Изображение Ток на лесных гарях
Изображение Ток на лесных гарях

Ток на лесных гарях

Взаимосвязи различных явлений и процессов в дикой природе бывают совершенно неожиданными. Например, влияние лесных пожаров на состояние популяций глухаря обыкновенного. Наблюдения копились в процессе всей жизни, и выводы оказались интересными.

 — А с глухарем у вас на участке как?
— С глухарем, паря, хорошо! Шибко хорошо с глухарем, приятно, сытно. А вот без глухаря плохо.

Глухари — оседлые птицы. В своем огромном ареале они распределены крайне неравномерно, причем закономерности этой неравномерности остаются неизученными. Так, на бескрайних, никогда не знавших лесозаготовок пространствах сибирской тайги глухари встречаются отнюдь не повсеместно.

Можно десятки километров пройти и не то что саму птицу, но и признаков ее обитания не увидеть. Но уж если мошник место обжил, то никогда его не оставит: глухариные тока постоянны десятки и даже сотни лет. Словом, территориальный консерватизм глухарей — это аксиома. В прошлом эвенки устраивали весенние стойбища только у глухариных токов. Кочевки прекратились почти век назад, а тока сохранились.

Обилие глухарей непостоянно. Уменьшение их численности связывают с трансформацией угодий и перепромыслом. Впрочем, это происходит и в девственной тайге при полном отсутствии охоты. Это было отмечено при проектировании Верхне-Тазовского заповедника. Ученые, многократно бывавшие здесь, отметили падение обилия глухаря, как и полное отсутствие прямых предпосылок для этого. Видимо, иначе в природе не бывает.

Один из главных факторов, оказывающих влияние на качество среды обитания всех животных в естественных экосистемах, — это пожар. Лесные пожары принято считать бедствием для всего живого, в том числе и для глухаря.

По мнению профессора В.Н. Скалона, вся тайга представляет собой гарь в разной стадии восстановления, а подзол (производное от слова «зола») обязательно есть во всех лесных почвах. Ведь пожары были всегда. И возникшие по вине человека тоже. Профессор А.Н. Формозов считал, что роль пожаров многогранна. В частности, он отмечал, что при выпасе на гарях дикие и домашние животные используют в пищу растения, считающиеся несъедобными, а у овец при пастьбе по предварительно выжженным местам повышается плодовитость.

Не отвлекаясь на тему влияния огня на фауну в целом, ограничимся глухарем. Последние три десятка лет я посещаю одни и те же угодья рядом с областным центром и волей-неволей отмечаю происходящие в них изменения. В частности изменилась ситуация с глухарем.

В конце ХХ века я ходил здесь по почти сплошным вторичным средневозрастным и спелым соснякам, ведь в окрестностях Иркутска, который большую часть своей истории был деревянным и отапливался дровами, все коренные леса давно спилили. Глухарь водился, но в небольшом количестве. За зиму, при почти еженедельных выездах в лес, я встречал по 3–5 особей; на единственном известном мне здесь току собиралось 5–6 петухов, поэтому весной я предпочитал другие угодья, где тока мощнее.

В начале 90-х эти угодья дважды горели во время низовых майских пожаров. В первом случае пожар пришел на ток до меня. Самое удивительное, что в дыму, при свете горящих колод, глухари пели и с рассветом к ним прилетели копалухи. Пели, правда, всего два петуха, причем плохо, и охота тогда не состоялась: настроение стрелять напрочь отсутствовало. Днем я пробежался по свежей гари и не смог определить ее границ, а после узнал, что широкий фронт огня шел два десятка километров. Свежая, огромная гарь была страшной.

Муравейники и колодник еще дымились, рябчиков в зимнем камуфляже, отлично заметных на зловеще-черном фоне гари, гоняли вороны, но в кронах сосен, как и положено весной, пели птицы. На золе оставили следы выжившие в норах мышевидные и многочисленные щитомордники. Неподалеку от тока с помощью ворон я нашел два глухариных гнезда. Копалухи сидели на кладках, что называется, до последнего и опалили крылья, потом вороны добили их… Казалось, глухарь, редкий здесь, может исчезнуть совсем, но…

В следующую зиму мошники ни разу мне на глаза не попадались. Они появились потом, и с каждым годом их число увеличивалось, несмотря на то что возникли многочисленные деляны и площадь спелых сосняков каждый год сокращалась. Через пятилетку после последней гари глухарей стало очень много, в том числе там, где до пожаров их не было вообще.

Если за день я вспугивал меньше пяти птиц, значит, ходил мало, меньше 10 километров. Уже в нашем веке, когда сосняков почти не осталось, глухаря стало меньше. И все равно его на порядок больше, чем 30 лет назад. Тока стабильны, но самый первый, сначала выросший до 20 петухов, исчез. Новое садоводство расположилось рядом, птиц распугали дачные собаки, ставшие постоянным фактором беспокойства.

Естественно, мне хотелось выяснить причины взрыва обилия вида. Анализ имеющихся наблюдений показал, что первопричиной стал низовой весенний пожар. До этого зимой птицы кормились всего на одном участке сосняка, на водоразделе ключей. Кормовые деревья отличались от остальных прогалами в кронах, выщипанных глухарями.

Сосны успешно пережили низовые пожары, а через три года после первой гари практически все стали кормовыми для глухарей. Четкая привязанность птиц к немногочисленным кормовым деревьям исчезла, следы кормежки глухарей на соснах появились повсеместно. Дефицита зимних глухариных кормов не стало.

Предполагаю, что обилие глухаря здесь, как и повсеместно в Восточной Сибири, лимитируется в первую очередь наличием качественных зимних кормов. Ведь специальной охоты на вид как таковой нет, а попутная добыча влиять на обилие птицы не может в принципе. Так, во время промысла белки и соболя с лайками большинство охотников отучают собак от глухаря. У нас работа лайки по глухарю не приветствуется, и причины этого очевидны: когда гоняешь соболя, таскать на себе глухаря нерационально.

Самоловный промысел глухарей остался в прошлом — умер в середине ХХ века. В отличие от Западной Сибири, гастролиты у нас есть не только по берегам рек и у дорог с гравийным покрытием, но и под каждым выворотнем, поэтому стрельба птиц с лодок или автомашин истребительного характера не носит. Весной подавляющее большинство токов для человека недоступно, охотятся только на ближайших, и то единично.

Летом покой глухариных выводков бережет разносчик клещевого энцефалита, скот домашний пасут на пастбищах, а не в лесу. Хищников, живущих за счет глухарей, нет, хотя филин и ястреб-тетеревятник иногда успешно ловят даже взрослых петухов, как, впрочем, и соболь. Но пернатые хищники относительно редки, а у соболя с глухарем разные угодья.

Можно считать, что деятельность местных хищников определяющего влияния на обилие птиц не оказывает. Летнего дефицита пищи у глухарей быть не может, зимой, на первый взгляд, тоже. Ведь сосен очень много. Хотя глухари не с любого дерева клюют, а значит, с их точки зрения, хвоя на разных деревьях различается по составу и пищевой ценности. Разная она и на наш вкус, причем в буквальном смысле.

Состав хвои зависит от состава почвы, на которой растут деревья. После низовых пожаров в почву попадает зола, и уже через три года хвоя обновляется, становясь вкусной и питательной. Вероятно, это способствовало и успешной зимовке глухарей, и их размножению весной. А еще через два года обилие птиц стало максимальным и долго сохранялось на этом уровне, несмотря на активную вырубку сосняков.

В размещении глухаря по тайге есть свои закономерности. На закрайках старых гарей эти птицы встречаются всегда, а сохранившиеся на гарях сосновые островки ими зачастую «набиты». И так повсеместно: в Саянах, Верхоленье, Прибайкалье, в северной тайге по Нижней Тунгуске… По лесостепи Предбайкальской впадины, во всех сосняках глухарь в недалеком прошлом был обычен и встречался равномернее, чем в заповедной тайге.

Здесь весенние палы гуляют по полям каждую весну и регулярно захватывают сосняки. Сегодня сосняков почти не осталось, глухарей, соответственно, тоже. Такую привязанность глухарей к гарям, хорошо заметную в зимний период, можно объяснить только их повышенной кормовой емкостью для вида. Появление новых токов после низовых пожаров вполне естественно: глухарь токует там, где живет.

Можно предположить, что неравномерность распределения глухаря по угодьям в девственной тайге обусловлена неравномерным распределением зимних кормов вида. Возможно, причиной заметных депрессий численности птиц является также изменение состава почвы в местах его обитания, либо изменение условий произрастания сосняков. Ведь запасы минералов в почве далеко не бесконечны, поэтому состав сосновой хвои непостоянен во времени.

В зоне вечной мерзлоты состав хвои сосняков тоже меняется. Здесь слой лесной подстилкиaпостоянно растет. Подстилка играет роль подушки, затрудняющей прогревание промерзшей за зиму почвы. Кончается это тем, что мерзлота поднимается в почвенный слой и условия существования сосняков резко ухудшаются. Деревья останавливаются в росте, глухарей в таких сосняках обычно не бывает. Но после низовых весенних пожаров, съедающих слой подстилки, почва прогревается, вечная мерзлота уходит в глубину и сосняки активно растут, наращивая слой лесной подстилки. В первые десятилетия после пожара здесь будет много глухарей.

Разумеется, данная статья отнюдь не призыв жечь тайгу. Пожаров, искусственных и естественных, сейчас более чем достаточно. Но, возможно, актуальны биотехнические мероприятия по увеличению популяции глухаря при помощи контролируемых низовых пожаров по первым проталинам, при сырой мерзлой почве.

Своевременный отжиг — действенная мера, предупреждающая распространение летних лесных пожаров, последствия которых сглаживаются десятки и даже сотни лет. Считаю, что вопрос о кормовой емкости угодий для глухаря, этого символа русской охоты, заслуживает внимания.

Что еще почитать