Поздняя осень

.
И вот до снега еще далеко, а Айтосу в пойме уже нечего делать, разве что на перелете утку с воды подать. Но на это дело сгодится и обычный ретривер, более того – это запросто  сможет и простая  дворняжка. Лишь бы не совсем дура была. А так...  

Охота на перелете длится от силы минут двадцать, ну тридцать, если вообще утки прилетят. Да и пассивная уж больно: затаишься у воды и ждешь: прилетят – не прилетят… Тишина такая, что в кустах слышен тихий шорох, похожий на печальный шепот: это опадающая листва, то ли  не желая расставаться с родным кустом, то ли говоря ему и лету последнее прости, с грустью  прикасается к каждой встречной веточке, прежде чем лечь на мягкую и влажную землю.  И ничего от тебя не зависит. Ни в природе, ни в ожидании прилета уток.  Разве что манком побаловаться. И то, если умеешь... А красавец пес в это время от безделья изнывает-мается. То к воде мыкнется, то рядом сидит и сверлит тебя умнющими глазищами, как бы недоумевая: ну и что это за охота?!  Пожмешь в ответ плечами и смотришь: то на часы, как бы подгоняя время, то на небо – не летят ли? Известно, хуже нет ждать  да догонять…  

Постепенно сумерки сгущаются. Утки обычно налетают, когда время незаметно переходит неуловимую границу между поздним вечером и началом темной осенней ночи. Когда на западе еще горит ярко-алым огнем полоска закатной зари и почти слепит, а на востоке по черно-бархатному небу уже рассыпались и замигали звезды. И первой из них появляется Венера – звезда любви  или Зухра, как называют ее арабы на Востоке. О, Восток! о любовь! – тысяча и одна ночь! Но это уже другая история!..  

Пес взвизгнул и бросился к воде. Надо же, только чуть расслабился, и на вот – проморгал момент, когда пара крякв темными молниями прочертила закатное небо.  

Мелькнули они над кудловатыми в ночи зарослями и, растворясь во мраке, с шумом плюхнулись где-то совсем близко на воду. Явственно ощутил приступ растерянности и замешательства: что делать, как быть, куда стрелять?.. Вот ведь они вот тут рядом, но вот где?  

Вдруг послышался сильный плеск, будто кто-то с размаху рухнул в воду. Сразу же  суматошно и тяжело захлопали по воде крылья.  Две тени резко взмыли над расплывшейся массой ближайшего куста.

 Выстрел навскидку, тычком – БАХ!!! И серая  камнем упала в ближние кусты. Затрещали  мелкие ветки. Послышался глухой удар о землю. Есть! Стою спокойно, жду... А мне и не надо суетиться, самому в темноте шарить по дремучим зарослям  уремы с риском наткнутся на острый сук. И так все понятно – это умница Айтос обошел уток и, бросившись в воду, поднял их на меня. Он знает свое дело, сейчас сам (нет сомнений), быстренько и без моей команды  найдет добычу и подаст прямо в руки! Вот такой уж у меня надежный пес. Семь рабочих лет не устаю им восхищаться. Да и не только я!.. Ну  вот и он! Зашуршала жухлая осока,  и у моих ног с высоко  поднятой головой (язык не поворачивается сказать «башкой») из темноты возник Айтос, и в пасти наша с ним добыча...  

Уже совсем стемнело. Утки больше не полетят сюда. Пора домой. К машине добытую крякву несет сам Айтос, никому не уступит, это его многолетняя привилегия. Заслужил! Нигде не оставит и не потеряет.
Вот  и вся вам охота на вечернем перелете!.. Нет, это не настоящая охота. Тем более с собакой. Тем более с такой собакой! Конечно, приятно – с добычей и всего за двадцать  минут. Но где ж тут собственно охота? А очень нередко бывает – утки вовсе не летят. Остаешься даже и без выстрела. Как тут Айтосу в глаза смотреть? Нет, это точно не охота! Но где же ее в эту пору взять?..  

Тут-то и вспомнились бекасы – красная дичь! Конечно, для многих это не дичь. Скажут, есть там, мол, нечего, патрон дороже стоит! Но какая красивая охота! Именно ей, охоте на бекасов и дупелей, посвящены строки и Некрасова, и Тургенева, и  Толстого!.. Правда, описана ими охота на болотах и потных местах, а где их взять – нынешнее лето без дождей и сухая осень всю влагу выпили. На реке обнажились мели!  Какие уж тут, казалось бы, бекасы?.. А с другой стороны, бекасы и гаршнепы  уходят из наших мест только с хорошими заморозками, когда клювами им не расковырять грязь… Грязь!

 Откуда-то  из темных глубин памяти всплыло прочитанное где-то давно выражение «бекасы на грязях». Стоп, сам  про себя думаю, а где же у нас в округе еще может быть грязь, как не на берегах Клязьмы, на ее заводях?  Ну, например, репниковская, чем не нравится? И сразу случай, что приключился как-то тут со мной,  вспомнил, и смех и грех. Чуть было не утонул в этой самой грязи. Едва топь не засосала. Никогда бы и предположить не мог, что здесь, в местах, где все хожено-перехожено  можно найти такие приключения.  Рядом пионерлагерь, Ивлево (сейчас называется Березка), что близь деревни Репники. Отдыхающие с детками на берегу   на травке расположились неподалеку. Вкуснятина всякая там  домашняя на скатертках разложена. В разгаре кормежка чад, игры, смех! И я  метрах в тридцати за таловым кустом. Тону в грязи! Ввалился с ходу в топь по само некуда, матюгнуться не успел (это уж было потом, со смехом пополам) и торчу: ни туда  ни сюда, опоры под ногами не чую. Ружье над головой поднял и никак не соображу, что  делать? Читал, как гибнут в топях, но это же где-то там – в сибирских,  белорусских и прочих болотах. Но  чтоб здесь? Считай, дома?! Вот так штука: и позвать на помощь  как-то неудобно – вляпался там, где люди гуляют, и самому не выбраться – едва шевельнусь, только глубже увязаю!.. Хорошо вдвоем с друганом Левой  Жирновым тогда на охоте были. Он увидел, срубил и подал жердь... Ну  чем не грязь?..  

Вот, пожалуй, там-то, на этих «грязях», и «поработаем» с Айтосом «долгоносиков». Днем. А вечером и уточек подождем на перелете на этой же заводи...  

Сказано – сделано: после обеда ружье, патроны, сапоги в багажник «девятки», Айтос на свое «штурманское» кресло –  и вперед, на заводь. За десяток минут пролетев двадцать километров, спустились у турбазы экскаваторного завода к Клязьме, а там и до заводи рукой подать.
Не узнать ее – обмелела, где рыбачки закидывали удочки  – густые  хвощ  и  осока...  

Спаниель не пошел, а, стосковавшись по настоящей работе, просто рванул в поиск. Грязюка, черная сапропелевая жижа  гнусно зачвакала под его лапами. А он скачками рвется вперед, порой проваливаясь по брюхо, только шматки грязи во все стороны! С бугра сверху видно хорошо.  Ну  если вы тут есть, держись бекасы! Азарт захватил и меня. Не так шустро, но стараясь побыстрее, чтоб не отстать от пса и не тормозить его, сбежал с бугорка и скорей за Айтосом – в осоку. А она удалась хорошая, чуть не сказал «жирная», по пояс. Шагов пять, сгоряча, бодрых, широких сделал  и будто в капкан попал, провалившись по колено в подсохшую сверху тину – едва не упал. Выгнулся дугой –  ноги застряли, а упереться не во что! Во где изучать законы физики, сразу поймешь, что такое инерция движения! Изо всех сил  стараясь удержаться, напрягаю неподвижные ноги. Ружье поднимаю выше, сам изгибаюсь, изворачиваюсь так, чтобы в любом случае, если и упаду – не уронить его в такую «искомую» ранее грязь. Но нет, устоял, аж вспотел, но устоял! Вот, наверно, была картинка!..  

А невидимый мне Айтос уже подал голос – есть подъем первого бекаса! Вот он – вижу: стремительная птичка, как обычно, качая маятник, режет угол справа от меня. Из-за застрявших ног стрелять неудобно – разворота не хватает. Но стреляю. Заранее знаю – мимо. Все равно стреляю, можно сказать,  с каким-то необъяснимым восторгом салютую первому в этом году бекасу. Мгновение –  и он «ушел» за кусты. Но досады от промаха нет. Где один есть – есть и другие. Да и этот недалеко улетел. Будет сегодня охота! И Айтосу,  и мне! Вот только поспешить за ним надо. По чваканью грязи  определяю, куда движется пес. Тороплюсь выбраться на сушу. Тащу сапоги из грязи, вцепившись руками за голенища. Воистину, ноги в руки! Айтос уходит все дальше. С хрипом в горле выползаю на сухое твердое место, пот щиплет глаза, слышу  за спиной,  как пес опять подал голос. Значит, есть еще бекас! Но спиной стрелять я еще не научился. Скорей на взгорок, и бегом в обход кустов на перехват.

 Пот утру потом. И отдышусь потом. Сверху видно – Айтос перешел протоку и стоит на противоположном берегу, ищет взглядом меня. Увидел, замер, смотрит – ждет команды. Показал ему пальцем направление, и он пошел по грязям того берега искать и поднимать птицу на меня. Так делать мы с ним еще лет несколько назад «договорились». (Прекрасное  «послушание».) Не спуская с Айтоса глаз, двигаюсь в параллельном направлении. Сверху видно – месит он кромку воды и грязи, иногда ныряя то в хвощ, то в осоку. Пес замедлил ход, вместо хвоста – пропеллер. Есть потяжка! Готовлюсь.

 Вот рывок – это подводка.  Из-за косматой кочки зеленой  осоки с писком вырывается никем еще не пуганный бекас. Через заводенку ко мне. Айтос дал голос. (Подача голоса в нужный момент, обратить внимание хозяина на взлетающую птицу – это высший «пилотаж» у спаниеля.) Так и было задумано! Бах! – выстрел. Мимо! За хвостом бекаса всплеск и круги на воде. Бах! – мимо. Вновь обзадил. Непривычно как-то сверху стрелять. Собрался, взял упреждение побольше. Бах – есть!! Серый комочек плюхнулся на воду. Махнул рукой Айтосу: дай мне! Он не видит маленькую птичку и плывет, куда показываю. Немного сбился с курса. Бросаю в воду камушек, подсказываю. Все равно немного в сторону. Вдруг Айтос резко меняет курс и устремляется прямо на дичь. Значит, поймал запах. Четкая работа верхним чутьем! Вот он взял бекаса в пасть –  и  к берегу, ко мне на взгорок. Подача с воды прямо в руки! Ну  что за пес! Ну что за умница! С почином! Хвалю, глажу эту умную головку. Боже, руки чернее черноты. А запах болотной тины – о, амбре еще то! Но это же охота! Молодец, Айтос!

 Вперед! Ищи! Теперь он идет моим берегом. Вытираю руки о траву, приторачиваю добычу к ягдташу, беру ружье и иду высоким берегом за ним. Впереди еще много грязей. Будут еще бекасы сегодня. До вечернего перелета еще достаточно времени. Сегодня охота по полной программе!