Незабываемые встречи с животными в природе

У охотников, внимательно относящихся к природе, многие встречи с животными запоминаются надолго, а если очень повезет, то и на всю жизнь.

Невольно, в связи с воспоминаниями о выдающихся синицах, приходит в голову поразившая меня тогда страшная информация в «РОГ».

Солидный чиновник из Читы – обладатель бельгийского ружья, не понимая того, насколько убого то, что он творит, не стесняясь, рассказывает, что с группой себе подобных ради удовольствия и удовлетворения порочной страсти к убийству, стреляет по врановым птицам, а если те не попадаются на глаза, то расстреливает и дятлов, мешающих ему «любоваться» прибайкальской тайгой.

Это браконьерское непотребство он называет охотой, а страсть к пальбе  из ружья объясняет генетической предрасположенностью.

Очевидно, что такие владельцы ружей, не способны увидеть в природе ничего, кроме движущихся живых мишеней. И уж, конечно, радости весенние птичьи голоса подобным стрелкам  не доставят.

Я же помню некоторых куниц, ласок и горностаев, за которыми удалось подсмотреть, и даже отдельных, обладающих яркой индивидуальностью белок.

Читайте материал "Волки: засада на чердаке"

Помню пару гуменников в Архангельской области, два года подряд весной регулярно, буквально каждый день прилетавших к избушке на зеленый бугор у реки пощипать первую травку. Мы на них смотрели через открытую дверь.

Помню надоедливую глухарку, беспрерывно квохчущую по утрам на одной и той же опушечной сосне против избушки. Очень хорошо помню пасущихся весной около все той же избушки нескольких беляков, привыкших к нам, совершенно потерявших осторожность и уже не обращавших внимания даже на лай собак и громкие разговоры.

Один из них обнаглел настолько, что подошел к самому костру, посмотрел на нас и спокойно поскакал дальше по своим делам.

Помню большое шумное стадо кабанов в пойме речки, окруживших меня так плотно, что некоторых, казалось, можно было почти коснуться рукой.

Мало того, одновременно с кабанами, меня, сидящего на стволе упавшего дуба, окружили и суетливые совы, проявлявшие крайнее любопытство, подлетавшие и буквально заглядывавшие в лицо. Звуки, которые они издавали, напоминали визг кабанят.

Я говорю сейчас не о животных, как таковых, с которыми удалось увидеться в естественной обстановке, можно сказать, у них дома, а о следе, который эти встречи оставили в душе.

Читайте материал "Охоту в Донбассе открыли после трехлетнего перерыва"

Все охотники знают, что, когда волка много, следы его пребывания встречаешь на каждом шагу. Это и отпечатки лап, и кровяной след потаска добычи на снегу, и остатки недоеденной туши лося. Но, несмотря на то, что волки, кажется, есть везде,  увидеть их случается нечасто, услышать, даже если сам их подвываешь – тоже.

У меня все самые впечатляющие, запомнившиеся встречи с волками  случились в Тверской области в то время, когда они там практически еще не встречались. Был продолжительный период, за который о волках успели забыть.

Среди сельских охотников в то время ходили разговоры, что волки отнесены к редким видам, охраняются и стрелять их нельзя. Первая встреча произошла осенью в пойме небольшой, но очень красивой реки.

В ней было много стариц с утками, и росли небольшие живописные дубы. На стволе одного из них, лежащем на земле, я и сидел накануне, окруженный кабанами. Кабанов тогда была масса, а вот волков пока не было.

Я решил пройтись по старицам проведать уток, а заодно проверить правильно ли определил место кабаньего перехода из леса в пойму. Метрах в шестидесяти от опушки к пойме шла хорошо заметная дорога, у края которой лежало длинное сосновое бревно. За ним я удобно устроился, лёжа лицом к опушке, и с удовольствием отдался ожиданию.

Наступали сумерки. Прошло совсем немного времени, когда я угадал у опушки какое-то движение, и неожиданно, совершенно бесшумно, на темном фоне леса материализовался зверь. Он казался очень светлым, и я удивился, как необычно, оказывается, может выглядеть кабан. Некоторое время светлый пришелец оставался неподвижным, а потом спокойно, медленно направился прямо ко мне.

Читайте материал "О способах обмана дичи"

Я лежал не шевелясь, и невольно старался не дышать. Когда между нами расстояние значительно сократилось, я понял, что передо мной не кабан, а очень крупный волк. Дальше было еще интереснее. Он продолжал идти, не сворачивая, тем путем, который я в уме наметил для кабанов, прямиком на меня.

Все ближе, ближе и, наконец, вот он – совсем рядом, буквально в метре от меня. Я настолько боялся спугнуть зверя, что как бы окаменел, и уподобился бревну, только глаза жили и оставались подвижными.

Волк остановился, окинул меня взглядом, спокойно прошел по дороге вдоль бревна, зашел за него, понюхал мои сапоги, вышел на дорогу и неторопливо потрусил по ней, только хвост болтался из стороны в сторону.

Так он и ушел, единственный, как я тогда подумал, выживший представитель волчьего племени. Я не жалел, что не стал стрелять, и был благодарен судьбе за то, что она преподнесла мне такой необычный подарок.

Непонятно, как такой бдительный зверь мог вести  себя столь неосмотрительно. Ружье было у меня в руках, удобно опиралось на бревно, и выстрелить я мог в любой момент.

Только спустя два-три года, когда волки стали мешать людям, понял, что в этом есть и моя вина. Они так размножились, что съели всех кабанов. Волки буквально пасли их и, зарезав очередного, тут же на кабаньих постелях-лежках устраивались на отдых.

Читайте материал "Маскировка на гусиной охоте"

В результате остались жить огромные секачи, которых по размерам следов легко было спутать с лосями. Последних волки тоже здорово пощипали. Два раза за одну весну пришлось находить недоеденных ими некрупных лосей.

Другой осенью под конец дня я возвращался из леса с карело-финской лайкой Тутькой. Шел по дороге. До деревни оставалось каких-то три километра. Собаки рядом не было, когда, случайно оглянувшись, я увидел, что дорогу позади меня перескочил волк. Не матерый волчина, а переярок  величиной со среднего размера немецкую овчарку. Мне сразу стало не по себе от мысли, что Тутти я могу больше и не увидеть.

Довольно долго я дул в свисток и звал ее голосом, пока она, слава Богу, появилась. Поводка с собой как назло не было, вместо него я нашел в рюкзаке короткую веревку, кое-как привязал ее к Тутькиной шее и, все время оглядываясь, пошел дальше к деревне.

Оказалось, оглядывался не зря. Прошло совсем немного времени до того момента, как я снова заметил волка.

Читайте материал "Почему я охочусь без манка"

На сей раз он двигался за нами по дороге метрах в пятидесяти. Потом, осмелев, стал постепенно приближаться  и, наконец, оказался не далее тридцати метров. Шел не торопясь, стоило нам остановиться, как он тоже останавливался и затем делал скидку в жердняк за обочину дороги.

Так все повторялось много раз, пока мы не дошли до оказавшегося в лесу неухоженного льняного поля. Было очень любопытно, как же волк поведет себя, когда мы пойдем по полю. А он и не думал отставать, так и плелся за нами.

Со стороны наша троица выглядела забавно. За мной на неудобной веревке буквально волочилась полупридушенная, но не чувствующая опасности Тутька, а позади, совсем рядом, волк. Когда мы с Тутькой останавливались на льняном поле, прятаться в лесу он не мог и вместо этого ложился на дорогу и был весь как на ладони. Так мы и шествовали до деревни.

Волк дальше опушки не пошел, остановился и смотрел нам вслед. Я быстренько запер Тутьку в избе, взял ружье, зарядил его картечью и пошел отстреливать волка, думая, что он поджидает нас на опушке, но не тут-то было.

Быть может, поведение волка не было проявлением чистого любопытства. У Тутьки не так давно кончилась течка, не  исключено, что привлекательный для него запах еще остался, и волку это было приятно.

Но еще один случай убедил меня, что беспечность при  отсутствии отрицательного жизненного опыта, который приносят некоторые встречи с человеком, свойственна волкам, даже матерым.

Опять же в Тверской области осенью с деревенским парнишкой, впоследствии окончившим академию и ставшим лесничим, мы шли по лесу дорогой, возвращаясь из малинника. Парнишка в то время мечтал о ружье и лайке, а сейчас ему очень хотелось выстрелить.

Я передал ему ружье, и мы свернули на небольшую вырубку, где был выводок тетеревов, и стали пересекать ее. Когда противоположная опушка оказалась на расстоянии верного выстрела, то есть совсем близко, на край вырубки  вышел крупный волк и встал к нам боком. «Что делать?» – испуганно спросил парнишка.

Читайте материал "Одежда для охоты"

Я достал и дал ему пару патронов с картечью, сказал, чтобы он тихонечко перезарядил ружье и стрелял. Что он, не торопясь, и сделал, причем целился целую вечность. А волк все стоял, повернув голову в нашу сторону. После выстрела он сразу лег и больше не шевелился.

Волк, оказавшийся самцом, был так тяжел, что мы вдвоем с трудом перетащили его до края дороги, где положили, а потом сходили в деревню за мотоциклом с коляской, куда его и загрузили. Много времени я потратил потом, снимая с этого крупного и упитанного кобеля шкуру.

А на вопрос, почему он дождался выстрела, у меня нет ответа. Кроме того, что волк совсем не опасался людей, поскольку видел их раньше, и ничего плохого при этом с ним не происходило.
Переживания, когда волки поразили и буквально покорили меня, встречей в полном смысле этого слова назвать нельзя.

Была весна, и мы с грозой браконьеров, ненавидимым ими егерем Анатолием Кляшковым на мотоцикле с коляской поехали на тягу к лесному озеру. Вдоль ручья, вытекавшего из озера, и вокруг него широкой полосой шли мелоча, граничащие с сосняками.

На противоположной стороне этого озера мы за день до этого натолкнулись на недоеденного волками лося. Приехав к месту задолго до начала тяги, решили попить чаю и расположились у костра. Стояла удивительная тишина, ветра не было, даже птицы и те, казалось, пели шепотом.

После такой преамбулы я хочу рассказать всего-навсего о вое волков. Но, уверяю вас, что такого душевного потрясения от неземной прелести представления, которое устроила пара волков, мне больше никогда не удалось испытать.

Я лишен возможности профессионально описать силу и прелесть волчьего дуэта. Одно могу сказать совершенно определенно – волки пели! И еще как пели! Пели с огромными чувством и вкусом, осознавая то, что они делают.

Читайте материал "Общественные инспекторы: добро или зло"

То высоким, нежным и грустным голосом песню вела волчица, то волк выводил свою партию низким и бархатным голосом, то их голоса звучали в унисон, то вновь расходились, и первым голосом начинал петь волк, а волчица вторила, подпевала ему.

Больше всего поражало то, насколько осознанно волки ведут песню и насколько они сами получают от этого удовольствие, вкладывая в песню всю свою волчью душу. 

Это не была песня о любви, это была сама любовь – грустная, но жизнеутверждающая. Мурашки и замирание сердца, как от хорошей, исполненной с настроением, трогательной человеческой песни были. Невольно пришли на память слова из замечательного стихотворения Юрия Неймана: «О тебе пожалеть бы волк, о затравленном, одиноком».

Когда волки, попев довольно долго, стали замолкать, чтобы поощрить их продолжить прерванную мелодию, я начал подвывать волчицей, и это подействовало. Дуэт снова начал звучать, причем все ближе и ближе.

Быть может, волки и подошли бы к нам, но путь им преграждало длинное, густо покрытое телорезом  озеро. Потом сказочное пение совсем прекратилось, и мы отстояли тягу. Никогда я так не жалел, что не взял с собой магнитофона.

В свое время я наслушался на юге воя шакалов. Их плач производит  впечатление, но чтобы они пели, подобно волкам, я не слышал.