Предложение стало для меня полной неожиданностью. Но с другой стороны, всё сафари оказалось сюрпризом. Даже предложение поехать сюда застало меня врасплох. В это время я находился на том этапе жизни, когда все связано с работой. Я отчаянно трудился над амбициозными проектами. Работа вытеснила все: семью, отношения, мое время, силы, здоровье, мою душу. Если бы предложение отправиться в Африку на сафари не поступило, я даже не знаю, что бы со мной стало.
Это было мое первое африканское сафари. Опытные друзья посоветовали мне начать знакомство с этим удивительным континентом с охоты на антилоп. Но мне захотелось добыть трофей из Большой пятерки. Я начал подбирать трофей по своему кошельку. Слон казался слишком большим и дорогим, лев немного пугал, а вот буйвол и леопард подходили в самый раз. Теперь я знаю, что большинство PH считают львов менее опасными, чем леопарды или буйволы, но последующие события показали, что внутренний голос, который пытался предостеречь меня от охоты на львов, был не беспочвенным.
В конце июля мы с моим другом прибыли в Лебомбо, в Мозамбик. Эта охотничья концессия простирается на 30 километров вдоль границы одного из крупнейших национальных парков страны.
Было такое чувство, что я попал на телешоу. Мне не хотелось верить своим глазам, когда я увидел тысячи антилоп, столпившихся у водоемов. Я почувствовал магию этого места и то, как оно очаровывает и притягивает людей других континентов. Это было похоже на сказку. Мы были ошеломлены и поначалу не могли привыкнуть к новой реальности. Единственное, что помогло, это предупреждение пиэйча, чтобы мы не оставляли палатки ночью без света, потому что лагерь находился в самой гуще зарослей, и любопытный леопард или лев с легкостью мог сделать нас своей добычей. Это было хорошим напоминанием о том, что африканская сказка может превратиться в кровавую историю ужасов.
В следующие несколько дней, пока я развлекался, гоняясь за антилопами по саванне, мой друг добыл своего леопарда. Это был огромный самец, весивший 85 килограммов. Естественно, это разожгло во мне энтузиазм и желание охотиться за большими кошками. Теперь была моя очередь, но, к сожалению, удача отвернулась от меня. Мы проводили день за днем, разъезжая от приманки к приманке, но зверь себя никак не проявлял. Когда мы в очередной раз проверяли приманки, наконец, увидели, что одна из них была съедена, но, как оказалось, не леопардом, а львом.
Именно тогда мой пиэйч Алекс удивил меня предложением поменять леопарда на льва. В моей голове всплыла старая поговорка о том, что храбрый человек трижды пугается льва. Первый раз, когда думает об охоте на львов, второй — когда впервые слышит львиный рык, и третий — когда впервые видит льва в прицел. Не знаю про два последних раза, но первый оказался настолько правдивым, насколько это было вообще возможно. Волна страха пробежала по всему моему телу, и я хорошенько задумался, а был ли я к этому готов. И, подумав, решил: если так уж сложилась судьба, то почему бы не попробовать?
Когда я смирился с этой мыслью, появился охотничий азарт. Мы вернулись в лагерь в полдень, чтобы перекусить и отдохнуть, а в три часа дня поехали обратно к приманке, которая свисала с одинокого дерева, примерно в полутора метрах от земли. Это была задняя нога буйвола с большим количеством мяса на ней. Мы должны были ждать в укрытии, сделанном из маленькой палатки и установленном на склоне холма амбразурой к дереву, примерно в шестидесяти метрах от него. Прямо под палаткой склон становился почти отвесным, а внизу, между склоном и приманкой, находилось небольшое озеро, так что все выглядело идеально. Спереди палатка была укреплена двумя врытыми в землю палками, а третья лежала поперек них. Она также служила опорой для винтовки.
Сопровождающие меня в этой охоте даже закрепили на ней мою винтовку, нацеленную на приманку. Это было сделано для удобства и скорости прицеливания, ведь совсем нелегко сосредоточиться и найти цель в прицеле при свете фонарика. Палатку дополнительно замаскировали свежими ветками, после чего ее нельзя было отличить от куста.
Мы подошли к укрытию слева и ожидали, что лев появится справа. Когда мы с Алексом устроились в палатке, страх прошел, мне даже стало весело. Мы были счастливы и пытались шутить на языке жестов. Остальная часть команды отъехала достаточно далеко, чтобы не спугнуть осторожного хищника. Все было тихо и умиротворенно. Вдалеке, справа от нас, закричали бабуины. Когда солнце почти село за горизонт, мы услышали шорох в кустах. Он раздался справа, как мы и ожидали. Вот почему, должно быть, заволновались бабуины. Алекс выглянул из маленького окошка и просигналил, что наша цель здесь.
Поначалу мы были расслаблены, но вскоре все стало развиваться не по плану: лев почему то не клюнул на приманку и не появлялся в прямой видимости. А тем временем день стремительно угасал и сгущалась непроглядная тьма. Львы видят ночью в пять-шесть раз лучше нас и намного лучше большинства других животных. Именно ночью лев по-настоящему становится королем саванны. Днем он может быть настороженным, а ночью у него пропадает страх. Он ходит в темноте, словно смерть с косой, выискивая новую жертву.
Когда совсем стемнело, неподалеку от нас зарычал лев. Низкий, утробный и очень громкий рев будто прошел сквозь меня, заставив дрожать каждый нерв. Где-то глубоко внутри воскрес первобытный ужас, который наверняка испытывали наши предки, видя или слыша величественного и кровожадного зверя.
Лев зарычал снова, вероятно, чтобы показать, кто здесь главный. Издалека ему ответил другой лев, охранявший от непрошеных гостей соседнюю территорию. Как я ни старался сдерживать страх, он, липкий и навязчивый, проникал под кожу, заставляя сердце бешено биться.
«Сохраняй спокойствие, — мысленно твердил я себе. — Он скоро подойдет к буйволиной ноге, и тогда настанет наша очередь». Но неожиданно рев раздался в тридцати метрах слева от нас. В темноте я почувствовал, как Алекс поднял с пола свою винтовку. Все развивалось не по тому сценарию, на который мы рассчитывали. Лев не мог не учуять наши следы. А что он будет делать дальше, мы не знали.
Молитва о спасении и защите пульсировала в моей голове, как испорченная пластинка. Если лев нападет, что я могу сделать? Моя винтовка была привязана к перекладине и направлена на дерево. Единственное, что у меня было, — это нож. Возможно, я мог бы разрезать резиновые ленты, которыми крепилась моя винтовка к перекладине, и свободно владеть ею, но смогу ли я сделать это за долю секунды, которая потребуется льву для атаки? Или, вытащив пистолет, я мог бы прыгнуть вперед, в маленькое озеро. Если бы я не сломал шею при падении, у меня был бы шанс встретиться со львом лицом к лицу и выстрелить...
Этот лабиринт мыслей проносился в моей голове со страшной скоростью, смешиваясь с молитвами. Но прошло пятнадцать минут, а лев не проявлял своего присутствия. Вероятно, он учуял наш запах и решил, что рисковать не стоит, и тихо ушел восвояси. Слава Богу, если так! Но только я об этом подумал, как прямо за мной скатился камень и уперся мне в спину. Мое сердце заколотилось, как отбойный молоток. Лев сидел всего в паре шагов позади нас. Он бесшумно приблизился и, не торопясь, стал изучать нашу палатку. Нельзя было терять время. Я медленно потянулся за ножом, чтобы разрезать резинки, но Алекс остановил меня движением руки, дав понять, чтобы я сидел смирно и ждал. Меня окончательно охватил ужас. Лев, видимо решил, что ему не нужно прятаться, и стал открыто выяснять, что происходит на его территории. Представьте себе на миг: вы сидите на скамейке в парке, а большая сердитая собака — доберман или датский дог — кружит вокруг вас и обнюхивает ваши ноги. Теперь представьте, что это совершенно дикое животное, в три раза крупнее и свирепее самой большой собаки, и оно вдыхает ваш запах через маленькие дырочки в крошечной палатке. Между нами было всего двадцать сантиметров и тонкий слой ткани. В этот момент я почувствовал, что мое время настало.
Неужели мне действительно пришлось проделать такой долгий путь, чтобы покинуть этот мир? А как же моя семья, которая ждет меня дома? Что они будут делать, если я останусь здесь навсегда? Это была даже не половина мыслей, которые пронеслись у меня в голове за те двадцать минут, что лев провел у нашей палатки, расхаживая вокруг нее. Вы можете о многом подумать за двадцать минут, если смерть дышит прямо у вас за спиной. Лев осмотрел каждое отверстие в палатке, просунул нос в каждое крошечное боковое окошечко. Одно из них находилось над моим ухом, и я слышал, как огромный нос втягивает воздух долгими размеренными вдохами. Это, несомненно, был бы конец, если бы я ничего не предпринял.
Но что я мог сделать? Шуметь и кричать? А если это только ухудшит ситуацию? Нет, в этом чужом для меня мире нужно довериться Алексу и делать то, чего он от меня ждал, — сохранять спокойствие. И я взял себя в руки и успокоился. Я превратился в камень. Оставался им, даже когда дыхание льва достигло моего уха. Кстати, мой слух обострился настолько, что я слышал, как муравьи ползают у меня под ногами. Каждый глоток слюны звучал, как Ниагарский водопад. «Если мне суждено остаться здесь навсегда, — сказал я себе, — я приму это с достоинством и не стану визжать, как поросенок. Пусть Бог решает мою судьбу. Я готов ко всему». И как только я смирился, все так же внезапно закончилось, как и началось. Лев исчез!
Но отсутствовал он недолго. Мы услышали хруст костей у приманки. Наконец-то лев решил поужинать, причем не нами — очень хорошая новость! А может, он подумал, что из двух белокожих созданий в палатке получится отличный десерт? Кто ж его знает!
Алекс посмотрел в окошко и, убедившись, что лев ест приманку, спросил меня:
— Ты готов стрелять?
Мы уже полчаса балансировали на грани жизни и смерти. Нервы были сжаты в один тугой клубок из колючей проволоки. Я полностью осознал, что, если сделаю неудачный выстрел, лев точно будет знать, где искать источник своих страданий.
Был ли я готов стрелять? Я ничего не мог разглядеть. Лев действительно исчез. Что было не так с нашей удачей и как долго это продлится? Алекс снова посмотрел в бинокль и увидел, как лев оторвал от приманки большой кусок мяса и наслаждался им, лежа в траве в метре от дерева. Стрелять в лежащего льва нельзя, потому что внутренние органы смещаются и вы не можете быть уверены в хорошем попадании. Пришлось ждать. Хорошо, что свет совсем не беспокоил льва.
Наконец он поднялся, подошел к приманке и встал к нам боком. Сейчас или никогда. Я обхватил приклад винтовки, прицелился и нажал на спусковой крючок. Ночную тишину разорвал оглушительный выстрел. Лев согнулся и начал метаться. Если бы кто-нибудь мог измерить время, затраченное мною на перезарядку, я уверен, это был бы мировой рекорд или что-то близкое к нему. Я отодвинул затвор и захлопнул его с такой силой, что металл содрал кожу с моих пальцев. Я был готов ко второму выстрелу, но, похоже, в этом не было необходимости. Лев пометался из стороны в сторону и затих. Алекс выключил свет. Минут пять мы с пиэйчем просто сидели в темноте и молчали. У меня не было сил говорить, как и не было слов, которыми можно описать всю гамму чувств, которые я испытал. В это мгновение казалось, что время остановилось. Когда я смог открыть рот, я произнес лишь одно слово из четырех букв на F. Алекс его повторил — коротко и выразительно, и мы замолчали еще на пять минут. Затем я попросил Алекса включить свет, чтобы посмотреть, там ли мой лев, или нас ждут новые сюрпризы. Слава Богу, он лежал на месте.
Пришло время вызывать грузовик и остальных членов команды. Как назло, радиосигнал до них не доходил. Глубокой ночью мы отправились на прогулку по бушу, полному диких зверей, но теперь уже с винтовками в руках, что придавало нам уверенности и спокойствия, по крайней мере мне. Так мы и шли, словно снимались в боевике, спина к спине с винтовками наизготовку, пока не поймали устойчивый сигнал радиосвязи. Через четверть мили нас услышала команда грузовика, подобрала, и мы отправились в обратный путь. Лев был невероятно мощным, со стальными, мускулистыми лапами, огромными когтями и зубами; потребовались четыре человека, чтобы погрузить его в грузовик…
Итак, отличная охота, отличный трофей, традиционное празднование, конец истории… И на этом я бы мог поставить точку. Но не могу избавиться от ощущения, что в этой охоте было нечто большее, чем просто охота на льва. Возвращаясь в лагерь в грузовике, все много шутили, смеялись, веселились, а меня всю дорогу трясло. Я никак не мог снова стать самим собой. С тех пор прошло много времени, но я снова и снова прокручиваю в памяти события той ночи, когда я чувствовал себя испуганным и беспомощным. Если быть точным, то сначала пришла беспомощность, а затем страх. Что его вызвало? Чувство бесссилия? Неизвестность? Потенциальная потеря жизни, семьи, комфорта, денег?
Я столкнулся не только со львом, но и со своими страхами. В детстве я страдал от кошмаров: будто бы львы и пантеры, сбежавшие из зоопарка, пришли за мной. Когда я вырос, кошмары почти прекратились, но если я испытывал стресс или тревогу, они возвращались. Вероятно, именно поэтому я скрепя сердце согласился на охоту, которая воскрешала мой подсознательный страх.
В итоге это сафари превратилось в сеанс реальной терапии. С тех пор кошмары меня не мучат. Я убил свои страхи вместе со львом. Сейчас он стоит в моем доме. Каждый вечер перед сном я навещаю его с чашкой чая, смотрю ему в глаза и благодарю Бога за жизнь, которую Он дал мне, и за радость проживать каждый новый день.