Что люди находят в мясе бобра, зачем охотникам глушители, чем отличаются латвийские охотничьи угодья от европейских в лучшую сторону. Об этом и многом другом мы поговорили с Янисом Бауманисом — председателем правления Союза охотников Латвии и человеком, который кормит свою семью охотой в прямом смысле этого слова.
Кстати, первое мое заблуждение, которое он развеял — по поводу охотничьих трофеев. Я–то думала, они нужны исключительно для того, чтобы потешить охотничье самолюбие. Ан нет…
— Хороший трофей — это хорошие красивые рога или клыки кабанов — взрослых сильных животных. И если трофеи хорошие, значит, в природе все в порядке и там достаточно взрослых и сильных животных, а мы все делаем правильно. Таким образом мы также собираем научный материал по состоянию определенной популяции. Каждые 10 лет оцениваем и можем сказать, хуже или лучше стало качество на местах. Это объективные данные о том, что происходит у нас в лесу.
— И как сейчас обстоит дело с охотничьими трофеями?
— Смотря у какого вида. У благородных оленей за последние годы качество и состояние улучшилось, хороших трофеев стало больше. Охотники научились правильно охотиться. Ведь чтобы получить хороший трофей, животному нужно дать вырасти. Охотники поняли, что большие рога у благородных оленей вырастают в возрасте 10–12 лет, что нельзя охотиться на 3–5–летних. Тогда единственное, что получаешь — мясо. Это и есть грамотная охота, когда не стреляешь в то, что первым увидел, а оцениваешь. Добываешь то, что хочешь добыть.
— Но ведь охотников не проконтролируешь?..
— Государственная лесная служба может только информировать, сколько особей можно отстрелять. А уж стрелять в молодого или взрослого — личный выбор самого охотника. Но организуются специальные семинары, обучение. Может, в обществе сложилось такое впечатление, что охотники — это гурьба мужиков, стреляющих в первую попавшуюся цель, но это не так. Охотники — это те, кто больше всех заинтересован в том, чтобы через пять лет им было на что охотиться. Это те люди, которые реально знают и любят природу.
Вот в середине 1990–х в Латвии все животные были практически отстреляны. Тогда хозяева получали свои земли обратно и считали что все, что находится на их земле, принадлежит им. Контроля не было. Но потихоньку все восстановилось, за 20 лет охотники стали сознательнее, и в некоторых местах животных стало даже чересчур много, крестьяне жалуются на разоренные посевы. Там уже требуется наша помощь.
— Кого еще у нас можно добыть в качестве трофея?
— Больших хищников — волков и рысей. С косулями все зависит от зимы: если она суровая и холодная, тогда трофеи хуже по качеству. Хуже всего с лосями. Их хватает, если говорить о количестве. Но охотники очень долгое время хотели, чтобы лосей было больше, и берегли лосих. А самцов в свою очередь отстреливали, и в результате самцов теперь меньше и они не успевают вырасти до возраста полноценных трофеев. Сейчас надо думать, как их сберечь и так уж много не отстреливать.
С кабанами была похожая ситуация — мы чересчур много охотились на них. Но сейчас появилась африканская свиная чума, и поэтому на кабанов нужно охотиться интенсивнее. Так что сейчас никто на кабанчиках не экономит. Надо отстрелять их, пока не скончались от болезни. Этот вирус быстрее распространяется, где гуще популяция. Меньше животных — меньше контакта.
Сейчас в Видземе у Буртниекского озера охотники находят по 10–15 кабанов, умерших целым стадом. Охотнику надо делать выбор — идти и стрелять сейчас, чтобы добыть мясо, или через месяц–два наткнуться в лесу на горы трупов. Вакцины и лекарств против этой чумы нет, но ни для человека, ни для других животных их мясо не опасно.
— А мы от соседей чем–то отличаемся?
— Медведями — у эстонцев 500 медведей или даже больше, и 50 штук каждый год они могут отстреливать. У нас лишь 15 медведей живут постоянно, и тут они занесены в Красную книгу.
— Недавно я беседовала с биологом, который высказал мысль, что если бы охотники не отстреливали волков в таком количестве, то и бобров было бы меньше.
— Может быть, и так. Но это заняло бы 5–10 лет, наверное. И за это время первыми исчезнут и разорятся заводчики овец. Бобров волки оставят на десерт. На волков в Латвии охотились в течение многих столетий, у них выработался страх. Их так просто не увидеть, зайдя в лес. И если на них не охотиться, то страх этот проходит очень быстро и волки чувствуют себя в безопасности. Они будут заходить во дворы и утаскивать не только овец, но и собак.
Такие эксперименты можно делать на больших нетронутых территориях, где природа сама все регулирует. А мы не можем из Латвии сделать резерват на примере американского Йеллоунстоунского парка. Мы не можем объявить мораторий на пару лет и ждать, пока волки не появятся в таких количествах, чтобы съесть всех кабанов, к примеру. Потому что за это время кабаны с оленями разорят всех крестьян. И у нас будут сотни человеческих трупов вдоль дорог после столкновений машин со зверьем на шоссе.
У нас постоянно происходит мониторинг популяции. Данные собираются и публикуются в международных научных журналах, и нигде еще не обжаловались результаты. 95 процентов научного материала идет от охотников. Вот говорили, что в Латвии так много охотятся на волков благодаря тому, что стреляют зашедших “в гости”. Но недавно закончилось генетическое исследование, которое показало, что 95 процентов наших волков — родственники. Это означает, что сюда не идут волки из России или Литвы. И мы не черная дыра, которая засасывает волков со всех регионов, как это пытаются преподнести.
— Кто, кроме медведей, у нас под защитой?
— Все хищные птицы — орлы, ястребы, соколы. На выдр нельзя охотиться. Те, кто занимается рыбным хозяйством, жалуются, что выдры у них всю рыбу съедают, но охотники ничем помочь не могут. В Латвии выдрам ничего не грозит, так как они охраняются в Европе, то и здесь заодно. Очень много птиц, на которых нельзя охотиться. У нас выбор только из уток и гусей в основном. Лебеди, аисты, журавли, все певчие под охраной, но браконьеры не стреляют их, так как они особо не могут быть использованы в пищу.
Но есть случаи полупрофессиональных бригад, которые хорошо экипированы и стреляют нелегально косуль, кабанов и оленей ради мяса, а потом реализуют его в рестораны или куда еще. С ними тяжело бороться, так как это их работа, заработок. Время от времени ловят кого–нибудь из таких, но таких случаев мало. Опять же, если есть какие–то случаи с браконьерами, то снова винят охотников, хотя у них с браконьерами мало общего — только добыча.
Охотники нарушают правила по ошибке или по незнанию — чаще всего происходят нарушения безопасности, когда заряжают оружие тогда, когда оно должно быть пустым, по дороге от машины до места охоты, например. Иногда бывает, что разрешено стрелять двух животных, но случайно валят трех. Но если ты об этом сообщаешь сам — получаешь маленький административный штраф, а если пытаешься скрыть, то есть поступаешь незаконно, — заплатишь несколько тысяч евро за оленя или лося какого–нибудь. Ошибки случаются, и лучше самому сознаться и заплатить 200 евро.
— Чем мы отличаемся от остального мира в плане охоты?
— В Африке не был, но Европу и Латвию могу сравнить. В Европе животных больше количественно. У нас больше видов, больше разнообразия и диких лесов. В Европе в одном месте только два вида животных можно найти. У нас же 7–8, а то и больше. Лосей у них нет, бобров. В Европе уже в основном парки, нет диких лесов, нет болот — все высушено. В России разные регионы, но таким разнообразием, как у нас, тоже не отличаются. На Алтае на горных козлов ходил и могу сказать, что за 7–8 дней охоты можно принести только один вид. У нас же, если столько ходить, можно все десять видов настрелять.
— Кто самая популярная добыча среди охотников?
— Кабан. Они очень плодовитые — по 7–8 поросят у них рождается. Это хорошая машина по производству мяса. Когда поросенок рождается, он весит в марте–апреле несколько сотен граммов, а в конце года набирает 30–40 килограммов. За 9 месяцев он в сто раз увеличивает свой вес. Ни у одного другого вида так быстро это не происходит. Много мяса — важный для охотников аспект. В моей семье мы в магазине мясо практически не покупаем. Едим чистое, без антибиотиков и гормонов.
На кабанов охотятся больше, чем на лосей, косуль и оленей вместе взятых. Кабан чаще встречается. У косуль и оленей по одному детенышу рождается, а у кабана по 5–7. Если составить топ, кого стреляют больше всего, то на первом месте будет кабан, потом бобр и косуля. А топ, кого охотники хотят больше всего, выглядит так: волк, рысь, олень или лось с красивыми рогами.
— А что люди в бобрах находят?
— Бобров можно хорошо использовать — у них шкурка хорошая, хорошее полезное мясо. Многим это кажется странным — это вроде как крысу съесть. Но бобр — стопроцентный вегетарианец, ест только чистую растительную пищу. Диетологи смотрят на бобра как на один из самых полезных и ценных продуктов без холестерина.
— На кого охотиться труднее всего?
— На волка и рысь — они внимательнее, и их не так много, хотя и достаточно. В год меньше чем 300 волков в Латвии стреляют, и где–то 150 рысей. Другие подстреленные виды исчисляются в тысячах. 30–40 тыс. кабанов, например. Волки и рыси первые чувствуют человека и прячутся. Я уже 22 года как охотник, и все никак не могу подстрелить рысь. Это самое интересное в охоте, когда не знаешь, что будет, и даже в идеальном месте для охоты тебе может помешать погода или неправильный ветер.
Знаете, мне не нравится, когда знакомые просят добыть кого–нибудь к какому–нибудь мероприятию. И как закон — в таком случае мне почти всегда не везет. Так что то, что меня привлекает в охоте, — лотерея.
Сейчас многие уже дошли до того, что могут поехать на охоту и насладиться охотой без выстрела. Если нужно мясо или трофей хороший, то стреляйте. Но я делаю выстрел каждый десятый раз в ситуациях, когда мог бы выстрелить. Просто мне это не нужно. Нет потребности в лишней горе мяса. Так что пусть животное живет, если не разоряет крестьян. Мне нравится сам процесс, природа, встречи с друзьями, ведь это все больше, чем просто мясо.
— Скажите, недавно вот охотникам разрешили употреблять глушители. Вам не кажется, что это уж совсем… неспортивно что ли?
— Это не глушители, это поглотители шума. Потому что сейчас надо кабанов отстрелять. Ведь если ты один раз выстрелишь по их компании, они могут испугаться, убежать и не показываться в этом месте несколько дней. А с поглотителем выстрел других животных не пугает. Еще эти поглотители слух охотника берегут. И это не те глушители, какие обычно показывают в остросюжетных фильмах. Поглотители снижают шум на 30 процентов. 140 децибел — вредный уровень для человека. Выстрел равен 160 децибелам, а поглотитель снижает его до 130.
Генеральный прокурор тоже в этом обсуждении участвовал и согласился с тем, что в основном преступления совершаются не охотничьим оружием, а все больше топором или ножом. Ведь аргументы против были такими, что возрастет нелегальная охота, вырастет количество убийств и т. д. Но настоящие глушители у нас не разрешены. Да и на охоте они не нужны.
Когда, например, несколько лет назад не разрешили охоту с луком, устраивались пикеты. Но лук — это нормальный охотничий инструмент, с которым можно охотиться в 17 европейских странах. Сейчас очень современные луки. И в мире нет таких животных, которых невозможно из лука подстрелить. В Африке на слонов ходят с луком. Они очень мощные, некоторые даже мощнее огнестрельного оружия. Дистанция выстрела — 30–35 метров. И у животного больше шансов убежать, если он заметит человека.
Ночью из него нельзя стрелять, невозможно поставить ночной прицел, из машины выстрелить тоже с ним не сможешь. Браконьерам лук абсолютно не интересен, но вот опять эти разговоры, что по лесам будут бегать животные со стрелами в боку, — это все от незнания и неинформированности. Если ты плохо выстрелишь из огнестрельного оружия, то животное будет мучиться от этого не меньше. Человек виноват, а не инструмент.
Награды достойным
В конце марта в Яунмокском замке Союз охотников Латвии вручил лучшим из своих членов ежегодные награды. Но не тем, кто больше настрелял, а тем, кто больше сил и труда вложил в развитие охотничьего хозяйства. Есть три номинации — за вклад в развитие охотничьего хозяйства в регионе, за вклад в развитие охотничьего хозяйства в Латвии и, наконец, за пожизненный вклад. Один из тех, кто получил эту высшую степень, — Гунарс Скриба. Он доктор лесоведения и всю жизнь занимался благородным оленем. Он изучал этих животных с начала прошлого века, когда в Латвии их было совсем мало. Именно его инициативой была идея отлавливать этих оленей в Курземе и перевозить в другие регионы Латвии, чтобы какое–то время держать их за ограждением в дикой природе, пока не приживутся.
Другой достойный охотник — Альфонс Гринфелдс, который 25 лет был деканом факультета лесного хозяйства Сельхозакадемии в Елгаве. Третий — Янис Ванагс, в советское время в 70–80 годах он был заместителем министра лесного хозяйства. Он тогда стал организовывать выставки трофеев, выставки и обучение охотничьих собак, строил тиры для тренировки охотников. Внедрил лесную инспекцию, которая ловила браконьеров. Провел большую работу для того, чтобы охота была не просто развлечением, а настоящим хозяйством.
Интервью провела Виктория СТИЕБРЕ
Источник: http://vesti.lv
Комментарии (0)