В первый же теплый вечер я пошел в ближайшее мелколесье на окраине дачного поселка города Ивантеевка. Нашел подходящее место, сел, включил транзистор и стал ждать. Из глубины посадки низом подлетела пара вальдшнепов и села в пяти метрах от меня. Не обращая внимания ни на меня, ни на работающий транзистор, вальдшнепы деловито расхаживали по лужам и тыкали своими клювами землю.
Тем временем стемнело, началась интенсивная тяга. Надо мной в пределах выстрела протянуло не менее десяти птиц. Когда вальдшнеп летел у меня над головой, сидящие птицы наклоняли головы и следили за ним. Никаких звуков при этом не издавали.
На следующий день в Московском обществе охотников быстро сориентировались, и весенняя охота была открыта (тогда такое было возможным).
Вечером, уже на законных основаниях, я был с ружьем на том же месте. А зачем искать другое?
Стемнело, но такой тяги, какая была прошлым вечером, не было. В стороне я слышал двух протянувших вальдшнепов. Большинство же откочевало севернее.
К восьмидесятым годам единственной охотой на птиц, на которых я еще не охотился, оставалась охота на глухарином току. И надо было так случиться, что своего первого глухаря на току я добыл за тысячу километров от дома, в настоящем «краю непуганых птиц» — на востоке Архангельской области, недалеко от реки Мезень. Это была моя третья поездка в те отдаленные края. Мои спутники были здесь впервые.
От двух предыдущих поездок (а они проходили в сентябре) у меня остались хорошие воспоминания. За день охоты моя русско-европейская лайка, прекрасно работавшая по птице, находила один-два глухариных выводка. По поводу глухариных токов я разговаривал с местными охотниками. По их словам, сотни поющих петухов на току — обычное дело в этих местах.
Во время одного маршрута по мезенской тайге, целью которого была охота на гусей, с вершины сосны неожиданно снялся глухарь. Под деревьями на еще не растаявшем снегу было много отпечатков глухариных лап. Явные признаки тока! Оставалось дождаться вечера.
В мае на севере уже начинаются белые ночи, поэтому, когда немного стемнело, что означало наступление вечера, мы стали свидетелями таинственного действа, развернувшегося на наших глазах. Мы оказались на территории тока, и глухари, прилетающие сюда, шумно рассаживались вокруг нас. Они сразу же начинали токовать, и так продолжалось без перерыва всю ночь. В этом главное отличие глухариных токов северных широт в условиях белых ночей от токов Средней полосы.
Но главное, что меня поразило, это не количество птиц, хотя оно, конечно, впечатляло, а невообразимый, непрерывный шелестящий звук, стоявший в воздухе. Хотя с того года я охочусь на глухариных токах постоянно, на малочисленных токах Средней полосы это поразительное явление я больше не наблюдал.
У меня дома на стене висит чучело глухаря, которого я добыл на току в Нижегородской области. Внешне он не отличается от своих северных собратьев. Исключение — пестрые перья на животе. У северных глухарей окрас перьев темный, пестрые отсутствуют.
Общеизвестно, что серая ворона совершает вполне разумные действия. Но то, что я увидел однажды, не поддается никаким объяснениям.
Весна. Мы с братом сидели на скамье около трехэтажного здания школы. Наше внимание привлекли странные звуки. Оказалось, их причиной был камень, катившийся по железной крыше. Когда он достигал края, ворона брала его в клюв и ударяла им в стекло чердачного окна. Камень падал и снова катился. Ворона садилась на перила и, наклонив голову, следила за ним. Так повторялось несколько раз. К сожалению, мы не досмотрели этот спектакль до конца. Осталось невыясненным, чего же хотела ворона. Может, она сознательно пыталась разбить стекло, чтобы проникнуть на чердак? Там обычно гнездятся голуби, и ворона могла воспользоваться их кладками. Или же она таким образом развлекалась? А что? Вполне вероятно…
Утка по сравнению с серой вороной птица примитивная. Но, очевидно, и у нее могут возникнуть такие жизненные ситуации, когда от нее требуется проявление неадекватных действий. Вот одно такое наблюдение.
Однажды я стоял на тяге вальдшнепа. Мое внимание привлекла интересная сцена. Кряковая утка, а за ней два селезня кругами летали надо мной на высоте двести метров. По-видимому, селезни согнали утку с гнезда и теперь преследовали ее в любовном угаре. Я отвлекся на тянущего вальдшнепа, а потом услышал характерный звук, который издают предметы, падающие с высоты. Надо мной летела утка.
Я все понял. Звук падающего предмета издавала она. Используя единственный шанс избавиться от назойливых кавалеров, она ушла в пике, обманув их таким образом, спикировала почти до земли и полетела к своей оставленной кладке.
Комментарии (0)