Изображение Великое охотничье братство
Изображение Великое охотничье братство

Великое охотничье братство

Сильно охотничье братство! Оно не знает границ. Если и существуют на свете волшебные слова, которые, подобно сказочному «Сезам», открывают запертые, казалось, замки, то одно из них — «охота».

Оно не раз убирало передо мной запретные барьеры в другой мир, куда праздным туристам и вообще непричастным вход наглухо закрыт. Мешает все: языковой барьер, национальные обычаи и традиции, законы. Но стоило только сказать: «Я охотник!», и все менялось прямо на глазах.

Так случилось и в этот раз, когда ветер бизнеса занес меня в Северную Африку. Нет смысла рассказывать о перипетиях делового визита. Все чинно-благородно: встречи, восточные ковры, кондиционеры, поездки на объекты. Соблюдение протокола, строгий костюм и обязательный галстук, взвешенные, выверенные слова.

Я ТОЖЕ ОХОТНИК

И вдруг на переговорах проскальзывает это слово, и меня словно шилом в бок: «Я тоже охотник», и устойчивая протокольная «лодка» слегка дает крен. Дальше разговор начинает смещаться к теме охоты, ружей, собак и трофеев. Переводчик оказался заядлым охотником. И вот, к концу официальной части, получаю приглашение на облавную охоту. О снаряжении могу не беспокоиться — что надо, все будет.

Давно известно — после путешествия в этих краях знаменитого охотника Тартарена из Тараскона с прославившим его подвиги Альфонсом Доде хищников крупнее шакала в этих краях не осталось. Они, сбившиеся в разбойничьи стаи, сущее божье наказание в Северной Африке. Неприхотливые звери, им подходят и альпийские луга Атласских гор, и полупустыни, и даже пустыня. Шакалы смелы и наглы.

Местные считают их самыми зловредными и хитрыми хищниками на земле. В селениях они крадут кур и другую домашнюю животину. Режут коз, овец и даже ослов. Ловят диких животных. Не отказываются от мышей и крыс, поедают и падаль. Осенью опустошают виноградники, предпочитая почему-то только дорогие десертные сорта. Любят инжир, дыни, хурму, а когда голодны, поедают в полях колосья хлебных злаков. И арабы, и берберы сильно обозлены на шакалов за бесконечные их пакости и всячески стремятся их извести, уничтожить, но без особого успеха.

Вот намедни, скажем так, напали шакалы на стадо и, не обращая внимания на крики и палки пастухов, поотгрызали у многих коров хвосты. Терпение у селян лопнуло, и местные охотники организовали облавную охоту. Руководитель — представитель местной власти и заядлый охотник, оказавшийся по случаю и нашим переводчиком, — Джафар эль Мансур. Он-то и предложил мне принять участие в этом экзотическом «сафари».

САФАРИ НА ШАКАЛОВ

В субботний день рано, задолго до восхода солнца, забрали меня из отеля. Час езды по тряским ночным дорогам, и мы оказались на месте сбора в каком-то темном урочище. Над головой черное небо с мерцающими звездами. Вокруг стена мрачных скал. Пляшущий в предрассветной мгле свет костров скудно освещал собравшихся живописно одетых охотников. На мгновение навеяло образы из сказки об Али Бабе и сорока разбойниках.

Набралось нас порядка тридцати человек. Разномастных собак местных, неведомых мне, пород оказалось и того больше. Экспансивные арабы обнимались, громко приветствовали друг друга, обменивались яркими комплиментами. Стоял невообразимый шум, гам, лай и суета. Ну, «Тысяча и одна ночь» наяву.

Наконец, все успокоились, и Джафар разделил участников на группы и объяснил, кто что должен делать во время загона. Группа стрелков, среди них и гость, то есть я, расположились цепью у подножия относительно невысокого, с довольно пологими склонами, скалистого холма. Загонщики же с собаками, обложив возвышенность, погонят шакалов на нас с трех сторон. На склонах, как клыки, торчат скалы, окруженные густыми вечнозелеными колючими кустарниками. Среди них то здесь, то там там возвышаются кактусы-верзилы. Отдельные — до пяти метров высотой. В полумраке на фоне гаснущих звезд и светлеющего неба они чем-то смахивают на пастухов, стерегущих свои отары.

Задача стрелков простая — хорошенько замаскироваться и молча, не двигаясь, ждать. Так, чтобы тихо было, как в разведке. Шакалы, они хитрые и осторожные. Если что, заметят, уйдут. Легко сказать, не шевелиться. А из головы не выходит предупреждение эль Мансура: быть очень внимательным и опасаться местных ядовитых гадов: змей и особенно скорпионов.

Попробуй после этого не оглядываться на каждый шорох, на каждое смутное шевеление песка среди обломков розовеющих в лучах восходящего солнца скал.

Ждем… Сдерживая невольное волнение, жду и я…

Прошел час или около того. Наконец, донесся шум, стрельба. Яростный собачий лай повис над холмом. Загонщики знают свое дело. Меж скал и колючих зарослей под вершиной холма обозначилось движение, будто шевелилась живая серая масса, оказавшаяся стаей потревоженных шакалов. Она, переливаясь на неровностях почвы, заполняя свободное пространство, медленно двигалась в нашем направлении. Они неторопливо приближались, настороженно озирались, но признаков страха не обнаруживали.

Из-за гребня показались загонщики и спустили собак, которых до этого держали на цепях. Псы с лаем начали преследовать шакалов, но при этом явно старались держаться поодаль. Одна, видимо самая смелая или неопытная, вырвалась, было, вперед и тут же жестоко пострадала: искусанная, едва не стала добычей хищников. Другие злобно лаяли, благоразумно при этом продолжая держаться поодаль.

Наконец, стая зверья оказалась от засады на дистанции уверенного выстрела. Началась оглушительная пальба. Я немного замешкался, имея такого беспредельно преданного друга, как Айтос, мне претит стрелять собак. Но на вой­не, как на войне. Собакообразные хищники плотной массой рвались вперед на нас и могли прорваться, а то и чего доброго погрызть. Пришлось стрелять и мне. Наконец, шакалы бросились врассыпную, но многие, убитые или раненые, остались на месте. Загонщики также начали стрелять. На склоне, повыше в колючках, затрещали выстрелы — спускающаяся вниз облава добивала убегающих и подранков.

Наконец, пальба закончилась. Наступившая тишина звенела в ушах. Начался сбор и подсчет трофеев. Освобождение павших врагов от их шкур производилось почти ритуально. В этот раз взяли двадцать одного шакала. «Все, — подумалось мне, было, — охота закончилась». Но оказалось нет. Джафар сказал, что отстреляли маловато шакалья, и есть время на пару загонов еще.

ОХОТА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Переместились на другое место — плато, где среди покрытых трещинами скал тут и там торчали высокие колючие опунции. Щедрое африканское солнце припекало так, что мне, обливающемуся потоками соленого пота, захотелось к морю, к голубой волне, вместо пребывания среди этих колеблющихся от марева раскаленных серых камней. На худой конец, согласен я и в местном озере искупаться, лишь бы без крокодилов. Однако не говори, что не дюж, уж коли взялся за гуж. Не мог я уронить реноме российского охотника в глазах местных.

Охота продолжается… Мы, стрелки, устроили засаду у троп миграции шакалов, а загонщики с собаками окружили большое пространство. Во втором загоне подняли две стаи. Охота превратилась в избиение. Канонада стояла, будто на линии фронта. Мне повезло — в атмосфере всеобщего азарта и я взял пару зверей. Позднее, задним числом переживая перипетии сафари, подумалось, что самки с детенышами в основном скрылись незаметно. Самцы, прикрывая их, шли первыми и приняли на себя картечь охотников.

Всего за день взяли сорок три шакала. Джафар вскользь заметил, что хотя это и немало, но, бывало, и больше отстреливали.
Ошкуривали добычу тут же на месте.

После охоты караван машин, сигналя вовсю мочь на разные лады, тронулся в путь. Охотники объезжали окружающие деревеньки — похвастаться своей удачей. Пробираясь сквозь ущелья и лабиринты улиц, останавливались на площадях, в центре каждого селения и развешивали шкуры поверженных врагов. Тут же немедленно сбегались толпы селян порадоваться успехам охотников, поздравить их и от щедрот своих поднести подарки: яйца, кур, фрукты, деньги. Кто что может.

Объехав немало сел, мы наконец отправились восвояси. Там, охотники по-братски поделили все поровну между участниками сафари. Коллеги, заждавшиеся меня с поля, были рады дармовому мешку мандаринов, огромному арбузу и сладкому винограду. Свои, добытые мной шкуры, я, естественно, отдал новому другу Джафар эль Мансуру, организовавшему мне и колоритную охоту, и массу впечатлений на всю жизнь. По поводу массовых подношений в деревнях он сказал мне: «Не удивляйся. Таков старый обычай. Люди от чистого сердца делают подарки охотникам, избавляющим их от опасных хищников».

В последующие дни переговоры прошли в дружеской атмосфере, и подписанный контракт удовлетворил всех.

Мы улетели домой, в Россию, но я знаю, что теперь в Сахаре, в местечке Сабрак, у меня появился верный друг, и не один. Все мы члены Великого охотничьего братства.

Что еще почитать