оптимизм («Надо вести бой на победу, а не на поражение») и какая-то особенная мудрость привлекали к нему людей независимо от их возраста и профессии.

Когда мне делается нестерпимо грустно, я иду в старый парк Лесотехнической Академии и, скорбя об ушедшем учителе и друге, пишу палкой, без которой уже не могу ходить, памятные слова: «Алексей, я люблю тебя».