Встреча с норкой европейской теперь редкость. Все без исключения трофеи, которые мне приходилось осматривать у знакомых охотников, были американскими норками. Интродукция этого вида в нашей стране началась с 30-х годов прошлого столетия. Любопытно, что заселение происходило как целенаправленно, так и по причине случайных побегов норок из звероводческих хозяйств, разбросанных по всей территории СССР. На воле эти полуручные зверьки держались вблизи ферм и были активны больше днем. В итоге этот вид отлично приспособился к новым условиям. Мало того, он взял власть над более слабой во многих отношениях местной европейской норкой и вытеснил ее. Причем норка-американка, будучи агрессивной по своей природе, уничтожала и щенков других видов куньих, обитающих на ее участке. К тому же гон у нее проходит очень рано, в самом начале весны, а значит и потомство появляется раньше, в результате повзрослевшие выводки быстрее заселяют новые и наиболее благоприятные места обитания, вынуждая коренных норок мигрировать, что часто приводит к их гибели.
Так американская норка оказалась процветающим и доминирующим над своим европейским сородичем видом. Она крупнее и сильнее (вес некоторых самцов доходит до двух килограммов), в случае опасности способна забираться на деревья и охотно селится в антропогенном ландшафте, с успехом для себя обживает любой проточный водоем, будь-то торфяные карьеры или мелиоративный канал. По всем признакам показатель ее экологической гибкости значительно превышает таковой у европейской норки. Случайные спаривания самцов американских норок с самками европейских защищают последних от угрозы смешения кровей, и зародыш не развивается. Во многих областях России европейская норка ввиду своей редкости взята под строжайшую охрану.
Виды хорошо различимы. От коренной европейской норки американка отличается цветом губ. У первой обе губы белые, у второй белая только нижняя губа. К тому же светлые участки шерсти и отдельные волоски у американской норки просматриваются на брюшке и особенно проступают на груди. Иногда они тянутся узкой прерывистой полоской вдоль всего брюшка, увеличиваясь у основания хвоста.
Норка — зверь полуводный. Там, где есть лесные речки, ручьи, торфяные карьеры, канавы, следы этого хищника можно встретить наверняка. Они бегут по береговым линиям водоемов, по заснеженному льду, скрываются в чернеющих полыньях. Но чаще всего попадаются на глаза поздней осенью и в предзимье, когда ложится первый снег. Два рисунка со следами европейской норки приводятся в «Спутнике следопыта» А.Н. Формозова, который обнаружил их на Северной Двине Архангельской области и на Нее Костромской (лично я следов этого вида, как и ее саму, ни разу не встречал). И поскольку американская норка у нас наиболее распространена и обычна, то говорить будем о следах этого вида.
Начнем с отпечатков лап. В зависимости от размеров я разделяю следы наших куньих на три группы. К категории мелких относятся следы горностая и ласки, самые крупные принадлежат кунице, выдре, барсуку. Промежуточное звено составляют следы средних хищников — хоря и норки. Сразу хочу высказать субъективное мнение по поводу отличий следов хоря от следов норок, особенно на рыхлом снегу, где детализация отпечатка почти отсутствует. Следы эти практически неотличимы! Нет, тунгусы и эвенки знают их, что называется, на генном уровне, но писатели-следопыты, которые учат нас твердо ставить точку в определении следа, на практике никогда не скажут на сто процентов, какому из этих двух куньих он принадлежит (при условии, что следы встречены на одном определенном участке местности). Поскольку хорь нередко селится у воды, а норка по разным причинам может от нее удалиться, уверенно ответить на вопрос о различии обоих видов нельзя. Другое дело, если вы встретите одни такие следы в своем курятнике, а другие, совершенно похожие, у речной полыньи, тут уж наверняка можно вычислить их обладателей.
По чернотропу на четких отпечатках лап на грязи видно, что передние конечности лесного хоря более когтисты, а на рыхлом снегу этого не видно. Отпечатки лап хоря и норки идентичны. Зверьки одинаково передвигаются прыжками, ставя на следу как две, три, так и все четыре лапы. Также одинаково съезжают они на груди и животе по снежным откосам. Только в отличие, например, от выдр, у которых подобная процедура носит игровой характер, скольжение норки и хоря как бы вынужденное, облегчающее им передвижение. Но если у хоря путь перемещений прямолинеен, то у норки он запутан, суетлив и имеет множество резких поворотов. За всю зиму ни разу не увидишь этих зверьков на поверхности снега. Большую часть жизни норка проводит под ним и в пустотах подо льдом, появляясь на поверхности лишь в оттепель.
Размеры отпечатка следа американской норки на снегу примерно 2,5х3,5 см (мелкий снег) и 3,5х4 см (более глубокий). Длина прыжков обычно 30–50 см, но иногда доходит даже до метра. При перетаскивании тяжелой добычи, скажем травяной лягушки, длина прыжка заметно укорачивается, а сбоку от парных отпечатков лап хорошо виден потаск — периодически появляющаяся линия следа, оставленная тушкой жертвы. Ширина такой следовой дорожки, особенно в глубоком снегу, достигает 10 см. Будучи полуводным млекопитающим, норка тем не менее не столь искусный рыболов, как выдра. Поймать рыбину для нее удача. В большей степени она довольствуется земноводными, водными и околоводными мелкими грызунами и даже крупными насекомыми, обитающими в воде. В старых пустотах, прорытых бобрами, на торфяниках, которыми охотно пользуются норки, я находил по осени довольно крупную чешую карасей — остатки пищи этих хищников. Весной и летом норка нередко разоряет гнезда уток, лысух и прочих водоплавающих и околоводных птиц. Выпивая яйца, хищница оставляет на скорлупе характерные проколы — следы зубов. В прошлом году пасмурным ноябрьским днем я натолкнулся на следы норки, которая тащила какую-то добычу. Пройдя несколько метров вдоль торфянистой речки, я обнаружил ее трофей — здоровенную травяную лягушку, лежащую на сыром снегу с прокушенным черепом. Так делают многие куньи, обездвиживая добычу. А один мой знакомый, смотрящий за плотиной на городском водохранилище, рассказал мне, как он, отвалив приставленный к стене деревянный щит, был поражен зрелищем, представшим его глазам. Из-под щита буквально повалила масса обглоданных панцирей речных раков, накопившихся там за большой период времени. Виновницей тому была американская норка, которая не раз была замечена вблизи плотины. Найдя укромное местечко недалеко от воды, она раз за разом таскала туда пойманных раков, чтобы в свое удовольствие разделаться с ними. Жаль, я не видел этих остатков пищи! Такие бы рисунки получились!
Гнездовые норы американки устраивают в нишах под нависшими берегами речек, ручьев и торфяных канав, в пустотах старых бобровых нор, под корнями прибрежных деревьев. Мне посчастливилось найти осенне-зимнее логово американской норки, устроенное в заломах сухого тростника на берегу искусственного водоема, на краю заболоченного ольхового леса. Вход располагался выше уровня воды. Изначально расширенный, он перед самым логовом сужался. Жилая камера была маленькой: длина не больше 20 см, диаметр 12 см. Видимо, это оптимальные размеры убежища в условиях предзимья и низких температур. Длина всей норы составляла около 80 см. Примечательно, что жилая камера была покрыта своеобразной выстилкой, состоящей из полосок листьев, разрезанных вдоль, и нескольких метелок сухого тростника. По всему коридору, начиная от береговой линии и до жилой камеры, были неряшливо раскиданы остатки еды зверька — задние лапки четырех прудовых лягушек. Они свидетельствовали о богатейшей кормовой базе этой особи, поселившейся на мелиоративной канаве. Вскоре хищник был мною добыт. Им оказался крупный, хорошо упитанный, разжиревший самец, прекрасно подготовленный к встрече зимы.
Американская норка как вид основательно вжилась в наш ландшафт, и ее будущее не вызывает опасений. Напротив, этот вид будет только процветать, чего не скажешь о норке европейской.
Комментарии (0)