Беличьи свадьбы

В историческом плане освоение огромных просторов Европейского Севера и Сибири обусловлено стремлением добывать пушнину. Одним из основных объектов пушного промысла России в течение столетий была белка. Беличий промысел жителей Сибири в позапрошлом веке поэтично описан А.А. Черкасовым в книге «Записки охотника Восточной Сибири».

Еще каких-то двадцать лет назад владельцы лаек из городов Европейской части России ездили в Сибирь специально для того, чтобы подзаработать на промысле белок. Да и в нашей тверской местности охотник с лайкой вполне мог отстрелять сотню белок за сезон, что было солидной прибавкой к семейному бюджету. В городе и селе нередко можно было увидеть девушку в беличьей шубке или мужчину в беличьей шапке.

Нынче белка потеряла значение в экономике и промысле: стоимость ее шкурки едва покрывает стоимость выстрела.

Автор этих строк лаек не держал, но ему доводилось охотиться на белок, определяя их местонахождение по следам на снегу, посорке, ориентируясь на полет чешуек из шишек, которыми кормятся белки, слушая звуки, издаваемые белкой при кормежке (охота на подслух), приходилось также стрелять белок в гнездах (гайнах).

Такая охота, конечно, не так добычлива, как с лайкой, но дает возможность понаблюдать за зимней жизнью зверька. В процессе этой охоты мне приходилось по следам видеть удачную охоту на белку куницы и ястреба. Однажды случайно белка попала в зубы моей гончей, и я взял ее без выстрела. Но рассказать мне хочется не об этом, а о случайных наблюдениях за беличьими свадьбами в весенний период.

Думаю, не много охотников побывало на беличьей свадьбе (даже из тех, кто добыл сотни и тысячи белок). Мне же посчастливилось видеть такую свадьбу дважды. Наиболее яркие впечатления оставила первая из них.

Это было в начале семидесятых годов прошлого века. В то апрельское утро еще в сумерках я пошел через лес к бывшей деревне Труфаново, лежащей километрах в трех от моего ночлега, чтобы определить место для шалаша: с поля слышалось волнующее душу бормотание тетеревов. Я вышел к южной опушке леса.

Снег на поле стаял, а в лесу еще лежал, было тепло, и корки на снегу не было, можно было двигаться бесшумно. Подходя к полю, я обратил внимание на несколько беличьих следов в одну и ту же сторону. Высоковольтная линия, идущая к только что построенной Конаковской ГРЭС, отсекала от леса полоску метров пятьдесят. Стоя на краю поля и пытаясь разглядеть тетеревов на нем, я услышал какие-то звуки, которые доносились чуть сзади меня и немного сбоку.

Убедившись, что настоящего тока на поле нет — лишь пара тетеревов путешествовала с одного его конца на другой, — я уже хотел было идти к дому, но решил посмотреть, кто издает звуки в такую рань. Соблюдая меры предосторожности, укрываясь елочками, подошел к источнику звука. Им оказалась молодая, правильной формы ель метров шесть высотой, стоящая на полянке, окруженной более высокими елями.

Елка эта, будто живая, шевелила ветками, на каждой из них сидела белка. Я не удосужился их пересчитать, да это было бы затруднительно, поскольку они постоянно перемещались с одной ветки на другую, гонялись друг за другом и цокали. Ориентировочно на дереве было не менее 10–15 белок. Звук, издаваемый белкой, похож на тот, что раздается, когда прутом с силой рассекаешь воздух. Одновременно с цоканьем каждая белка резко дергала хвостом и подпрыгивала. Иногда зверьки бегали друг за другом, но, чуть пробежав, останавливались и вновь начинали цокать.

У меня создалось впечатление, что они играют в салочки, а не догоняют друг друга, чтобы укусить или ударить. Чувствовалось крайнее возбуждение каждого зверька. Временами кто-то срывался с ветки, падал на сучок пониже, пытался ухватиться за него, что не всегда удавалось; иногда какая-либо из белок падала на снег, но тотчас по стволу вновь бежала наверх.

Первое время я укрывался за кустом, но потом подошел метров на десять к самой елке и стоял открыто, и ни одна из белок на меня внимания не обратила, все продолжали цокать и дергать хвостами. Полюбовавшись минут двадцать этой необычной картиной, я ушел с полянки так же тихо, как и пришел, — незваный гость и соглядатай веселой свадьбы.

Второй случай произошел через несколько лет после первого. Я был на глухарином току, тихо двигался по лесу, вслушиваясь в тишину. В отличие от первого случая, дело было в высокоствольном смешанном лесу. Я услышал цоканье и остановился. Вдруг по земле мимо меня, у самых моих ног, пробежали с большой скоростью три белки и, почти не снижая скорости, умчались наверх по стволу осины. Я продолжил движение, оставив их резвиться.

В заключение приведу выдержку из книги А. Брема «Жизнь животных»: «Старые белки спариваются первый раз в марте, молодые же немного позже. Самка собирает вокруг себя в это время до десяти и более самцов, которые вступают за нее в кровавые драки».

Кровавых драк на описанных выше беличьих свадьбах я не заметил, все остальное соответствует описанному Бремом.