Изображение Глаза в глаза
Изображение Глаза в глаза

Глаза в глаза

В воскресный день после нелегкой работы в субботу своих собачек по огромному лисовину, которого они все же добыли (царствие ему небесное!), морда моего кобелька превратилась в бульдожью — как будто в улье ночевал.

Решил я срубить охоту по-легкому — попроведать поля, походить по зайчикам, для чего и пригласил своего старого товарища. Охоту я предполагал провести в давно знакомых мне угодьях и сложностей в добыче косого не видел. Охота для моих собачек на пашне была бы нетяжелой даже после вчерашнего сражения. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает!


Эту местность я знал давно, и охоты на норного зверя там не было никогда — негде. Зато я обнаружил некоторое изменение, произошедшее за последний год. Одна из труб, на которую я раньше много лет, натыкаясь, не обращал внимания, так как она шла поперек канала, из земли выходила и в землю уходила. Ни входа в нее, ни выхода. То есть в охотничьем плане она меня не интересовала. Труба эта с одного конца была отрезана газосваркой и несколько сдвинута так, что образовался вполне пригодный вход для лис. Натоптан этот вход лисами был неимоверно. Визуальным продолжением этой трубы был злополучный «гусак», торчащий из рисового чека за каналом метрах в тридцати.


Послав в качестве стрелка к этому «гусаку» Тимоху, я запустил собак со стороны обрезанной части трубы и с замиранием сердца стал ждать выстрела. Дело в том, что мои собаки в пустую нору или трубу не пойдут ни за что, даже если и будет вход натоптан зверем. И если уж они залетают в трубу, да еще и с таким лаем, значит, жди зверя.


Но проходила минута, другая, а выстрела все нет и нет. «Тимоха, ну что там?!» — кричу я шепотом через канал. «Ничего не пойму!» — так же шепотом кричит в ответ мой товарищ.


Перейдя через канал к предполагаемому другому концу трубы, я понял все… и чуть не потерял сознание. На глубине метров двух ниже земли бултыхались в воде мои собаки и выли. За несколько минут до этого я мимоходом видел недалеко от этого места бетонный колодец глубиной примерно три метра, на дне которого я несколько отстраненно отметил полуразложившийся труп какого-то зверька. Эта недавняя картинка, как фотовспышка, промелькнула перед моим взором. Мгновенно я понял и оценил ситуацию. Сучка по кличке Шельма достаточно опытна и осторожна, чтобы не попасть в такой капкан, но молодой горячий кобель, который летел по трубе вслед за ней, явно ее столкнул в подземный колодец. И вот теперь они там на глубине погибают! Сразу двое!


От горя и бессилия я зарыдал. В каком-то пришибленном состоянии я вернулся к началу трубы, откуда запустил собак. Сидел возле нее и жалобно выл: «Ну Шельма, ну Эльфик, ну пожалуйста, ко мне». Жалобно подвывая и всхлипывая, я побрел в никуда, лишь бы подальше от воя тонущих собак. Тимоха плелся молча сзади.


Неожиданно я вспомнил, что через один чек метров за триста от места, где я находился, торчит в поле такой же «гусак». Ни на что не надеясь, я побрел к нему. Подходя ближе к этой трубе, я вдруг неожиданно для себя стал прислушиваться и ускорять шаг. Подбегая к торчащей перпендикулярно из земли трубе, я слышал тот же вой, только далеко. Обнаружив в кармане охотничьей куртки налобный фонарик и умудрившись изогнуть шею вопросительным знаком, мне удалось заглянуть в глубину трубы. Я увидел стык двух труб и воду всего десять-пятнадцать сантиметров. Тут же я успокоился, и голова снова приобрела возможность мыслить. Если это единая система труб и если мне удастся подозвать сюда собак, тут они точно не утонут. И тогда будет время, и я наверняка найду способ их вызволить из западни.
Тут же, отослав друга за машиной, в которой у меня всегда полно всяких охотничьих приспособлений, да и вообще всякой всячины, я принялся звать собак. Истошно поорав в трубу несколько минут, я услышал характерный звук движения собак по трубе в мою сторону. Первой идет Шельма — определил по звуку я. Ну что ж, слава Богу! Я тут же снял куртку и затолкал ее в трубу. Нет, до основания она не достает, прикинул я. Тогда я привязал собачий поводок за рукав куртки и вновь затолкал в трубу. Результат мне виден не был, ибо в трубу пролазила или голова, или рука. Вместе — никак. По звукам из-под земли я понял, что собаки добрались до стыка. Подзывая их и смыкая куртку за веревку, я ждал, что кто-нибудь из них ухватится зубами за куртку, и я его вытащу. Но все было тщетно. «Да, это не Марсик», — с сожалением подумал я. Такие задачки он решал не раз и не однажды был вызволен из трудного положения.


В это время подъехал Тимоха на моей «Ниве». Покопавшись в багажнике, я обнаружил кусок электрического провода. Вот что мне нужно, решил я. Соорудив из него петлю и прикинув на глазок необходимую длину провода, я решил попробовать. Перед пробой я вновь попытался заглянуть в трубу и увидел, что моя Шельма стоит на задних лапах и скребется по трубе, моя красавица, но не вылезти ей самостоятельно никак. Так не могут даже ягдтерьеры (вертикальная труба метра два высотой). Бывалые норники знают, что такое препятствие не является непреодолимым для лис. Они обладают невероятной прыгучестью и способностью проникать в различные отверстия. Ребра лисиц подвижны и способны складываться вдоль позвоночника. Поэтому если лисий череп проходит в какое-нибудь отверстие, то она способна через него пролезть, так же, как и крыса, кстати. В тот момент это было неважно, а важно было то, что Шельма — вот она, и голова ее аккурат посредине трубы.


Закинул я свою петлю, посмыкал несколько раз и чувствую — есть! Клюнуло! Выдернул я Шельму и только тогда первый раз закурил. Руки мои тряслись. Но отдыхать было некогда — там под землей оставался Эльф. Лает себе! Явно где-то там лиса. Кто знает, на сколько километров под землей простирается эта заброшенная поливная система.


Соорудил я новую петлю, установил ее методом тыка так, чтобы пробегающей по горизонтальной нижней трубе собаке было ее не миновать, намотал на руку конец провода. Через несколько минут я почувствовал рывок. «Неужели?» — сказал я Тимохе и принялся тащить. «Эльф вроде вдалеке гавкает», — говорит мой друг.


И в этот момент показалась рыжая морда лисицы, которая уже сама пыталась выбраться из трубы. Положение оказалось для нас патовым. Лиса в петле, охватившей ее поперек туловища, конец петли намотан на мою руку, ружья наши в машине. Отпустить я ее с петлей не могу — провода у нас больше нет, да и погибнет она с проводом. Лисица то тикать, то на меня нападает. В общем-то, зверь серьезный, в атаке реакция у него молниеносная. Но, как говорится, и не из таких мы тушенку делали. Крикнув Тимохе, чтобы отвлекал, я умудрился-таки поймать ее за хвост, а затем и перехватить за загривок. Смотрим мы на нее с моим другом — глаза в глаза. И такой у нее был взгляд! Хотите верьте, хотите нет — слезинка скатилась из ее глаза. «Нет, не могу, — сказал я Тимохе. — Если бы она сражалась с собакой и бежала бы как пуля, тогда бы еще стрельнул бы из ружья, а так… Да и шкурка у нее вон плохая еще. Пусть бежит, а?» «Пусть, пусть», — с облегчением согласился Тимоха, ему тоже было жалко рыжего зверька.


И зверек будто почувствовал наше состояние, по глазам, видать, понял. Не дергался, не делал попытки укусить и терпеливо ждал, пока мы его освободим из петли, а потом не очень поспешно, задрав хвост, рысцой скрылся в ближайших камышах.


А в это время там, под землей, Эльф все охотился. Его возбужденный лай то удалялся, то слышался с противоположного конца трубы, где он, плавая в воде, пытался еще кого-то поймать. «Вот зараза!» — сказал Тимоха. «Лови его скорей да пошли охотиться на зайца. Ну ее на фиг, эту лису!»


Выловили мы кобелька в конечном счете и пошли охотиться по зайцу.


А на днях они мне очень даже красиво выставили лисичку под выстрел, и я не промазал, тоже красиво; затем выловили в камышах здоровенного енотовидного кобеля.
В общем, жизнь продолжается. А для людей, которые задают мне вопрос про детей, хочу привести строки:


Мне искренне жаль вас, кто не отведал
Уху у палатки и чай на снегу.
Ни в жизнь не понять вам,
Насколько он сладкий,
Когда его пьешь на привале в пургу.

Что еще почитать