На развилке дороги

Организованные редакцией «профессорские посиделки» весьма полезны. Хотя бы тем, что создают почву для осмысления, где мы находимся и что делать для поступательного движения вперед. После ознакомления с позицией Ю.И. Рожкова у меня возникло ощущение, что Юрий Игоревич указывает нам тупиковый путь, по которому ни в коем случае двигаться не нужно.

Цитирую его позицию. Сверхзадачей охотничьей науки была, есть и будет разработка механизмов так называемого управления популяциями. А для этого нужно «выделить» эти самые популяции. Без этой непростой работы «управление популяциями» — всего лишь декларация.

Управление популяциями и их выделение не только не нужно, а крайне вредно охотничьему хозяйству, ибо ставит нас перед двумя непреодолимыми тупиками, из-за чего управление популяциями всегда будет лишь декларацией.

Первый тупик — популяционный. Допустим, что наука сделала невозможное и «выделила» эти популяции. Что в результате имеем? Конкретный пример. Лоси, обитающие в Ленинградской области и Финляндии, это особи одной популяции. Что, финны согласятся с российскими методами управления общей биологической популяцией? Я предполагаю, не согласятся.

Второй пример. Вальдшнепы, гнездящиеся в Европейской части России и зимующие во Франции, это тоже особи одной популяции. Европа давно призывает нас признать их методы управления и предлагает вступить в Соглашение АЕWА и закрыть весеннюю охоту «на тяге». Мы что, к этому готовы?

Институт охотхозяйств, юридических пользователей охотничьего ресурса в нашей стране сложился еще в шестидесятые годы прошлого века и стал определяющим фактором.

Чтобы получить ответ на вопрос, как участвуют охотхозяйства в управлении биологической популяцией, воспользуемся мнением специалиста, биолога-охотоведа А.Н. Дурандина («РОГ» № 38, 2015 г., стр. 5), знающего ситуацию, так сказать, изнутри.

Вот его мнение. «Не секрет, что сегодня есть хозяйства, арендуемые частными структурами, где добывается животных, не столько определенных квотой, а столько, сколько пожелал хозяин».

Спору нет, любое охотхозяйство рассматривает объекты охоты, обитающие в границах хозяйства, как собственный ресурс (лоси наши) и пользуется ими так, как считает нужным. Таким образом, на практике управление и пользование выстраиваются не через биологическую популяцию, а через конкретные целевые группы охотничьего ресурса, обитающего в границах конкретных охотхозяйств, т.е. охотхозяйственные популяции.

Охотхозяйственная популяция — это сообщество особей одного вида, обитающих на части своего ареала в обозначенных границах охотхозяйственного пользования. В ареале обитания биологической популяции любого биологического вида, являющегося объектом охоты, сотни субъектов пользования со своими принципами.

При этом каждый рассматривает объекты охоты не как популяционную группу какой-либо популяции биологического вида, а как конкретную целевую имущественную группу охотничьего ресурса, пребывающего в границах охотпользования.

Отсюда выстраивание управления и пользования объектами охоты через популяции биологического вида неприемлемо для субъектов охотхозяйственного пользования. Вся проблема в том и заключается, что им вместо экономической модели пытаются впихнуть биологическую, вместо закона — понятия, вместо имущественно-правовых отношений властно-административные.

Второй тупик, в который нас загоняет управление популяциями, — законодательный. Термин популяция объекта животного мира чисто биологический и предписывает рассматривать объекты охоты исключительно как биологические виды. Это совершенно не вписывается в отраслевой Закон «Об охоте …», который определяет объекты охоты не как биологические виды, а как виды охотничьего ресурса (ст. 11 № 209-ФЗ). Биологические виды животного мира — это одно, а виды охотничьих ресурсов — это совсем другое. Имеем дело с разными вещами, и, соответственно, требуются совершенно разные подходы.

Подчеркиваю, Закон «Об охоте …» обозначает объекты охоты не как биологические виды, а как виды охотничьего ресурса, т.е. конкретное имущество, и в основе выстраивания отношений по его использованию должны находиться не популяции биологических видов животного мира, а целевые имущественные группы видов охотничьего ресурса.

Спорить не о чем. В мировой практике всякий природный ресурс юридически оформляется и предоставляется в пользование не в общем и целом, а в виде конкретной части, целевой группы ресурса. Для недропользователей — это месторождение, для землепользователей — земельный участок, для охотпользователей — охотхозяйственная популяция. Именно по отношению к целевым группам любого ресурса проводится государственный учет, оценка, регистрация и юридическое оформление пользования. Охотничьи ресурсы как самостоятельный ресурс в этом плане не являются исключением.

Термин «охотхозяйственная популяция» придумал не Грудев. Он давно получил очень широкое практическое применение. Мне только принадлежит предложение применять его в качестве начальной, целевой, имущественной группы охотресурса, по отношению к которой проводится юридическое оформление:

а) государственный учет, б) кадастровая оценка, в) кадастровая регистрация и, соответственно, осуществляется юридическое оформление пользования. Юридически нужно обозначать и выделять не популяции биологических видов, а охотхозяйственные популяции, т.е. целевые группы охотничьих ресурсов.

Без обозначения и выделения начальной целевой имущественной группы ресурса мы не сможем начать юридическое оформление самого ресурса. Соответственно ресурс будет присутствовать де-факто, де-юре его нет и невозможны какие-либо юридически значимые действия по предоставлению его в пользование.

Не критикует отраслевой закон разве что только ленивый. Но, тем не менее, давайте выполнять закон и руководствоваться базовыми принципами, которые он закладывает, а именно объекты охоты в вопросах пользования рассматривать не как биологические виды, а как виды охотничьих ресурсов.

Отраслевой закон № 209-ФЗ не предусматривает и не обозначает никакого управления популяциями биологических видов. Отсюда это чистой воды теоретизирование ученых, не имеющее прямого отношения к охотничьему законодательству.

Закон в статье 2 «Основные принципы правового регулирования в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов» определяет совершенно иной подход и в основу правового регулирования в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов (ст. 2.1 и 2.2) закладывает четыре принципа: а) обеспечение устойчивого существования, б) обеспечение устойчивого пользования, в) сохранение биологического разнообразия, г) установление дифференцированного правового режима.

Термин «устойчивое существование» попал к нам из декларации конференции ООН по устойчивому развитию, прошедшей в Рио-де-Жанейро в 1992 году, и представляет собой не совсем точный перевод с английского языка на русский. В русском языке к объектам животного мира применяется другой термин — «обитают». Далее по тексту я буду применять «существуют (обитают)».

Отсюда, согласно закону, для науки главная задача — научное обоснование критериев устойчивого существования (обитания) и устойчивого пользования конкретных охотхозяйственных популяций видов охотничьих ресурсов.

Пребывание конкретной охотхозяйственной популяции в пределах численности не ниже минимально допустимой и не выше максимально допустимой, и есть главное условие устойчивого обитания. С правовой точки зрения вышеназванные критерии представляют себой цифровые значения бонитировочной шкалы. Определяется емкость среды обитания и определяется бонитет. Каждому бонитету соответствует минимальная и максимальная численность. Это и есть критерии устойчивого обитания вида охотресура для конкретной охотхозяйственной популяции.

У каждого бонитета свои проценты изъятия — критерии устойчивого пользования. Бонитировка и охотустройство не являются какой-либо диковинкой для отечественной науки.

Критерии устойчивого пользования в виде голов и штук, внесенные в кадастр и помноженные на ставки Налогового кодекса (ст. 333.3), являются налоговой базой конкретного охотхозяйства за пользование ресурсом.

Регистрация критериев охотхозяйственной популяции в кадастре является юридической регистрацией целевой имущественной группы ресурса, и это открывает путь для имущественно-правовых отношений. Суть вопроса здесь вот в чем.

В Законе «Об охоте…» обозначены «охотхозяйственные соглашения». Это договор государственно-частного партнерства, по которому юрлица получают право оказывать госорганам содействие в распространении охотникам госразрешений на добычу объектов охоты в обмен на несение охотхозяйственных повинностей.

Охотхозяйственные соглашения предназначены исключительно для выстраивания неимущественных отношений в условиях, когда охотничий ресурс пребывает фактически, а юридически его нет. Надлежащим образом не учтен, правил проведения государственного учета нет и надлежащим образом не зарегистрирован, охотхозяйственного кадастра нет. Для ситуации, когда охотничьи ресурсы присутствуют не только фактически, но еще и юридически, охотхозяйственные соглашения не годятся, ибо здесь нужны совершенно иные имущественно-правовые отношения.

Регистрация критериев охотхозяйственных популяций в охотхозяйственном кадастре означает юридическое наличие ресурса. Имущественно-правовые отношения в условиях, когда ресурс юридически присутствует, отраслевой закон (№ 209-ФЗ) никак не обозначает. В такой ситуации юридическое оформление пользования возможно только исключительно на основе норм Гражданского кодекса РФ.

Охотничьи ресурсы — это государственная собственность вида, общенародное достояние. При общенародном достоянии невозможны ни акт купли продажи, ни договор аренды. Остаются только договор доверительного управления и концессионное соглашение.

При доверительном управлении ресурс в виде конкретной охотхозяйственной популяции передается в пользование, где соблюдение критериев устойчивого существования (обитания) и критериев устойчивого пользования, внесенных в кадастр, являются конкретными де-юре обозначенными обременительными условиями.

При концессионном соглашении ресурс в пользование не предоставляется, но предоставляется право ведения охотхозяйства, где критерии устойчивого существования (обитания) и устойчивого пользования, внесенные в кадастр, также являются юридически обозначенными условиями обременения.

Осмелюсь руководству охотдепартамента предложить следующее:

а) не отвлекаться на рассмотрение вопросов управления популяциями биологических видов (это тупик);

б) вплотную заняться юридическим обозначением охотничьих ресурсов, а именно разработкой правил проведения государственных учетов, а также созданием охотхозяйственного кадастра и, соответственно, кадастровой оценки и регистрации охотхозяйственных популяций, т.е. начальных целевых имущественных групп охотничьего ресурса.

Считаю, что поднятая проблема является весьма актуальной и во многом определяющей. Буду весьма рад, если специалисты охотничьего хозяйства примут участие в этой дискуссии.