Первое, что мне надо было сделать, это подобрать подходящую одежду. Но к моменту охоты мороз ослабел до –5 градусов. Поэтому я решил обойтись зимнем комплектом. Выехав из Москвы в шесть утра, я в 15:00 был на месте. Выпил кофе и начал собираться, чтобы в 16:00 уже сидеть на дереве. И тут допустил ошибку, которая могла привести к срыву охоты. Одевшись, я расчехлил карабин, установил на него ночник, проверил исправность батареек и был готов, как пионер, ждать егеря на улице. Снега уже выпало достаточно, заброска на место предстояла на буране. Сев на сидение позади егеря, я закинул оружие за спину, и мы тронулись. Егерь подвез меня прямо к дереву, чтобы я меньше оставил следов, и, газанув, уехал. Охотиться мне предстояло там же, где и в прошлый раз, и я с удовольствием полез на пятиметровую высоту по добротной лестнице, которую сам в позапрошлом году и сделал. Смахнув с дощечки снег, положил на нее квадратную сидушку из каракуля, с удобством разместился на ней. Но когда снял со спины карабин, меня прошиб холодный озноб. Ночник, затвор, ствол – все было покрыто толстой коркой спрессованного снега.
Я сломал ветку и стал очищать поверхность затвора (хорошо, что еще до поездки я пристегнул магазин, который предотвратил попадание снега внутрь механизма). Очистив его, я передернул и зарядил карабин, чтобы не шуметь, и уже потихоньку убрал остальной снег. Вот вам и отрицательный опыт: держал бы я оружие в руках, прижав к себе, такого бы не случилось. Но, как говорится, на ошибках учатся – лишь бы они не были серьезными. Вскоре все «шероховатости» были устранены, и я, успокоившись, приготовился ждать появления зверя.
Минут через сорок прилетели два снегиря и начали без остановки клевать ячмень. На белом снегу они смотрелись красиво, а тишина была такая, что, сидя на высоте 7-8 метров, я слышал, как раскалываются зернышки. Вот почему мне очень нравится охота из засидки. На вышке все по-другому: там ты можешь попить чай или кофе и открыть окошечко, только когда нужно произвести выстрел по зверю. А тут все как на ладони. Спокойно кормящиеся снегири вдруг резко улетели, как будто их кто-то спугнул, и мне показалось, что у меня в животе что-то «уркнуло». Но когда слева от себя я отчетливо услышал «хрюк», понял, что это кабаны. Практически сразу я услышал шорох, и на площадку выбежали восемь сеголетков. Они сразу кинулись к одной единственной кучке с зерном, стали кормиться. Тут же из леса выскочила средняя свинка. Резко хрюкнув, она отбила от восьми поросят четырех и, зло фыркая, погнала их обратно в лес, а сама вернулась. Неожиданно из леса выскочила еще одна свинья и, отогнав от зерна тех четырех, принялась есть. Я даже забыл про карабин – решил понаблюдать за дальнейшими событиями. Четверка оставшихся поросят визжала, но к зерну подойти боялась. Первая свинка прижалась к ним, и я понял, что это ее дети. Вторая свинка, ни на кого не обращая внимания, продолжала за обе щеки уплетать зерно, которого становилось все меньше и меньше. В это время сеголетки-беглецы обошли площадку по большому полукругу, решив, очевидно, подкрасться к корму с другой стороны, но следившая за всеми их перемещениями первая свинья на это быстро среагировала и бросилась на них. Занятый своими наблюдениями, я даже не заметил, как стемнело. Не теряя больше времени, я принял решение включить прибор и добыть зверя. Четверка стояла очень плотно, и я ждал, когда от нее отделится самый ершистый (предположительно самец). И вот он отделился и попытался подойти к жующей свинке, но та только посмотрела на него, и он сразу отошел. Вот он развернулся ко мне головой. Я сразу поймал в прицел уши зверя, сделал поправку, поднял на пять сантиметров выше и нажал на курок. Зверь был добыт. Понаблюдав за ним еще минут десять, я отключил ночник и отзвонился егерю. Охота продлилась всего один час: в четыре сел, а в пять вечера произвел выстрел.