Попал или нет: анализируем ситуации

Охочусь я с 1949 года. В основном в центральной зоне России, хотя бывал и в других областях Советского Союза: Приморский край, озеро Балхаш, Северный Кавказ, Крым. За это время было много и удачных выстрелов, и досадных промахов. В этой статье хочу остановиться на собственной оценке результата выстрела, когда вроде бы видишь промах, но чувствуешь, что стрелял правильно.

Я не буду останавливаться на подранках, получающихся на коллективных охотах. Эти охоты проводятся, как правило, по «белой» тропе, в присутствии опытных охотников, которые совместно оценят характер раны, ее тяжесть и способ добора подранка. К тому же подобные случаи неоднократно обсуждались.

Наиболее неопределенной бывает ситуация, когда охотишься один (или небольшой группой) по более мелкой дичи и «промах» оцениваешь сам или, в лучшем случае, вместе с находящимся поблизости приятелем.

За время многолетней практики мне много раз удавалось поднять битую дичь (утки, тетерева, лисицы, зайцы, глухарь) после, на первый взгляд, промаха, но когда есть уверенность, что стрелял правильно, «куда надо», да еще и при наличии косвенных подтверждений попадания.

Простейшим и наиболее верным признаком ранения является наличие крови на следу зверя, в особенности по белой тропе. В этом случае здравый смысл и охотничья этика обязывают охотника добрать подранка.

Для этого надо пройти по следу зверя (желательно через час или полтора часа после выстрела, чтобы зверь далеко не ушел и «залежался», если рана тяжелая), внимательно изучая его. Если через несколько сотен метров количество крови уменьшается, а размах следа (аллюр хода) остается стабильным, то рана скорее всего легкая.

Если же ход зверя снижается (у зайца заметно уменьшаются прыжки, а лиса переходит на рысцу), зверь стремится в кусты, траву, овраг, канаву и там приседает или ложится (бывает, что на месте лежки даже нет крови), то есть большая уверенность, что удастся добрать подранка или найти зверя уже бездыханным.

Наиболее интересны случаи, когда есть уверенность в правильном выстреле или имеются характерные признаки попадания: зверь споткнулся, сделал необычное движение, выпал клок шерсти, был слышен хлопок заряда дроби по маховым перьям и т.д. Эти ситуации в общих словах описывать не буду, а приведу несколько характерных примеров.

В конце 1949 г. к нам в гости приехал мой дядя с желанием поохотиться. Мне в ту пору было уже без малого четырнадцать лет, и дядька позвал меня с собой.

На следующее утро мы пошли на лыжах (снегу было уже много) в ближайший лес и разошлись в поисках дичи (зайца, тетерева), которых в то время в наших краях было предостаточно. Через непродолжительное время раздается выстрел, я мчусь в том направлении и вижу: стоит дядька на опушке леса и держит в руках добытого косача. Ему захотелось аккуратно сохранить его для изготовления чучела.

Он снял со своей шеи шарф и стал заворачивать в него трофей, а ружье повесил на плечо. В этот момент из ближайших кустов, стоящих от нас метрах в двадцати, на краю чистого поля, выскакивает русак и бежит вдоль кустов. Я кричу: «Дядя Женя, заяц!» А он в ответ: «Стреляй же!»

Вскидываю ружье (навык вскидки приобрел, пока ходил по лесу и мысленно «стрелял» по предполагаемым целям) и жму на спуск. После выстрела заяц на мгновение прижал уши к спине, но потом их поднял и «задал стрекоча» по чистому снежному полю.

Дядя любезно назвал меня «мазилой» и продолжал упаковку своего трофея, а я с отчаянием и досадой провожал глазами убегающего зайца. Метров через 100, уже почти на вершине взгорка заяц упал, дернулся несколько раз и затих. Я стремглав бросился к нему, поднял зайца, под ним ни кровинки, прошел «в пяту» по следу – ни кровинки.

При снятии шкурки были обнаружены две пробоины в грудной клетке без повреждения позвонков, поэтому заяц бежал, пока грудная клетка не заполнилась кровью.

Всякий раз, при «промахе», когда выстрел был «правильный», я вспоминаю описанный выше случай и внимательно наблюдаю за дичью, за ее бегом или полетом. Приведу несколько поучительных случаев.

Осень, «бабье лето», иду утром по краю большого зарастающего мелколесьем и бурьяном поля, на котором есть еще поляны с мелкой травой, где любят кормиться тетерева, а косачи еще и «бормочут». Вижу, как метрах в трехстах перелетел с одного места на другое косач. Осторожно приближаюсь к двум ивовым кустам, вблизи которых опустился тетерев.

Метрах в тридцати он взлетает и сразу за куст, успеваю выстрелить один раз сквозь крайние мелкие ветки. Стрелял как будто правильно, но через несколько секунд тетерев показался с другой стороны кустов, уже вне досягаемости выстрела, и «потянул» низом в сторону ближайшего леса, находящегося метрах в 400 от меня.

Перед лесом он набирает высоту и резко идет вниз. Определить место посадки по дальности можно было только приблизительно. Но азимут по сухому дереву запомнил довольно точно. Маршрут дальнейшей охоты выбираю таким образом, чтобы на обратном пути пройти вдоль той опушки.

Эта опушка заросла крапивой, кипреем, малиной, и было бесполезно туда соваться для поиска предполагаемого подранка, поэтому пошел параллельно опушке по старому тракторному следу. Вижу, впереди прямо в колее сидит петух. Издали поза его не очень понятна.

Сидячего стрелять не хочется, иду туда и жду, когда поднимется. Подошел вплотную, а он уже «готов». Упал примерно в метре от колеи, прополз по траве (видно было по примятой траве и нескольким перышкам) и скончался.

Другой похожий случай. Иду между опушкой мелколесья и овсяным полем, взлетает тетерка, стреляю – «промах», вторым стрелять не стал, пусть летит, коль уж уцелела, но вижу – опускаются два перышка. Пришлось идти не намеченным маршрутом вдоль поля, а прямо в направлении полета.

Метров через 150 на хорошей полянке с мелкой травкой, рядом с тремя крупными белыми грибами распласталась моя курица.

Зима, дело к вечеру, возвращаюсь после охоты в сторону дома. На окраине леса на березах кормятся десятка полтора тетеревов. До них метров четыреста, крюк невелик, надо сходить, хотя уже устал. Но сначала надо подождать, пока они начнут «отходить ко сну». Наконец перед заходом солнца они «попадали» вниз, пора идти искать.

Иду вдоль низины у предполагаемого ночлега, взрываются из лунок сразу несколько штук, выбираю «синего» петуха, летящего низом над самым снегом, стреляю дуплет, после каждого выстрела петух как бы «проседает» в полете, но улетает за кусты. Промахи непонятны, поэтому пошел проверить, как легла дробь.

Подхожу к месту, где пролетал петух, и вижу в двух местах на снегу следы от маховых перьев как раз там, где прошли следы от снопов дроби (стрелял несколько сверху вниз). Надо проверить, вдруг где-то лежит, поэтому пошел в направлении полета. Метров через 70 обнаруживаю на снегу черное перышко, осматриваюсь и вижу в снегу круглую лунку. Подхожу, запускаю туда руку и вытаскиваю уже неживого петуха.

Весна, конец апреля, глухариный ток в Пеновском р-не Калининской (ныне Тверской) области. Подхожу к азартно «поющему» глухарю, выжидаю немного, чтобы хорошо его рассмотреть (рассвет только начинался), как обычно вывожу мушку на кусочек светлеющего неба, перевожу ее на цель и жму на спуск.

После выстрела, вместо того чтобы упасть к ногам, глухарь улетел, очень громко хлопая крыльями и цепляясь в полете за ветки. Ситуация непривычная: во-первых, с таким шумом и треском глухари обычно не летают и, во-вторых, до этого случая на токах никогда не мазал. Надо пройти в направлении полета.

Метров через сто слышу впереди из-под выворотня доносятся какие-то хрипы. Отгибаю валежину и достаю тяжело дышащего глухаря. Секунд через 30 он окончательно затих. Опоздай я на эти секунды, и в сумерках его прошел бы, не заметив. Тем более глухарь был бы потерян, если бы не его подозрительный полет и не моя уверенность в том, что промаха не было.

Декабрь 2004 г. – совсем недавно. Возвращаемся втроем с охоты и решили проверить лесок вблизи своей деревни. Без «обрезки», вслепую, зная, что зайцы здесь иногда ложатся (несколько раз добывал именно у этой куртины кустов), решаем сделать небольшой загон буквально в ста метрах от оставленной машины.

Становлюсь на «номер» рядом с дорогой, по которой вывозят из сараев катушки с сеном. Передо мной небольшой куток кустов (соток 15), справа остатки разрушенной сушилки и бурьян (сейчас это типичная картина вблизи наших деревень). Пришлось обменяться несколькими словами с проходящим по дороге местным жителем на тему: «Откуда здесь быть зайцам?», на что отвечаю: «Так вот же старый след».

Заяц русак лежал под крайним кустом метрах в сорока от меня, все прекрасно слышал и, как только начался загон, «выскочил» не туда, где я его ожидал увидеть, а через бурьян и развалины сушилки. Я успел пустить в полуугон один заряд, заяц как будто споткнулся и скрылся из поля зрения за развалинами.

С двух сторон вместе с загонщиком выходим на гонный след, мощные, размашистые прыжки (в русаке оказалось почти 6 кг), и не единой кровинки на протяжении 100 м. Загонщик видел его на поле довольно далеко, и ход его был резвый. Вернувшись назад, я прошел «в пяту» до места, где легла дробь.

Заяц после выстрела на относительно ровном месте (сам оступиться он там не мог) грудью «проехал» немного по снегу, а дальнейший его бег описан выше. После этого в некотором расстройстве делаем еще два небольших загона в этом лесочке (около 50 га), безрезультатно.

Отпускаю ребят – брата и племянника – готовить обед (до дома 0,5 км), а сам возвращаюсь к машине. Завожу, выезжаю на бугор, с него хорошо видно поле, по которому ушел заяц. Хотя и не хочется (устал), но долг охотника обязывает, оставляю машину на бугре и решаю пройти по следу, чтобы убедиться, уйдет заяц через шоссе или нет (если нет, то ранен серьезно, и после обеда с ребятами можно добрать).

Сначала след был нормальный, размашистый, а потом, не выходя к шоссе, стал уходить влево, скорость уменьшилась и вскоре вообще пошел «пешком» (такого шага у зайцев не видел). Внимательно оглядываюсь, а он сидит неподалеку, на краю бурьяна, без движения. Подхожу, он уже почти холодный и там, где ткнулся носом в снег (сидел как кролик), была небольшая капля крови.

Похожий случай. Брат в загоне в густом ивняке на краю леса, я жду беляка. В стволе (ружье МЦ 21-12) дробь № 5, 36 г на 2,3 пороха «Сокол», мой любимый патрон по беляку. Вижу в просвете кустов, не торопясь (до загонщика еще довольно далеко, и гонит он не очень азартно), «катит» русак.

Жду его в небольшой прогалине между кустов, и после выстрела вопреки ожиданию (до зайца было не более 35 м, и он должен был бит чисто) косой резко прыгает в сторону, бежит влево по дуге и через небольшие просветы в кустах вижу, что по опушке леса довольно медленно (а на снегу был твердый наст, держал даже человека) заяц ушел обратно в сторону загона. Выбегаю на опушку – в зоне видимости не валяется и на снегу ни кровинки.

Побежал навстречу загонщику, так как он по густым кустам шел «челноком» медленно, сказал ему, чтобы он сместился из кустов на опушку и через 5 минут без особого шума шел мне навстречу, сосредоточив внимание на возможном подранке. Сам же выбежал на то место, где заяц повернул обратно, и стал ждать.

Минут через 10 идет по опушке брат и несет зайца, который лежал на снегу метрах в 70 от меня, под ним было всего несколько капель крови. Не обрати я внимание на необычный бег зайца (уход в сторону загона и медленный бег крупного русака по насту после выстрела), трофей был бы потерян.

Весна, сижу в скрадке в мелиоративной канаве, передо мной лужа с чучелом кряквы и далее гусиные профили по озимому полю (тогда поля еще засевались). Идет большой табун гусей широким «фронтом» с несколькими клиньями, край этого «фронта» почти надо мной. Высоковато, но стреляю один раз в ведущего ближайшего клина, слышу четкий хлопок по крыльям, но падения цели не наблюдается.

От табуна отделяется клинышек с шестью гусями и разворачивается в обратную сторону. Наблюдаю за тем, что будет дальше. Улетали они, сбившись в кучу, отлетели примерно на 0,5 км, заметно снизились и на фоне дальнего леса и утренних сумерек пропали из вида. Вскоре с той стороны с набором высоты появляются гуси, проходят далеко от меня, но уже 5 штук. Похоже, из того табуна, надо будет проверить.

Пришло время заканчивать охоту, собрал профили, чучело кряквы, битого селезня и не поленился с этим грузом сделать «крюк» в нужном направлении. Походил «челноком» у предполагаемого места падения и среди кочек и «блинов», которые коровы оставили на пастбище с прошлой осени, нахожу распластавшегося белолобика.

В другой раз в том же скрадке. Вдали летит селезень, даю манком осадку (тогда наличие подсадной было необязательно), подворачивает шилохвостик, но на первом вираже не садится, стреляю влет, промах.

От неожиданности опешил (стрельбе ничего не мешало), поэтому вторым не стрельнул, а с досадой провожаю дальнейший полет. Когда селезень превратился почти в «точку», вижу, как она резко набирает высоту и тут же резко снижается. Направление запомнил точно, благо было уже светло и был хороший ориентир.

После сбора профилей пошел в направлении предполагаемого падения селезня. На прошлогодней стерне хорошо виден белый бок шилохвостика, уже бездыханного.

За многолетнюю охотничью практику таких случаев было немало, но и приведенных здесь достаточно, чтобы лишний раз подчеркнуть, что после, казалось бы, явного промаха надо внимательно проследить за дичью, за дальнейшим ее движением.

Это особенно важно, когда есть уверенность в верности выстрела или какое-то подтверждение, что попадание было. А последующий внимательный поиск даже при отсутствии собаки (я охочусь в основном без собаки) может быть вознагражден найденным трофеем.

В заключение хочу отметить следующее. Причинами таких «промахов» и уходов дичи (в особенности зайцев и лисиц) являются попадания зарядов в грудную клетку без поражения головы, позвоночника и конечностей. В этих случаях дичь продолжает двигаться, пока грудная клетка не заполняется кровью. Это подтверждалось неоднократно при разделке тушек.