Гибель подсадных

Этот случай произошел в далеком 1950 году 8 апреля. Отец подарил мне одностволку 16-го калибра ИЖ-5 системы Казанцева — лучшего по бою ружья я больше никогда не имел. И вот мы едем с отцом на первую в моей жизни весеннюю охоту.

Своих подсадных у нас, естественно, не было, так как жили мы в густонаселенной коммуналке. Но в рюкзаке у отца были два деревянных (резиновых в то время еще в продаже не было) чучела: одно — шилохвости, другое — нырка.

На Казанском вокзале нас ждали еще два охотника, друзья отца. Была вторая половина субботы (в то время выходной был один — в воскресенье). К вечеру, но еще засветло мы добрались до места охоты — заливных лугов реки Гжелки перед ее впадением в Москву-реку. Выбрав место для ночлега на опушке сосняка, нарубили лапника для постели, разложили костер. Поужинали и уснули под открытым небом. Рано утром разошлись по берегу разлива, выбирая место охоты. Соорудили скрадки.

Мы с отцом высадили на воду свои чучела, и отец начал манить в деревянный манок голосом кряковой. За все утро мы увидели только пролетевшую высоко стайку уток, больше никого. Отец объяснил мне, что валовый пролет еще не начался и вся охота еще впереди, через неделю-полторы. Собрались вчетвером и медленно пошли в сторону железной дороги.

Нас догнали двое местных охотников, один из которых нес на плече плетеную корзинку. Он был изрядно навеселе и отчаянно матерился. В завязавшейся беседе он рассказал нам про свою беду. На охоту он взял с собой двух подсадных уток в плетеном садке, который я поначалу принял просто за корзинку.

Придя на место, оставил садок в скрадке, а сам с ружьем решил побродить по берегам разлива, посмотреть наличие дичи. Примерно, через 30–40 минут, не дойдя до своего скрадка метров сто, он неожиданно увидел плывущих вдоль берега кряковых. Быстро сдуплетив, пошел забирать неожиданную добычу. Но когда взял в руки, обнаружил у каждой на лапке им же самим изготовленные ногавки.

От такого «успеха» он и выпил все, что было во фляжке. Выслушав откровения бедолаги, отец сказал: «Бог покарал за то, что весной по уткам стрелял!» И в ответ услышал: «Да, Бог все видит», — с этими словами утятник продолжил свой путь.

Второй случай произошел уже в начале этого века. Я сидел в скрадке на берегу торфяного озера, подсадная находилась метрах в восьми от меня, слева от колышка, к которому была привязана трехметровым шнуром. Был сильный туман, и птицу можно было различить только по силуэту и голосу. Всплеск и одновременное жвяканье селезня сказали мне о том, что осадка подсадной сработала. Через несколько секунд справа от колышка появился силуэт подплывающего селезня. Я четко видел и его, и подсадную, Птиц разделял колышек, и расстояние между ними было не более пяти метров.

Я навел ружье, но стрелять помешала сосновая лапа, съехавшая с крыши скрадка. Ее надо было срочно убрать, но так, чтобы не спугнуть селезня. Я отвел от него взгляд, аккуратно отодвинул мешавшую сосновую ветку, а затем навел ружье на птицу, сидевшую справа от колышка, и нажал на гашетку. Тотчас слева от колышка, одновременно с выстрелом, взлетел селезень, на воде осталась убитая подсадная.

Придя в себя, я начал вспоминать все последние секунды перед выстрелом и не мог понять, как за такой короткий промежуток времени, когда я отвел взгляд, птицы совершили эту трагическую рокировку. С тех пор бойницы в скрадке я проверяю, сразу придя на место.

28 апреля 2014 года был последний день весенней охоты в Московской области. Утренняя заря. Подсадная работала активно, как бы наверстывая вялую работу предшествующих дней. Между скрадком и чистинкой озера росли кусты ветлы, частично прореженные мною.

Неоднократно я стрелял по селезням прямо через них 4-м и 5-м номерами дроби и валил дичь на месте. Было несколько случаев, когда приходилось выскакивать из скрадка и добивать подранка. Веткам ветлы, конечно, изрядно доставалось от этой стрижки дробью. И в этот раз красавец селезень, шлепнувшись на воду метрах в сорока от скрадка, сразу быстро поплыл к подсадной.

Он был напротив скрадка метрах в двадцати, подсадная сидела справа. Угол между векторами от меня к обеим птицам был не менее 30 градусов. Выцелив селезня, я послал в него заряд «пятерки» через куст ветлы. Селезень забился на воде. Я вышел из скрадка с деревянной «кошкой» на шнуре, чтобы выловить добычу. Проходя мимо подсадной, нашел ее без движения, с опущенной в воду головой. Выловил селезня, подошел к утке, поднял ее. Она была мертва. Ладонь левой руки окрасилась кровью.

Дома, ощипав утку, я обнаружил на левом боку рану от одной дробины, которая перебила крупный кровеносный сосуд прямо около сердца. Пошел осмотреть куст ветлы, через который стрелял по селезню, и убедился, что некоторые ветки подчистую срезаны дробью, но есть и такие, у которых срезана часть древесины, и ветка осталась висеть на коре. Вывод один: часть дробового заряда, пролетая через куст, рикошетирует от веток в зависимости от угла, под которым дробь сталкивается с ветвью. И вот таким рикошетом поразило подсадную.

Первая мысль — вернуться на место охоты с топором и вырубить куст. Но потом подумал, что к следующей весне приму более гуманное решение. Например, можно обвязать мягкой проволокой самые высокие ветки, и этот пучок той же проволокой пригнуть к корням Может, еще какой вариант придет на ум, но помехи надо устранять заранее.

Желаю всем любителям подсадных избежать подобных досадных уроков. Лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих. Желаю, чтобы весенняя охота с подсадной всегда оставалась в России незыблемой традицией, вопреки злопыхателям всех расцветок.