Встречал следы этих приводных хищников на влажном прибрежном иле не только взрослых животных, но и их детенышей. Зимой, во время подледного лова — на снегу у незамерзающей из-за бьющих с глубин ключей полынье. Но вот познакомиться с ними довелось лишь спустя десятилетие…
Припозднился я в летнюю пору под выходные деньки приехать к любимому водоему, да лодку резиновую с собой не захватил, а все места открыто-прибрежные, свободные от зарослей тростника и рогоза, были уж заняты собратьями по рыбацкой страсти. Не ехать же на темень глядя в поисках места на ближних прудах. Не исключено, что и там окажусь в такой же ситуации. Поэтому остановился прямо на плотине, откинул в машине сиденья и в ней же в полудреме провел короткую летнюю ночь.
Утром при появлении первых предрассветных лучей солнца спустился в распадок ниже запруды, к регулятору слива избытков воды, где мощные струи вымыли небольшой котлован-озерцо, обрамленный зарослями разновидовых ив. Там и решил я испытать рыбацкую удачу.
Отыскал прогал между деревцами и приступил к ловле. Первый заброс снасти принес удачу: в садке затрепыхался килограммовый сазанчик. И… пошел рыбацкий фарт, что ни заброс, то мгновенная поклевка: лини, окуни, караси, пусть и не такие размером, как первая рыба, радовали душу, а руки аж тряслись от азарта.
Но… получасовая рыбная синекура враз и закончилась. Не верю в происходящее: солнце-то над горизонтом полностью засветилось — самое время для клева, а у меня — тишина. Сижу, затаившись, а в думах, не распугал ли вываживанием другую крупную рыбу?
Все оказалось иначе. Увидел на порозовевшей рассветом водной глади две мохнатые мордочки, плывущие в мою сторону. Понял — вышли на охоту выдры, «сломав» мою так удачно начавшуюся рыбалку.
Один из зверьков подплыл к ближней ветле, забрался на пригнувшийся над водой ствол и… в двух метрах от меня начал «прихорашиваться», расчесывая свою лоснящуюся темно-коричневую шубу передними лапками.
На соседствующего человека и внимания не обратила выдра, чуяла, что отсюда опасность ей не грозит. Не великой она была, каких-то метр с малым в длину с хвостом в придачу, а весом, ну… на мою прикидку чуть более пяти килограммов. Хотя в природе эти представители куньих встречаются и куда больших размеров.
Любуюсь блескучей шерсткой зверька, не случайно же по носкости в меховых «поделках» приравняли ее к эталону. Издревле на Руси ценились в первую очередь соболь, выдра и бобр. Не имели сносу долгие годы после выделки меха тех пушных зверей, потому и стоили весьма дорого — вся знать в стужу в них облачалась. Но ближе мне живых созданий созерцание, противно лицезреть их в продукции шубно-воротниковой.
Прихорошившись, выдра соскользнула по стволу и занырнула под прибереговое сплетение корневищ ветлы, как догадался, в подземное жилище — нору. И сразу же появились оттуда два меньше размером выдренка. Поплескались у подножья моего и отправились покорять крутобережье оврага — на освещенном склоне детеныши решили обогреться на солнце…
Не раз в летне-осенний рыбацкий сезон встречал я знакомиц-выдр. Приходилось наблюдать и за их ловлей озерных лягушек, «оккупировавших» берега пруда, и видеть поглощающими окуней и щучек-сеголеток на упавших в воду подгнивших древах.
Поздней осенью даже встретил одну совсем далеко, в километре от ее обычного проживания — после удачной охоты расправлялась она на покрытой изморозью стерне с мышью-полевкой.
Зима в тот год, пришедшая следом, захолонула морозами и все выходы ключиков-родников как на пруду, так и окрест, заковала ледяным панцирем. А как же выдры? Видел следы их по свежей пороше, пред застыванием спасительных отдушин, ведущие к ближней быстроструйной и не замерзающей на перекатах речке. Знать, не окажутся без пропитания мои знакомцы до самой весны…
Комментарии (0)