Заяц-песчаник

Название зайца-толая, или песчаника, говорит о том, где он обитает. Это песчаные пустыни с барханами, саксаульниками, зарослями тамарикса, джузгуна и совсем мелкого кустарника под названием боялыч. Последний растет отдельными кустиками, между которыми значительные промежутки. Ну просто обожают зайчишки устраиваться на лежку именно в этом колючем виде растительности.

Как таковых колючек или острых шипов у боялыча нет. Это причудливо переплетенные веточки с невзрачными листочками и очень твердой шершавой корой производят впечатление шипов. Во всяком случае мои кирзовые сапоги, лучшая обувь для таких мест, всегда были исцарапаны боялычем, и надолго их не хватало.

Зайцу-толаю удивительно подходит прозвище ушастик: из всех сородичей он самый длинноухий. Осенью песчаник кажется голубоватым, а на фоне снега почему-то выглядит коричневато-серым. Из всех зайцев он самый маленький, зато и самый шустрый. Хотя быстрые ножки его не всегда спасают. Однажды по пороше на снегу отпечаталась картина, как стая волков взяла в кольцо бедолагу и… только клочки шерсти и остались…

Охота на зайца открывалась в начале ноября, а снег в южных краях выпадал ближе к Новому году, а то и позже, и охотиться приходилось в основном по чернотропу, самотопом. При такой охоте в местах, перспективных с точки зрения появления дичи, движение охотника должно быть неравномерным, с остановками. Очень часто после остановки на несколько секунд, когда вы продолжаете движение, взлетает птица или выскакивает заяц. Нервишки у них не выдерживают. Если же вы двигаетесь равномерно, дичь вас прекрасно слышит, ориентируется, продолжает затаиваться и пропускает вас.

В местах, где мне пришлось охотиться, зайцев было много. Иногда даже слишком. В доказательство приведу пример. Находимся с напарником в засидке на волчьем водопое. Наступил вечер. Волков все не было, зато вокруг стали кормиться зайцы. В бинокль я видел одновременно трех-четырех. Представьте, какое было общее количество ушастиков в окрестностях!

По толаям мне доводилось выпаливать по 15–20 патронов, особенно когда мы охотились компанией и двигались по угодьям цепью. Это было в Южном Прибалхашье. Места совершенно безлюдные, до ближайшего поселка Баканас 120 километров, и, кроме браконьеров и нашего брата-геолога, никого там не было. Но браконьеры промышляли по ночам сайгаков из-под фар, и зайцы их совершенно не интересовали.

Есть в пустынях интересные места — такыры (в переводе на русский — «пустота»). Это заливаемая весной глинистая равнина между барханами с сухой, потрескавшейся в остальное время и ровной, как стол, поверхностью. На ней встречаются отдельные густые и колючие кусты с зарослями травы. По натоптанным в траве тоннелям сразу видно, что зайчишки тут имеются. Однажды мы окружили куст и заорали: «Выходи!» В ответ никакой реакции. Но стоило одному из нас протиснуться сквозь колючки внутрь куста, как ушастые вылетели из него буквально пулей, а после выстрела покатились кубарем.

И при охоте по пороше в такой куст часто ведет след, а выходного нет. Бывало, останешься на следу, а напарник обойдет куст и займет позицию. Только начнешь продираться сквозь колючки, как косой и выскочит, да прямо под выстрел напарника. Но при охоте в одиночку этот номер не проходит.

Первую порошу мы всегда ждали с нетерпением. Это был праздник. Даже если она выпадала на рабочий день, ничего не менялось. У всех были припасенные отгулы либо предварительная договоренность с начальством. А угодья начинались сразу за околицей нашего экспедиционного поселка. Полчаса ходьбы — и ты на охоте!

Песчаник, перед тем как залечь на лежку, применяет те же хитрости, что и его собратья: петли, сдвойки, скидки. Соответственно, и действия охотника аналогичны действиям при охоте на русака и беляка. Классический вариант — когда след на лежку направляется из поймы речушки с зарослями или из саксаульника на склон с боялычем, высота которого в среднем полметра. След прекрасно виден, распутывать его легко, а самое главное — ушастик, когда вскакивает с лежки, оказывается как на ладони. И стрелять легко.

Был у нас случай с молодым геологом, начинающим охотником. Обнаружил он свежий заячий след и пошел тропить, но… в пяту, в обратную сторону. Тем не менее зайчишка выскочил, и охотник не промахнулся. Позже коллеги это выяснили и долго смеялись. А смешного-то ничего и нет. Просто участок, на котором проживал толай, был небольшим, и лежка оказалась рядышком с предыдущей. Охотник подходил по следу к старой лежке и спугнул зайца.

Вообще толаи — народ оседлый, как, впрочем, и их более крупные собратья, и каждый из них живет на своем участке. Причем наиболее комфортные из них после гибели хозяина тут же занимаются ближайшим соседом. Когда знаешь такие участки, то при охоте по чернотропу сразу к ним и направляешься. Так же и по пороше: если след ведет туда, значит и «хозяин» дома.

Когда выпадала длинная пороша, а зайцев на данной территории оказывалось много, всякое тропление получалось совершенно невозможным. Все затоптано, ничего не разобрать. Тогда охота производилась обычным прочесыванием, или же мы уходили в такие места, где зайцев поменьше. Чаше всего в редкий саксаульник…

Бывало, выпадал ночью мокрый снег, а к утру подмораживало. Крепкий наст с хрустом ломался при ходьбе. В этом случае мы охотились в густых зарослях, где много зайцев, также прочесыванием. Шли не спеша, с остановками, хруст снега выгонял косых из кустов. Правда, многие поднимались вне выстрела, и их не было видно, но находились и растяпы, выскакивающие рядом. Или же случалось, что ночью выпадал снег, а к вечеру следующего дня таял, но этого вполне хватало, чтобы поохотиться даже при толщине покрова в несколько сантиметров…

Надо заметить, все зайцы, в том числе и толаи, неспособны крутить головой. Об этом давным-давно писал С. Т. Аксаков. Особенности зрения позволяют им вести наблюдения вокруг себя и видеть все за исключением небольшого угла сзади. Так что если какой-нибудь рассказчик начнет красочно описывать, как заяц за ним следил, выглядывал из-за сосны, оборачивался на него, не верьте: он говорит неправду и зайца видел, судя по всему, впервые в жизни. А вот уши у зайцев вращаются, словно локаторы, причем не синхронно, а каждое само по себе. И слух у них отменный…

Однажды подранок, оставляя на снегу кровавый след, побежал и на моих глазах нырнул в лисью нору. Вытурить его оттуда мне не удалось — где ж в пустыне взять длинную хворостину! Кончилось тем, что обругал я его нехорошим словом, плюнул и ушел, а неприятный осадок на душе остался: зря загубил зверюшку. Наверное, все знают, что преследовать подранка нужно не сразу.

Если раненый заяц не слышит за собой погони, он вскоре ляжет и через часок-полтора подпустит охотника на выстрел либо окажется мертвым. По пороше это трудностей не представляет: кровь на снегу видна хорошо.

Троплению очень часто мешали сайгаки. Бывало, я шел по следу и вдруг видел, что все затоптано стадом, прошедшим накануне. Приходилось бросать след и идти искать другой…

Читая эти строки, кто-нибудь подумает, что по пороше мы добывали зайцев десятками. Нет, конечно! Обычно двух-трех. Иногда одного. И лишь однажды четырех. Но не припомню случая, чтобы возвратился с охоты пустым. Приблизительно такие результаты были и у других наших охотников.

Жена зайцев не ела. До сих пор не знаю, по какой причине, не признается. А у нас с дочкой любимое блюдо было из зайчатины, и готовил его я. Сначала тушку зайца я варил около часа, затем аккуратно обрезал с нее мякоть, нарезал мелкими кусочками и обжаривал пополам с луком на свежем свином сале. Получалось очень вкусно…

Сейчас, когда перечитываю свои старые записи и заново все вспоминаю, мне кажется, что жил я не просто в другом государстве, а на другой планете.