О том, как был обустроен этот необычный «городок», какие порядки здесь установили его венценосные хозяева, мне поведал энтузиаст — краевед Михал Слоневский, руководитель местной туристической организации, научный сотрудник Главной школы туризма и отдыха в Варшаве.
— В этих краях я впервые оказался в 1970-м, а на протяжении последних двадцати лет связан со Спалой деловыми проектами. Со временем заинтересовался историей бывшей царской резиденции, и эта тема меня увлекла.
Удалось отыскать немало любопытных документов в архивах Москвы, Варшавы, Петербурга, Лодзи, в фондах библиотеки Йельского университета...
ВЕНЦЕНОСНЫЙ ОХОТНИК
Судя по свидетельствам приближенных к нему людей, называть Александра III заядлым «ружейным добытчиком» не совсем правильно. Государь отличался непритязательностью в быту, не любил светских раутов, зато ему нравились простота обстановки, тишина заповедной природы.
Увы, царская «должность» не давала возможности наслаждаться всем этим столько, сколько хотелось бы: Его Величество позволял себе отдыхать, как обычный смертный, лишь месяц в году. Чаще всего именно в своих охотничьих резиденциях.
Собственно, охота была лишь внешним поводом для поездок на природу. Окружающие не раз слышали от монарха, что наблюдение за восходом солнца в лесу доставляет ему куда больше удовольствия, чем сама ружейная забава.
А один из придворных записал: «Государь... во время облавы... не всегда стрелял, и я видел не раз, как он, стоя на номере, пропускал зверей без стрельбы, только восхищаясь их видом».
Впрочем, говорить об отсутствии охотничьего азарта у хозяина империи все-таки не приходится. Добытые трофеи — олени, медведи, зубры — его искренне радовали, а допущенные при стрельбе промахи вызывали непритворную досаду.
«Помню, как... на одном из загонов я стоял на номере рядом с ним и видел, как на него вышел чудный олень, — вспоминал один из участников Высочайшей охоты.
— Государь поднял ружье и выжидал, пока олень выйдет на чистое место. Но в момент, когда зверь приблизился к поляне, на соседнем номере кто-то громко чихнул. Олень круто повернулся и бросился в чащу. Это был единственный раз, когда я видел, как Государь рассердился...
Он громко крикнул генералу Черевину: «Петр Александрович! С насморком на охоту не ездят, а остаются дома».
— Спала приглянулась Александру Александровичу еще в ту пору, когда он был наследником престола, — продолжил рассказ Михал Слоневский. — Цесаревич побывал здесь впервые в 1876 году: заехал в богатые дичью спальские леса во время отдыха в царской охотничьей резиденции в польских Скерневицах.
По воспоминаниям приближенных ко Двору людей, «он поселился там в первый свой приезд с женой и несколькими самыми близкими лицами свиты в маленьком, почти крестьянском домике». Будущий самодержец был весьма вдохновлен местной охотой на оленей, его пленила необычайно красивая здешняя природа...
Александр решил устроить в приглянувшихся ему местах охотничью резиденцию. Небольшой, площадью всего 1500 м2 деревянный дворец в Спале был возведен по проекту архитектора Леона Микуцкого в 1885 году.
Рядом с главным зданием соорудили дома для гостей и егерей, кухню, конюшни, казармы. Ради покоя императорской семьи из нескольких близлежащих деревень выселили всех жителей.
Опустевшие селения сровняли с землей, а на их месте высадили молодые деревца — целый лес. Во время пребывания самодержца в Спале его безопасность обеспечивала сотня казаков Собственного Его Величества конвоя.
Все, кому довелось побывать в Спале, отмечали скромность — совсем не царскую! — здешней обстановки. Деревянный дворец внешне не имел ничего «дворцового» и больше напоминал помещичий дом средней руки.
Причем «императорским» был лишь второй этаж, где располагались личные покои царской семьи: спальня, кабинет государя, салон государыни, бильярдная, малая столовая с выходом на балкон, две ванные комнаты.
Первый этаж предназначался для размещения гостей. Главным украшением дворцовых помещений Спалы являлись добытые в здешних местах оленьи рога.
Поначалу их развешивали по стенам столовой, однако с каждым годом количество охотничьих трофеев увеличивалось, и пришлось искать для них место в других помещениях.
Благодаря проявленному к Спале высочайшему интересу и выделенным внушительным капиталам, здесь вскоре образовалось охотничье хозяйство, которое заслужило славу одного из самых богатых и благоустроенных в Европе.
Леса, окружавшие царскую резиденцию, содержались в идеальном порядке, для удобства передвижения лесные массивы вдоль и поперек прорезали широкие просеки с хорошо накатанными дорогами. «Образцовое охотничье хозяйство с подкармливанием дичи, — вспоминал один из современников.
— Масса лесников, лесничих и егерей всех рангов. Организована охота на немецкий лад, как в Восточной Пруссии. Главная дичь — благородный олень...».
— Оленей, выращиваемых в специально огороженных полупитомниках, потом выпускали на волю, — уточнил Михал. — Интенсивное кормление, защита от браконьеров и хищников привели к гигантскому росту поголовья. В Спале на территории 46 тысяч гектаров обитало 7–8 тысяч этих животных.
Такое ведение охотничьего хозяйства в конечном итоге привело к постепенному ослаблению популяции, и охотники могли добывать здесь довольно скромные по параметрам трофеи.
ПО МЕСТАМ!
Много любопытных подробностей об охоте в Спале, об установившихся здесь традициях можно узнать из воспоминаний известного врача, в будущем академика Н.А. Вельяминова.
Он оказался во время одного из осенних «отпусков» Александра III в этой резиденции среди приглашенных, исполняя роль придворного доктора.
Вот что писал Вельяминов о первопричине своего появления в кругу завсегдатаев царской охотничьей компании: «Позже я узнал, как произошло мое назначение, совершенно неожиданное для всех.
Два года перед тем Г.И. Гирш (лейб-медик Александра III. — Авт.) на охоте случайно ранил картечью гостя Государя, германского генерала Вердера, что было, конечно, очень неприятно Государю и вызвало немало насмешек над бедным Гиршем.
На этот раз Гирш был нездоров; действительная эта была болезнь или политическая, было неизвестно, но он якобы не мог сопровождать Государя и уехал в отпуск...».
В качестве заместителя Александр III выбрал уже знакомого ему до того Вельяминова, который и стал «по совместительству» главным бытописателем Высочайшей охоты в Спале.
«Утром, — вспоминал Николай Вельяминов, — при первой встрече Государь и Императрица, а также дети всем «своим» подавали руку, до последнего молодого конвойного офицера. Вообще при дворе Александра III царили удивительная простота и вежливость со всеми одинаково».
Выезжали на очередную ружейную забаву обычно в 8 часов утра, без общего завтрака, натощак. Причем одежда на большинстве участников была не парадная, а удобная для охоты.
Перед отправкой императорской кавалькады в лес на площадку перед дворцом выходили несколько егерей с валторнами и играли «гимн» — вступление к специально сочиненному «Спальскому маршу».
Само «ружейное действо» зачастую начиналось... с лотереи. Места расположения охотников на местности были предварительно пронумерованы, и все участвующие по очереди тянули жребий, выбирая тем самым конкретный номер огневой позиции.
«Самая интересная — это охота с подъезда во время драки самцов или рева, — писал Вельяминов. — На эту охоту ездят только Государь и Великий князь Владимир Александрович. Состоит она в том, что на самой ранней утренней заре выслушивают рев оленей.
В экипаже едут на рев, затем в бинокль высматривают ревущего оленя или бой между ними. Обычно ревущий олень стоит на открытом месте, на таких же местах происходят и драки между двумя самцами.
Заметив место, начинают объезжать оленя в экипаже концентрическими кругами, постепенно и незаметно приближаясь к нему. Выбрав хорошее место, оленя бьют на довольно большом расстоянии. Охота эта трудная и требует хорошей меткой стрельбы».
Михал Слоневский так прокомментировал описание придворного доктора: «Царь Александр чаще всего предпочитал охотиться с подъезда. А вот его сын Николай любил охотиться с загонщиками. По строгому правилу, установленному Александром III, полагалось бить только взрослых самцов, рога которых имели не менее 10 отростков.
«Меня предупредили, — уточнил Вельяминов, — что Государь очень не любит, если по ошибке кто-либо стреляет по молодым оленям, не говоря уже об оленьих матках».
В связи с таким цензом, установленным царем, участники Высочайшей охоты порой перестраховывались и предпочитали не стрелять даже с самых убойных позиций, если возникало сомнение, сколько же точно отростков на рогах у мчащегося на них животного. Впрочем, ошибки неминуемо случались.
Н. Вельяминов вспоминал: «Я стоял рядом с Цесаревичем; на меня вышло два оленя — старый и молодой. Я выбрал, конечно, старика, прицелился, но в момент выстрела звери что-то почуяли и повернули, я выстрелил второпях... и положил молодого. Загонщики вытащили этого оленя на номере Цесаревича.
Вскоре я услышал, как Государь, проходя по линии стрелков и увидев убитого молодого оленя на номере Наследника, стал его упрекать довольно резко за такой непозволительный промах.
Наследник чуть не со слезами в голосе спешил уверить отца, что это промах не его, а соседа. Мне стало очень неловко, я пошел навстречу Государю и извинился. «Ну вам, как новичку, это на первый раз прощается, — сказал мне Государь, улыбаясь. — Но впредь, я надеюсь, вы горячиться не будете. Тем не менее вечером мы найдем вам наказание».
В Спале существовал обычай, что убивший оленя должен был в этот же день за вечерней трапезой, стоя и поклонившись Государю, выпить до дна кубок шампанского, вмещавший ¾ бутылки вина, который Государь наливал сам и посылал «виновнику торжества».
Старикам, которым вино было вредно, Государь наливал неполный кубок. В тот раз, когда я по ошибке убил молодого оленя, государь прислал мне кубок два раза, сказав, что это в наказание за промах... Государь с улыбкой заметил, что я приношу ему двойной убыток: бью молодую дичь и опорожняю его винный погреб».
КВАС ПОПОЛАМ С ШАМПАНСКИМ
Весьма интересна тема царских застолий во время загородного отдыха императора в Спале. Начнем с того, что посуда, использовавшаяся в этой резиденции для трапез, была под стать неброским интерьерам дворца.
— Возможно, гости использовали тарелки не только по прямому назначению — для еды, но и для упражнений в стрельбе по движущейся мишени, — сказал Михал Слоневский.
— По крайней мере я отыскал в архиве письма и телеграммы, отправленные в Петербург дворцовыми хозяйственниками, с просьбой прислать в Спалу дополнительные комплекты фарфоровой посуды. Эти посылки доставляли специальным поездом.
Во время пребывания императора в Спале литерный царский состав часто курсировал между столицей и ближайшей к дворцовому комплексу станцией Олень.
В охотничьей резиденции делался заказ: «Поездом 7 часов 45 минут вечера вышлите в Спалу… сливок, молока, масла, газет «Новое время» 30 экземпляров». И с гатчинской фермы в специальных холодильниках везли свежие молочные продукты, а из Петербурга доставляли последние номера газет.
Для общих трапез во дворце была устроена большая столовая. Существует расхожее мнение об обильных возлияниях Александра III, но это не так: пристрастия к алкогольным напиткам царь не имел, так что вино обитателям Спалы подавали в небольших количествах.
По этому поводу Н. Вельяминов замечал: «Монарх не был гурманом, как его братья... Ел очень мало, и простую пищу... Вина почти не пил, а если пил, то свой любимый напиток — русский квас пополам с шампанским, и очень мало. Вечером подавали ему охлажденную воду, и ее он пил очень много, всегда жалуясь на неутолимую жажду».
Благодаря найденному Михалом Слоневским в архиве экземпляру есть возможность ознакомиться с разнообразием блюд дворцовых обедов: «В тот раз охотникам предлагались: омары из Остенде, суп овощной, пирожки, турбо в соусе, говядина вареная и жареная на гриле, цыплята, салат, а на десерт торт и свежая клубника».
Для пущего удовольствия царя и его гостей во время трапезы играл духовой оркестр, чаще всего военный, от одного из расквартированных в Царстве Польском полков. Уходя из столовой, государь через окно всегда благодарил музыкантов.
А вот во время выезда на охоту император и сопровождающие его лица обедали по-походному, прямо в лесу. На поляну заранее приезжали повара, лакеи, специальная полевая кухня. На траве ставили большой общий стол, раскладные стулья.
Царь усаживался во главе стола, по правую руку от него традиционно было место императрицы, которая, кстати, тоже иногда охотилась.
Комментарии (0)