– Владимир Алексеевич, длительное время Вы – председатель правления Курганского областного общества охотников и рыболовов. В нескольких словах расскажите, пожалуйста, об обществе; состоянии охотничьих ресурсов; проблемах.
– Сейчас Курганское общество насчитывает 15 тысяч человек. Каковы будут «потери» в связи с введением общероссийского билета, пока не знаем. Думаю, потеряем 25–30 процентов. Что касается состояния охотничьих ресурсов, по основным видам копытных животных мы на подъеме. Хуже обстоят дела с массовыми видами. По боровой дичи проблему изучаем. А вот с водоплавающими, на мой взгляд, снижение численности началось с развития рыбопромысловой деятельности – с передачи основной массы водоемов в собственность. Причем передача произошла без учета интересов охотничьего хозяйства, без тщательной экологической экспертизы. Владельцы водоемов заняты производством товарной продукции, и вместо определенных ихтиологами к выпуску двух миллионов мальков они выпускает, скажем, три миллиона с расчетом на всякие потери. Начинается конкуренция за кормовую базу у водоплавающей дичи и рыбы. Питаются ведь они одной и той же биотой! Возьмем, к примеру, озеро Ялнач в Макушинском районе и при глубинах 80 сантиметров по всей площади водоема запустим несколько миллионов мальков. Что с ними будет при засушливой погоде? Малек сварится! Что разведем? Чаек, бакланов и других рыбоядных животных. Но ведь промысловое хозяйство – это еще и лодки, моторы, повышенный фактор беспокойства. Куда птице деваться? Для решения этой проблемы нужно подходить вдумчиво и не отдавать водоемы под рыбопромысловое разведение, особенно те, которые находятся на основных миграционных путях водоплавающей дичи у нас в области. Но уж если отдали, установите определенный режим: например, один-два года запускаем малька и два-три года даем водоему восстановить кормовую базу.
- Владимир Алексеевич, Курганское общество, думаю, одно из немногих, давно и активно занимающихся охотничьим туризмом. Есть ли проблемы?
– Главная проблема – отсутствие свободы охотпользователя при выборе средств управления и использования охотничьих ресурсов. Пять лет совместно с Академией наук, при непосредственном участии доктора биологических наук А.А. Данилкина, разрабатывали стратегию управления косулей. Добились, чтобы в зимний охотничий сезон из лимита отстрела косули изымались 50–70 % сеголеток. Сохраняем репродуктивное поголовье. В прошлом году у нас побывало 150 зарубежных охотников. На вырученные средства райгоробщества закупают технику, семена многолетних и однолетних культур. Практически каждое общество имеет в собственности земельные участки. Не ходим, не кланяемся: дайте сена, дайте семян и т. д., а давно и активно кормим косулю. Подчеркиваю: кормим, и кормим хорошо. Егеря и руководители хозяйств хорошо знают биологию, поведение основных видов охотничьих животных. Следят за состоянием популяции. А в прошлом году МПР вновь сократило отстрел сеголеток до 20 %, но только определенными усилиями и совместно с Департаментом природных ресурсов, мы добились увелчения их отстрела до 50 %. О какой самостоятельности может идти речь? Что делать, если в группе появилось больное животное? Надо отстреливать, чтобы не заразились остальные. А нам говорят: у вас исчерпан лимит. И изъять больное, покалеченное животное без указующего слова чиновника нельзя.
Однако вернемся к иностранным туристам. Из 150 человек, побывавших у нас в прошлом году, без трофея уехал только один. И то только в силу своего преклонного возраста – человек физически не был готов к нашим условиям. Остальные уехали с трофеями. Да с какими! Многие из зарубежных туристов приезжают к нам на охоту по несколько раз. Более того, мы давно ушли от «палаточных» условий проживания. Но есть серьезная проблема хозяйства: в соответствии с законом об оружии, для хранения оружия иностранных охотников мы обязательно должны иметь оружейки. Да еще приставить к каждой по вооруженному лицензированному охраннику. Представляете, что это такое? Договор с ЧОПом – это сотни тысяч рублей и более. Не заплатишь – не получишь разрешения на ввоз оружия! И что я должен делать? Куда вложить деньги? На развитие охотничьего хозяйства или отдать их охранным организациям? Казалось бы, ведение охотничьего хозяйства – такой же производственный процесс, как добыча нефти, газа. Вмешательство чиновника только вредит экономике отрасли. Руководить и контролировать пытаются все кому не лень. Беспокоит меня и судьба простого охотника. Несколько обществ охотников в восточных районах области не получили в пользование ни одного охотничьего хозяйства. Да и с закреплением озер для развития культурно-рыболовного спорта обстоят дела не лучше. О каком рациональном использовании охотничьих ресурсов может идти речь, если не развивать охотничье собаководство, не добирать подранков? Если потери при охоте без охотничьих собак только по водоплавающей дичи составляют львиную долю. Ворон, енотовидных собак собираемся кормить. Не трудно представить, что творится на охоте по черной тропе на копытных и другие виды охотничьих животных без собак, работающих по кровяному следу. Для владельцев охотничьих собак сегодня большая проблема их натаскать, нагонять, так как в основном охотпользователи области – а их у нас 87 – считают в силу невежества, что охотничьи собаки в охотничьих угодьях наносят большой ущерб хозяйству. В европейских странах, как ни странно, индикатором развития и ведения охотничьего хозяйства является уровень развития собаководства в стране. Вот где необходимо волевое решение государственных чиновников от охоты обязать охотпользователей выделять круглогодичные нагонные участки, предоставлять свои хозяйства для проведения плановых полевых испытаний, состязаний и охоты на них. Рядовые охотники райгоробществ многие годы работали в угодьях, благоустраивали их. Тут приходит Ваня Ветров и заявляет, что хозяин он. А люди, десятилетиями живущие на этой территории? Что делать им? Смиряться? Кто-то смирится. А другие станут браконьерить... И такое не очень взвешенное отношение чиновников к нуждам обществ охотников приведет к развалу старейших общественных объединений. К конфликту людей и власти. К подрыву экономики охотничьих хозяйств.
– Больной для многих вопрос – охрана охотничьих угодий.
– Ситуация парадоксальная. Как отнесетесь к тому, что охотпользователи фактически отстранены от охраны собственных охотничьих угодий?
С оружием вне сезона в угодьях появляться нельзя. В сезон – только при наличии разрешения на охоту и пешком, так как провоз оружия на транспорте приравнивается к нарушению правил охоты. Проверять наличие документов на право охоты нельзя. Досматривать транспорт, а хуже того – личные вещи, задерживать для сопровождения в полицию тоже запрещено. Вот и имеем то, что имеем, – разгул браконьерства и нарушения правил охоты. Демократия, понимаешь!
– Владимир Алексеевич, Вы делегат съезда. Что ждете от него?
– Прежде всего положительного решения по статусу членского охотничьего билета. Далее – право на охрану. Если работник охотничьего хозяйства не вправе составлять протокол, то мы должны получить право на то, чтобы доставить нарушителя в отдел полиции, к государственному инспектору охотничьего надзора. Иначе вся наша работа – профанация. Егерь, охотовед охотничьего хозяйства при выполнении служебных обязанностей должен быть защищен законом. И не только в плане покушения на его жизнь и здоровье, но, в случае беды, в социальном плане.
Ну и, естественно, должны быть устранены перегибы как в оплате угодий, так и в приоритетном праве обществ охотников на охотничьи угодья. Думаю, мы это заслужили.
Беседовал Николай Мордвинов.
Комментарии (0)